Просыпаться с ней такое счастье...аж дух захватывает... Долго ли это счастье продлится? Я позволил себе представить, что было бы, если б она была моей девушкой. Позволили бы наши мама с папой ей встречаться со мной в таком возрасте и тем более оставаться со мной ночевать? Уверен нет, они были бы категорически против, особенно заметив, как я на неё смотрю влюблённо-вожделённым взглядом. Значит, мне всё-таки повезло быть твоим братом, Солнце, по крайней мере сейчас. 

         Провожу пальцами по голому предплечью, она чуть вздрагивает, но всё ещё спит. А вот ночью , она нехило так двинула меня локтем в грудину, даже не проснувшись, а ещё пару раз дёрнула головой и ногой. Я лишь покрепче её прижал к себе и прошептал чтоб крепко спала, я с ней рядом. Может она и не слышала во сне, но это подействовало. Дальше она спала спокойно и мне тоже повезло выспаться. Правда грудина болела от удара. Сегодня не забыть попасть к «фифе», как назвала её Билл. Мама перезаписала нас, из-за моей записки, со вчерашнего на сегодняшний день, в обед.

      Меня передёрнуло. Для меня эти психологи, психиатры и всякие мозгоправы были сродни экстрасенсам, их ведь с первого курса учат там чуть ли не мысли читать и этого я опасался. Как вести себя, чтобы не зародить подозрений и главное, как себя будет вести Билли? Стоит поговорить с ней об этом и как-то договориться о том, о чём можно говорить. Время еще есть. 

          Она так сладко сопит на боку. Беру за плечо и медленно переворачиваю  на спину, она лишь склоняет голову набок, щекой на подушку. Глажу по щеке, по плечу через кофту, снова по руке, но теперь уже по более чувствительной стороне руки, где вены, до запястья. Еще неделю назад я мечтать не смел к ней прикоснуться и тем более лежать рядом.

         Тонкая полоска открытого живота под чуть задравшейся кофтой белеет и так просит её поцеловать, но опасаюсь что ты проснёшься и не поймешь этого... Провожу по ней большим пальцем, ты тихонько мурчишь во сне и снова чуть вздрагиваешь...чувствительная... Ты полностью в моей власти и я не должен этим пользоваться... Господи, это невозможно просто! Нельзя тебя трогать!

        Ухожу на кухню. Готовить я не умею, но на завтрак можно взять хлопья с соевым молоком. Поев, иду в машину забрать бумаги с текстами. Хочу показать тебе свои песни, особенно эту твою первую. Мы можем вместе её спеть и записать. Возвращаюсь на кухню, ноги будто летают подо мной, а не ходят. Не могу свыкнуться с этими восторженными ощущениями, что захватывают меня при мысли обо всём этом. Как же мне повезло, что ты чувствуешь то же, что и я.

         И мы одни — никто не упрекнет меня за то, что я смотрю на тебя, обнимаю всю ночь, трогаю, целую...Боже, опять это чувство, всё внутри перевернулось. Беру твой завтрак, бумаги и иду тебя будить.

        Ставлю твою тарелку. Смотрю, всё ещё спишь... 

       Точно! Надо умыться, почистить зубы, переодеться в свежее. Затем, пока ты  спишь, соберу некоторые вещи на переодевание тебе и мне, отнесу в машину, чтобы ты ничего не поняла до тех пор пока не приедем туда. С моими всё просто. Собрал всё необходимое для себя  за пару минут. И ещё для тебя несколько пар шортов и бриджи, по идее ты в них влезешь с гипсом. Пойду ещё среди твоих вещей гляну. Взял по пути  пару полотенец, два комплекта постельного белья и залез в твой шкаф. 

         Какие-то стрёмные штуки, типа маленькой короткой майки, на ребенка что-ли? Зачем они в твоем шкафу? Я попробовал - тянется. Нет, эту хрень мы точно не берём!  Всё что тянется и "в облипку", всё, что больше открывает чем скрывает и тому подобные вещи в другое измерение!

         Ох,  и  прошибло меня потом, когда открыл твой ящик с нижним бельём! Лифчики и трусики всех цветов и вариаций...Вот же чёрт! Никогда не копался в таком, и сейчас, чувствую себя маньяком, оттого что держу всё это в руках и представляю на тебе, с твоим запахом и гладкой кожей! Закрываю поскорее шкаф, но слишком поздно. Совершенно природная реакция не заставила себя долго ждать. Кошмар! 

          Но тебе всё равно всё это надо. Засовываю руку снова в  ящик, беру охапку всего-подряд наугад и засовываю в сумку с вещами. Присаживаюсь на твою кровать. Надо что-то с собой сделать... Приглаживаю волосы назад, просто чтобы успокоить руки и нервы. 

          Япона мать! Желание помочь себе раздражает меня. Я ж уже не подросток! Надо найти себе девушку...но как?! Как, если я хочу и люблю только тебя, моя Золотоволосая Звезда? И ты же не вытерпишь кого-то рядом со мной! Снова залажу в твой шкаф, беру несколько кофт на змейке с капюшоном на случай дождя и одни широченные чёрные штаны. Они что, правда твои? Выглядят, будто это штаны соседа Френка. 

