В трубке раздался слабый треск, потом на несколько секунд наступила тишина, затем короткие гудки. Я побелела, осознав, что этот звонок мог означать самое худшее, что могло случиться: Лиам мертв.

Мне хватило 15 минут, чтобы собраться, и минут 40, чтобы доехать до больницы. Я несколько раз набирала номер телефона миссис Пейн, но каждый раз мне отвечали, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Вбегая в холл больницы, я мельком взглянула на себя в зеркало и была ошеломлена собственным отражением. И как я раньше этого не замечала? Я выглядела очень бледной, напряженной и исхудавшей. Ненормально исхудавшей. Глаза ввалились, скулы слишком выступают – результат перенесенного стресса последних месяцев.

С тяжелым сердцем я открыла дверь в палату.

- Ким, ты пришла...

Я закусила губу, глаза потемнели от беспокойства. Миссис Пейн поднялась со стула, на котором она сидела рядом с кроватью сына, и, подойдя ко мне, порывисто обняла.

- Что случилось? – охрипшим от волнения голосом произнесла я, глядя через ее плечо на неподвижную фигуру на кровати.

- Хорошие новости. – Миссис Пейн сделала шаг назад и посмотрела на меня блестящими от слез глазами. - Жизненные показатели улучшаются. Он все еще без сознания, но мозговые волны увеличили активность, и доктора сейчас более оптимистичны, чем раньше. Ему действительно стало намного лучше, чем ожидалось. Мне просто захотелось сообщить тебе об этом, но зарядка на телефоне закончилась...

Я рассеянно кивнула, мое внимание уже сосредоточилось на Лиаме. Я подошла к кровати, оставив миссис Пейн стоять посреди палаты, практически оборвав на полуслове.

Взглянув на Лиама, я почувствовала, что сидящее глубоко внутри напряжение начало слабеть. Я посмотрела на перевязанную голову, видимую часть лица, которое уже приобрело нормальный цвет, и сердце мучительно забилось. С бесконечной осторожностью я положила пальцы на его руку и начала говорить.

- Это Ким. Я здесь, Лиам, я с тобой.

Его дыхание, казалось, стало медленнее и глубже. Мне почудилось, что ритм движения грудной клетки изменился. Воздух со свистом вырывался через трубку в горле.

Внезапно его рука дернулась, это движение так поразило меня, что я, побледнев, отдернула свою руку. Если не считать дыхания, это первый раз, когда он пошевелился, хотя я и понимала, что это, вероятно, просто непроизвольное подергивание мышц, вынужденных слишком долго находиться в неподвижном положении. Я посмотрела на его лицо – оно оставалось неподвижным. Я медленно потянулась и снова коснулась его руки, но он не отреагировал.

Обернувшись, я увидела, что я в палате одна. Тогда я возобновила разговор с ним, говоря о всякой ерунде, вспоминая истории из нашего детства.

И снова легкое подергивание.

- Лиам...

Как жаль, что он не может даже попытаться ответить, потому что успокаивающее, которым его пичкали, блокировало большинство мозговых функций. Но на мгновение ощущение того, что он очнулся, стало настолько сильным, что я почти поверила в это.

- Ты меня слышишь? – мягко спросила я. - Ты пытаешься пошевелить рукой? Можешь сделать это еще раз?

Рука осталась неподвижной под моими пальцами. Я тяжело вздохнула и обернулась, услышав, как в палату кто-то вошел. Это была медсестра.

Я посмотрела на нее, затем на Лиама.

- Скажите, он знает, что я здесь?

- Думаю, что да, но неосознанно, – торопливо ответила медсестра. – Он не может проснуться и поговорить с вами, потому что получает очень большую дозу успокоительных. Мистер Пейн не в глубокой коме, он самостоятельно дышит и все еще обладает рефлексами. Но кто знает, что он чувствует?

- Мне показалось, что его рука немного пошевелилась.

- Что ж, возможно. Вы говорили с ним довольно долго, да? Возможно, какая-то часть дошла до него на каком-то уровне. Вы, должно быть, действительно важны для него, раз он так на вас реагирует. Он не может понимать, и, конечно, не может ответить, но вполне возможно, что он вас слышит.

Сняв показания с приборов, медсестра вышла, и я снова посмотрела на Лиама.

- Ты можешь слышать меня? – дрожа, прошептала я, не отрывая от него глаз. – Или каким-то образом ощущаешь мои прикосновения? Так ведь, да? Ты можешь чувствовать, когда я касаюсь твоей руки? Ты сейчас не можешь сделать ни одного движения, но с тобой все будет в порядке, обещаю тебе, но это займет какое-то время.

