— Проходи, — Гарри чуть отступает в сторону, но я делаю шаг назад и бегу к машине, удивляя кудрявого парня. Достаю игрушку и тут же, захлопнув дверь, бегу обратно.

Бегу к своей привязанности. Бегу к почти-влюблённости-с-кудряшками. Бегу к тайне. Просто возвращаюсь к нему. Я порвал нашу ниточку, я её и свяжу в крепкий узел. В канат, который не сжечь, ни перерезать, ни разрубить.

Не рассчитав с силами, я врезаюсь носом парню в плечо и обхватываю его одной рукой, а другой бью его плюшевой игрушкой по голове и прижимаю вновь к себе, всхлипывая. Шесть дней, чтобы понять, что мне он нужен... Шесть дней без моего Гарри... Как я жил?

Его щека ложиться на мою макушку и парень вдыхает полной грудью, так же крепко прижимая меня к себе. Чувствую, как он тоже плачет.

— Никогда, — задыхался, говорю я, подняв голову и положив руку ему на щеку. — Никогда больше, слышишь? Никогда не дай мне оставить тебя. Я не смогу...

Слёзы обжигают щёки. В голове одна мысль бьётся о другую, царапает сердце. И я вновь прижимаюсь к нему, как к личному лекарству. Как путник пьёт воду, низко наклонив голову и захлёбываясь. Так и я «пью» его, словно тот самый путешественник.

— Никогда не дам тебе этого сделать. — его руки жёстко сжимают мои бока, почти до боли. — Никогда не отпущу тебя, идиота. Ненавижу. — шепчет он, всё также прижимая к себе. Никогда никому не отдаст. Теперь я это знаю.
Я чувствую эти не сказанные слова в его пальцах.

И если бы не боль в груди. И если бы не то, что я предал его. Этот момент был бы самым чувственным, «небесным», как высшее счастье. Но не смотря на все эти изъяны, я чувствую себя так спокойно, так мягко, словно я корабль, примкнувший к бухте, словно кит-касатка, который упал ему лбом в плечо.

* * *

С улыбкой смотрю на Хазза, прикрываясь кружкой. Чешир всё ещё у меня, так как Гарри сейчас о чём-то говорит с тем самым мужчиной, который тщетно пытался завязать галстук. В итоге он, видимо, плюнул на это и взял бабочку. И это оказался его отец. Отец Гарри, господи боже.

Кухня у Стайлсов поистине прекрасна. Вся в тёмно-коричневых тонах и всё сделано из дерева, исключая, конечно, холодильник золотисто-алого цвета и кухонной плиты, чёрного. Обстановка была уютной и домашней, что ли. Такой мягкой, обволакивающей, а солнце в окне, заливавшем кухню, делало помещение ещё и тёплым, играя всевозможными цветами. Определённо здесь прекрасная атмосфера.

Гарри, мягко ступая, входит в кухню и подходит к электрическому чайнику, вновь включая его.

— Ещё чаю? — спрашивает он, взглянув на меня.

— Да, если можно, кудряшка, — я протягиваю ему кружку и парень её принимает, колдуя над ней.

— Серьёзно? — Гарри смотрит на меня, обернувшись, строго из-под чёлки, что придает его лицу детского выражения. — Кудряшка?

— Да. У тебя же кудрявые волосы. — я смеюсь. Между нами есть небольшое напряжение этих долгих шести дней боли, но они как-то неуловимо сблизили нас. К тому же он тот самый «Некто Никто», который знает меня целиком и полностью. — Это многое объясняет.

Он закатывает глаза и фыркает, словно я сказал самую нелогичную в мире, полнейший абсурд. 

— Tiny* Лью, — отвечает он мне.

— О-о-о, не называй меня так! Я Луи и я большой!

— Тогда просто tiny Лу.

Чайник щёлкает кнопкой и Гарри уже через минуту подаёт мне кружку с ароматными чаем. Господи, как же сильно я люблю чай!

— Здесь же что-то есть, да? — спрашиваю я, глядя на чаинки и тайное нечто. — Ты не отравишь меня за то, что я оставил тебя?

— Лу, — он с болью морщится и тут же скрывает это, закатывая глаза. — Я этого не сделаю. В чае всего лишь сушёная мята, немного клубники и совсем немного имбиря.

— Имбирь. Серьёзно?

— Ну да, что такого? Очень приятный вкус, попробуй.

Только я хотел сделать глоток, как в комнату вбежала рыжая, с огромным чёрным пятном на спине овчарка и грозно рявкнул на меня.