       Отнёс все в машину. Вернулся. Сажусь рядом. Сколько можно спать? 

— Билл...     

           Наклоняюсь и целую тебя осторожно. Буквально через пару секунд, чувствую как рот приоткрывается, а руки с силой  притягивают меня к себе. Только что набранный воздух в лёгких резко превратился в вакуум. Но это не страшно, я уже привык не дышать рядом с тобой. По спине щекочуще сбегают редкие представители вида мурашек — сороконожки. 

         Дурная моя башка! Это же твои ногти! Голову окутывает облако дурмана и последняя мысль в ней о том, что ты за позапрошлую ночь неплохо напрактиковалась во взрослых поцелуях. Чувствую себя так, словно мне ещё поучиться у тебя следует!  Сладкий дурман уже бежит по венам, овладевая моим бессознательным к тебе желанием. Нет!

— Отпусти меня, сердцеедка — улыбаюсь тебе прямо в лицо — Нам нельзя делать этого дома.

— Чего "этого"? — держишь меня в своих объятиях и смеясь смотришь широко распахнутыми океанами... 

       Точно — песня!

— Целоваться... Билл отпусти. Я хотел тебе показать одну песню, можем попробовать спеть вместе. — она наконец отпускает меня.

— Почему нам нельзя целоваться? Мы же одни.. — слышу разочарование в твоём голосе. Поверь, родная , я чувствую себя также.

— Дело не в этом. Если мы привыкнем так себя вести, то станем беспечными, и рано или поздно кто-то спалит всё это опасное занятие. А скоро приедет мама обратно.

— А если мы не будем делать этого хоть где-нибудь, нас спалишь ты! Как на вечеринке. Ты же сам говорил, чем больше сопротивляешься — тем больше сносит крышу.  Со мной также!

— На Вечеринке мне снесло крышу алкоголем...и ревностью.

— Правда? Почему? Я ведь все время говорю что весь мой мир это ты!

— Я твой брат, вроде как... и я тогда не знал, что ты тоже... а там была толпа парней, что глаз не отводили от тебя.

— От меня ты глаз не отводил — так нельзя...— Да, не отводил и именно поэтому видел, как они наперебой слюни пускали и смешили тебя. Чуть ли не плясали, а ты на меня не взглянула даже. Я психовал, что кто-то из них тебе может понравиться и... Сам не знаю... Никогда ни с кем не мог тебя делить.

— Эта гадина Мелисса и её братец всё время пялились на нас. И этот придурок Клэй сказал.....

— Я слышал, что он сказал. Я понял. Буду стараться не так глазеть на тебя, но ты ведь моя младшая сестрёнка и я обязан за тобой приглядывать, разве это не оправдание?

— Нихрена не оправдание! Смотри на меня так когда мы одни, но не в компании! Это дико приятно, но ты палишься капитально... и, твою налево, поцелуй уже меня! Это невыносимо!

       Я снова выпал из реальности на несколько минут, пока в дверь не позвонили. Кто это может быть? 

      Слава Господу, что этот рекламный представитель по пылесосам оторвал меня от хитренькой, улыбчивой и безумно привлекательной Билли. Я вежливо спровадил его и, вернувшись в комнату , начал играть мелодию. Крошка заинтересовалась и, подвинув ещё один стул на колесах к кровати, перелезла на него и начала следить за моими руками  чтобы запомнить. Затем перевела взгляд на меня. Я играл и пел с закрытыми глазами, но чувствовал этот взгляд.

— Как красиво... и про меня...трудно поверить. Я не всё запомнила, но давай ещё раз. 

       Подсунул тебе лист со словами и заиграл. Моё Солнце начала петь, и внутри меня словно струны в ответ  задвигались. Такой тонкий красивый голос! Эту песню должна петь именно ты, хоть я и написал её для тебя в моём исполнении. Не могу насмотреться на тебя, всё время мало...

— Ещё раз... последний припев чуть по-другому попробую, — ты словно зажглась и засветилась ещё ярче и красивее, влилась в мелодию, заинтересовалась. 

         И это было так приятно. Меня распирало от гордости, что тебе так понравилась моя песня о тебе. Хотелось, чтобы кто-то ещё услышал этот чудесный союз музыки и твоего голоса.

— Как ты это делаешь? Пишешь песни? Текст? Музыка? Откуда?

— Не знаю, просто само по себе рождается в голове, особенно когда меня переполняют какие-то чувства. Иногда сразу слова приходят на ум и складываются в текст или часть текста, а иногда это просто мелодия и когда проигрываю её рождаются слова... Наша песня «Superhero» я писал её тебе... тоже... и многие с мыслями о тебе. Некоторые лежат незаконченные — тексты без мелодий, и есть несколько мелодий и приписки к ним из слов, о том, что приходило на ум в тот момент. Ещё несколько, которые в голове и я пока не записал их.

— Покажешь?

— Конечно, тебе покажу всё, даже скрытое от других...

— Слушай, а давай ещё раз эту песню про глаза, только с гитарой попробуем? 