Я еще долго сидела в палате, сначала одна, потом вместе с миссис Пейн, молча переживая свалившиеся на меня испытания...

***

Прошло две недели. Две долгих для меня недели.

Состояние Лиама было стабильным, врачи говорили, что вполне вероятно в ближайшее время его начнут выводить из комы. Я старалась об этом не думать, но мысленно молила бога, чтобы все было хорошо.

Зейна я вычеркнула из своей жизни, и она вернулась в монотонное русло: учеба, больница, дом.

Зейн меня не искал, я больше его не видела. Только иногда звонил мой сотовый, и кто-то долго молчал в трубку. И я молчала, потому что спрашивать было бесполезно: ведь ответа я все равно не получу.

В колледж я ходила скорее по инерции, чем из желания научиться чему-то, и на лекциях сидела, отстраненно глядя в окно и не вникая в суть того, что пытался донести до нас преподаватель.

В это самое время, впервые в моей жизни, у меня появилась подруга. Раньше я никогда не задумывалась, как это вообще - быть без подруги? Я не чувствовала в этом нужды, потому что моей «подружкой» всегда был Лиам. А сейчас, когда его не было со мной, я начала остро чувствовать нехватку дружеского общения «по душам». Конечно, я общалась с Бри, но сейчас между нами чувствовался холодок, причину которого я понять пока не могла, да особо и не стремилась. В общем, я была рада, что наконец-то нашла того, с кем у меня сходились мысли, с кем было легко и спокойно.

Имани Смит приехала в Лондон пару недель назад и была новенькой в нашем колледже. На третий день учебы нам с ней поручили сделать совместный доклад по литературе, который и положил начало нашей дружбе.

Как это часто бывало, чтобы влиться в коллектив, новички устаивали у себя дома вечеринку, на которую приглашали чуть ли не весь колледж. Это было лучшим способом познакомиться, стать «своим», найти друзей. Имани не стала исключением, решив устроить у себя вечеринку в субботу вечером.

Идти мне совсем не хотелось, настроение было на нуле, но в то же время не хотелось оставлять только что приобретенную подругу одну: ведь она еще почти никого не знала, и ее надо поддержать. Так что выбора не было – идти надо. Хотя бы ненадолго, на час-два...

В субботу я проснулась рано утром от того что мой сотовый тихо вибрировал на тумбочке. Никогда раньше я его не слышала так отчетливо как сейчас. Посмотрела на часы... 3:45 утра. Взяв телефон, я долго смотрела на экран – номер незнакомый. Я все же ответила.

В трубке какое-то время молчали, а потом я услышала голос Зейна. Сдавленный, севший.

- Прости, что так рано.

Сердце учащенно забилось. Руки отнялись, перед глазами поплыли круги.

- Хотел услышать твой голос.

- Зачем? - прошептала я побелевшими губами.

- Не знаю...просто хотел услышать, мы так давно не...

- Нас нет! – вдруг крикнула я и испугалась своего голоса. - Нас нет!

Я беспомощно ощутила, как горячие слезы покатились по щекам. Почему я должна из-за него плакать? Почему я вообще из-за него плачу?

- Я хочу увидеть тебя, Ким.

- Не надо...

- Я хочу видеть тебя каждый день, слышишь? Я все время думаю о тебе.

- Не надо, пожалуйста... Не надо больше искать встреч. Не надо.

- Не могу. День проведу без тебя - к вечеру начинает ломать.

- Зейн...

В трубке раздался тяжелый вздох, потом пошли короткие гудки.

Господи, ну за что мне это? Я совсем не хочу причинять боль Зейну, но все равно причиняю. Простит ли он меня когда-нибудь?

***

Весь день я гнала от себя утренний разговор, занимая себя разнообразными делами. Утром, как обычно, съездила в больницу, провела пару часов с Лиамом. Вернувшись домой, принялась за уборку, которую слишком долго не делала, находясь в депрессии.

До начала вечеринки оставалось два часа, когда зазвонил дверной звонок. Кто бы это мог быть? Родителей дома не было, но у них есть свой ключ. Я никого не ждала.

Звон не прекращался, и я решила, что это очередной торговец – в последнее время они доставали нас очень часто.

Звонок сменился стуком. Это было что-то новенькое. За такое можно было и полисмена позвать. Я направилась в прихожую.

Конечно, я не стала открывать дверь просто так, а посмотрела в глазок.

И тут же отшатнулась.

Ноги стали ватными.

В ушах зазвенело.

- Не может быть... - прошептала я, прижав пальцы к губам.