— БЛЯТЬ! — выкрикнул я, подрываясь и залазит на стул, и испуганно пискнул, совсем как девчонка. — Что это за зверь, Хазз?!

— Хе-е-ейзел. — смеясь, сказал Гарри, поглаживая монстра по спине, который передними лапами упёрся ему в ноги. — Это моя собака. А вот и Идиот. — он указал на вальяжного, огромного, пушистого кота, который чинно вошёл в кухню и тут же прыгнул к кудрявому на колени.

— Они типа друзья? — пискнул я.

 — Типа да, — смеётся он в ответ, передразнивая меня. Засранец, что сказать. — Слезь и подойти сюда, чтобы Хейзел обнюхала тебя и привыкла к тебе.

Я медленно, недоверчиво, спустился со стула и подошёл к Гарри, который крепко держал собаку за ошейник и протянул ко мне руку, мягко беря ладонь и проводя по голове Хейзел, поднося к её носу мою ладонь и мягко приговаривая: « Он свой, малышка. Нельзя трогать и обижать. Хорошо?»

Через пару минут я вновь пил чай, поглаживая нежную и мягкую шерсть собаки Хазза, которая тут же прониклась ко мне любовью, когда её хозяин приручил её ко мне.
Мы переговаривались и смеялись.

Хрупок, словно тонкая плёнка сна между явью и сном, был мир между мной и ним, кудрявой загадкой. Сейчас мы не вспоминаем то, что было. Но мы не забыли. Когда-нибудь это всплывёт вновь.

* * *

Мы сидели в комнате Гарри, которая была просто необъятных размеров. Тут, если честно, может самый большой в мире человек потеряться... Ну, если он войдёт, конечно.

— Вот, — я протянул парню игрушку Чешира. Наконец-то соизволил её подарить! — Некто-никто-который-оказался-Гарри, — фыркаю, а он закатывает глаза. — это тебе, от глупого Луи Томлинсона. И твоему плюшевому Идиоту.

— Спасибо, — Стайлс взял из моих рук игрушку и положил на подушку, к шоколадному коту. — Ему больше не будет одиноко.

— Правда? — я заливаюсь краской, оглядывая бежевые стены и потолок в звёздах, глаза бегают по картинам, которые он сам и нарисовал. Целая галерея. Главное не смотреть на Гарри, потому что я думаю совсем не о игрушках.

Но кудрявый вдруг принимает важное для него, в ту минуту, решение. Он тянет меня за руку и я падаю со стула к нему на кровать, он стискивает, подминает меня под себя, бурчит в ухо и смеётся, крепко обнимая меня.

— Правда-правда, плюшевый Бу. — отвечает он. — Ты такой мягкий. И маленький.

— Опять ты за своё! — я толкаю его. — А ты вообще великан.

— Я знаю. — Гарри смеётся, а потом встаёт. — Я оставлю тебя на минут десять-пятнадцать, а потом посмотрим фильм? Кстати, выбери его, пожалуйста — парень указывает на полку, от пола до потолка заполненную DVD-дисками.

— Окей. — я тут же встаю и подхожу к стене. Кудрявый любит порядок, потому что у него всё стоит по полочкам, в алфавитном порядке, если это книги или фильмы. Ставлю на то, что он просто Бог порядка.

Пока Стайлса не было, я кропотливо искал то, что я и он могли посмотреть в течении этого вечера. Выбор нереально огромный. Тут были и документальные фильмы, и мелодрамы, и мультики.

— Выбрал? — спросил парень, когда я стоял с тремя дисками в руках и просто разрывался от выбора. Я обернулся и увидел, что он держит поднос с огромным количеством еды, а в его ногах путаются Хейзел и Идиот. Парень поставил еду на свой рабочий стол, подвинул его ближе к кровати и мы вместе упали на кровать. А следом и его животные.

— Нет, я не выбрал. Это сложно.

— Лу, у нас есть два выходных дня, чего ты переживаешь.

— То есть, — я посмотрел на него с огромной улыбкой, которая расползлась по моему лицу. — Ты хочешь, чтобы я остался.

— Почему бы и нет? — он тоже улыбнулся и вместо ответа я крепко сжал его в объятиях.

В итоге, мы выбрали «Поющие в терновнике» и «Дневник памяти», хотя я протестовал. Но слабо. Я люблю экранизации этих двух прекрасных романов, но я просто, как сказал Гарри, «мягенький». Плакать буду. Очень сильно.

Так же мы едва не потеряли еду. Хейзел и Идиот покусились. Именно покусились, тут нет ошибки, на наш ужин, но Гарри вовремя заметил их махинации, скинул с кровати и, в ответ на печальные, жалостливые взгляды, дал им по булочке.