            Я не прорепетировал заранее на гитаре, потому не попадал в некоторых нотах и ты меня дубасила, но эти твои прекрасные глаза так сверкали. Если б будильник-напоминалка не прозвонил, я бы забыл, что нам надо ехать к Андреа. Вот уж чего не хочется совсем!

— Билл, нам пора к психологу.

— Что, блин?! Я же отказалась к ней идти! И я вроде вчера была записана. Решила, раз мама ничего не говорит что я пропустила, то всё норм... Чёрт, Финн, не заставляй меня! Я хочу петь, здесь с тобой... 

— Со-о-олнце, я бы вообще с тобой не расставался, но надо, — беру тебя за руку, но ты упираешься, хватаешься за стол. Приходится перекинуть тебя через плечо и понести в машину.

— Финнеас! Рыжая сволочь! Отпусти меня, или я тебе врежу!

— Я обещал тебя отшлёпать, — смеюсь и шлёпаю три раза по мягкому, слегка тощему, но соблазнительному месту.

— Пожалуйста, милый добрый братик! Не позорь меня перед соседями. Я пойду сама!

— Какая ты сразу послушная, надо чаще тебя шлёпать, — улыбаюсь. Едва отпускаю, она пробует идти сама, но по наморщенным бровям вижу, что терпит боль и беру на руки.

— Я не просила — говоришь с самодовольной улыбкой.

— Билл, что ты собираешься рассказывать этой Андреа? Нам нужно подумать, что ей будет говорить каждый из нас, чтобы она не придумала себе лишнего. Нужно быть честными, но говорить не всю правду.

— Я собираюсь ей рассказать, что мой старший брат тащил меня в ванную без трусов, и ещё приставал, затащив ночью в какой-то парк! Лез целоваться ко мне, закрыв в туалете...— Это не смешно!

— Но  это же правда! Но не вся — впервые я не радуюсь тому, что ты ржёшь и не знаю чего от тебя ожидать.

— И в туалете, это ты ко мне приставала и лезла целоваться, — начинаю и сам улыбаться. Что ж, хочешь поиграть у меня на нервах? Давай посоревнуемся, крошка.

— Но дверь закрыл ты!

— Естественно, в туалетах так всегда делают. А ещё я согласился с тобой ночевать в машине и ты, меня спящего, чуть не изнасиловала! Никогда больше не буду с тобой ночевать в машине!

— И слава Богу! Моя спина и моя гордость этого больше не вынесут! — смеёшься, аж плюешь слюнями во все стороны! Это просто ужас! А на мне белая свободная рубашка с коротким рукавом, на которой уже есть твои слюни.  Затем вдруг затихаешь. Не к добру...

— Ты меня правда любишь? Именно любишь? Или хочешь?

— К чему этот вопрос сейчас?

— Я просто решаю, сдать тебя доктору «Потрясающая Фифа» или нет.

— Как пожелаешь...

— Не дуйся, просто скажи мне честно, что это?

— Я думал, что всё сказал тебе...

— Не все... 

             Молчим... Какой же ты всё ещё ребенок! И я вроде понимаю, что твой вопрос серьёзен и наверняка имеет для тебя значение, но я не готов сейчас это обсуждать...

            Приехали и наконец нашли где припарковать машину. Уже опаздываем на десять минут. Выхожу за тобой, но ты прямо передо мной закрываешь дверь изнутри.

  Ну приехали, твою дивизию! Билли, блин! 

          Стучу в стекло, чтоб ты открыла. Вижу твой фак и возвращаюсь на место водителя, но ты тянешься и, быстро закрыв дверь, тоже нажимаешь рычаг внутреннего замка.

 Ну что за дьявол! Что с тобой делать?! 

          Я конечно могу сесть в машину через заднюю дверь, но понимаю, что тебя там не протащу. И не хочу же тащить силой! Снова становлюсь перед твоей дверью и протягиваю руку.

 «Идем со мной.»

          Ты дышишь на стекло и пишешь "asshole" и опрокидываешься на сиденье. Тогда разворачиваюсь и иду к зданию. Если я тебя не заставлю — хотя бы пойду сам, чтобы мама не расстраивалась. Слышу как открывается дверь.

— Эй, придурок чертов! Ты меня здесь бросишь?! — это начинает выводить из себя. Хочется прямо при всех достать тебя из машины, отшлепать и понести на плече к мозгоправу. Но я совершаю над собой неимоверное усилие и возвращаюсь к машине молча и спокойно.

— Что происходит с тобой?

— Я не хочу туда идти. Она сразу поймет, что я больная на всю башку. — Куда исчезло твое игривое настроение, не понимаю.

— Это итак понимают все, кто тебя окружает, и мы тебя за это любим...

— Ты не ответил на вопрос — смотришь на меня своим уперто-циничным взглядом, слегка отклонив голову назад и вбок, как во времена нашей холодной войны. 

         Обнимаю тебя нежно и, целуя в пушистую светлую голову, говорю:

— Я люблю тебя и хочу... одинаково сильно...но это ничего не значит. Тебе нечего бояться. Я разберусь со своими желаниями...Просто пошли, пожалуйста, это ради мамы.