— Они для меня, как дети, — смущённо пояснил он. — Не могу отказать им ни в чём. Слишком сильно люблю их.

Спутавшись в клубок из одеял и тел, мы взяли горячие тарелки с супом и пристроились к изголовью кровати. Гарри нажал на кнопку на чёрном пульте и я даже не удивился — ой, да ладно, я не вру — когда понял, что это пульт от проектора.

Пошли первые кадры фильма, прижавшись к этому здоровяку с кудрями, поедая суп, пирожки, булочки, мясо, запивая всё это чаем и соком. Гарри узнал, что я не ел все шесть дней, поэтому выбор еды такой странный и совсем не сочетается друг с другом. Но я доволен. «И мой животик танцует танго от счастья.», цитата Найла, желудка нашей компании.

* * *

— Как ты мог? — крикнул я, ударив Хазза в грудь и яростно стирая слёзы. — Как ты мог позволить смотреть мне этот фильм?!

Идиот раздражённо мяукнул около наших ног, Хейзел приподняла уши, оторвав морду от одеяла, а этот... Гарри закатил глаза. Было далеко за полночь, когда мы досмотрели «Виноваты звёзды», после «И гаснет свет», «Поющих в терновнике», «Дневник Памяти» и «В поисках Немо».

— Ты сам захотел. — отметил Гарри, выпуская меня из объятий и вставая, он вошёл, судя по всему, в гардеробную, откуда вновь раздался его хрипловатый голос, обрывавший все струны моей души. — Я не предлагал тебе его смотреть.

— Ой, отстань. — фыркнул я.

— Держи, — он кинул в мою сторону шорты и футболку. — Не думаю, что тебе будет удобно спать в этих ультра-обтягивающих-джинсах.

— Гарри! — крикнул я на него. Но парень усмехнулся и юркнул в ванну, закрыв за собой дверь.

Потом я ушёл в ванну и, просто постояв под прохладным душем, вернулся к нему. Гарри закрыл балконную дверь, окно и гардероб. Решив, что это его дело и заморочки, я залез под одеяло и уткнулся носом в подушку, засовывая под неё руку.

Стайлс выключил проектор, вместо этого включил гирлянду и лампу, в которой синими пузырьками двигалась лава. Как же я люблю его комнату, она просто замечательная. Парень, после всех этих махинаций, лёг рядом со мной, крепко прижал к себе, а я уткнулся носом в изгиб его шеи, крепко обхватив Хазза руками. Идиот бесцеремонно залез к нам на подушку, а Хейзел пристроилась к в наших спутанных ногах.

Я на несколько секунд поднял голову, с улыбкой смотрел в его огромные, зелёные глаза. Чтобы он не делал, чтобы я о нём не говорил, Гарри самый лучший в мире человек. В нём есть огонёк. Есть какая-то искра, которая тянет к себе, заставляет быть с ним. Я, как и попросил Хазз, не поверил слухам и в награду получил его. Как друга, конечно. Но он того стоил.

— Спокойной ночи, — тихо шепнул я ему, вновь зарываясь носом в изгиб шеи.

— Спокойной, Лу. — ответил мне Гарри, нежно и легко прикоснувшись губами к моим волосам и крепче обняв в руках, словно я убегу.

* * *

Разлепив глаза, я осмотрелся, сразу вспомнив что вчера было. Ночь фильмов, еды, обнимашек и прощения. Человек, который просто сжал меня, пошевелился, что-то промямлил и изумрудные, словно в тени, глаза посмотрели на меня. Сонно, с улыбкой и радостью.

— Утро, Лу. — прохрипел мальчик и я рассмеялся, так довольно и счастливо. — Кофе?

И ничего более идеального я не слышал. Обычное предложение выпить простого, горячего напитка, чтобы проснуться, звучало из его уст, как вода грохочет в водопаде, как самая сладкая конфета тает на языке, как самая прекрасная лесть ласкает слух.

Просто нет ничего прекраснее голоса Гарри с утра. Такого мягкого, но в тоже время хриплого, спокойного и выспавшегося, довольного и нежного. Словно музыка, господи боже мой.

— Да. — отвечаю я. — Кофе. Шикарно.

* * *

«Он понял. Он простил. Он нашёл меня. Луи сделал моё пробуждение самым лучших в истории. Он смог дать мне почувствовать счастье вновь просыпаться в руках любимого человека. Это будут самые лучшие дни.
И пусть Томмо даже не догадывается.» © Гарри.

______________________________

(*) Tiny — очень маленький, крошечный. На русском это не так красиво звучит :)