— Эф, прошел целый месяц с того момента, как ты начала ходить в Хинли, — произносит Ханна, поднявшись со своего места и держа в руках кружку с пивом. Девушка задорно улыбается, а я стою посреди всего этого праздника, не понимая, что происходит.

— И мы очень-очень рады, что ты стала частью нас, — поддакивает Найл.

Я удивленно хлопаю глазами, а затем, скользнув взглядом по всей компании, подбегаю к ним, заключая Ханну в объятия. Она сцепляет руки на моей спине, прижимая меня к себе, и я понимаю, как же сильно дороги мне эти люди.

Я знаю, что даже спустя какой-то короткий месяц, могу называть их друзьями. Теперь моя жизнь рядом с ними, и все, что я делаю изо дня в день, связано с этой компанией, мы видимся каждое утро, проводим вместе все свободные минуты, и я действительно стала частью их.

Мои губы подрагивают, когда я замечаю, что Гарри тут нет. Здесь нет его.

Я присаживаюсь на свое место, пытаясь натянуто улыбнуться, но это выходит настолько жалко, что Ханна, притянув меня к себе, приобнимает за шею.

Я закусываю губу, пытаясь подавить ком, застрявший в горле. Единственное, чего мне хотелось бы сейчас — увидеть его зеленые глаза, после встречи с которыми, мое тело поразил бы электронный заряд, или даже тысяча электронных зарядов, и все вмиг оказалось бы на своих местах.

Любовь — это не математика, в которой можно прибегнуть к использованию формул. Все куда труднее.

Пытаюсь сдержать слезы, которые застревают где-то в глазах, не скатываясь наружу. Ханна, гладя меня по голове, пытается натянуть беззаботную улыбку, будто бы говоря: «у нас все хорошо». Все хорошо, только не в этой вселенной.

— Он придет. Он обещал, — тихо шепчет Ханна, когда я смотрю в ее глаза, понимая, что не могу сдержаться.

Он — единственный человек в мире, в котором я нуждаюсь примерно так же, как в кислороде. Эта моя влюбленность и привязанность пугает слишком сильно, но все зашло слишком далеко, и я потеряла возможность менять что-либо.

Ходы сделаны.

Я хотела бы избегать его, но понимаю, что без него не могу идти дальше. Мои чувства — моя беда, доставляющая мне целую тонну боли, что я, кажется, начинала привыкать к ней.

С ним я счастлива. С ним я разбита. Я подавлена, потому что все это — нечто волшебное, что никогда не случалось раньше, и кажется мне таким нереальным, что я напрочь отказываюсь верить во все, что происходить вокруг... А это... обычные чувства, о которых написана целая куча книг, фильмов и песен.

— Он не придет, — сквозь зубы выдыхаю я, наконец, поднявшись с плеча подруги.

Я провожу пальцами по щекам, надеясь, что никто не заметит моих блестящих глаз.

Пустота. Вокруг так пусто. Слишком много воздуха для одной меня.

Отворачиваюсь от компании, будто смотря на барную стойку и молодого парня, ловко переливающего жидкость в рюмки. Парень, на секунду оторвавшись, бросает на меня короткий взгляд и подмигивает. Он симпатичный, но он не Гарри.

Закрываю глаза ладошками, тяжело выдыхая воздух сквозь приоткрытый рот, и, стирая слезы, возвращаюсь к своему стакану.

— С самым лучшим месяцем в твоей жизни, Афина, — его хриплый голос заставляет меня подскочить со своего места, и внутри все переворачивается, сердце улетает в пятки, ударяясь об пол, а потом вновь возвращается на свое место. Моя спина покрывается мурашками, и я чувствую пронзительный взгляд на себе.

Оборачиваюсь.

Кажется, вокруг меня взрываются какие-то чертовы салюты, но это не имеет никакого значения. Голоса, музыка — все остается позади, и единственное, что волнует меня — он. То, как он поправляет свои слегка взлохмаченные и мокрые из-за снега волосы, щурясь из-за огней, бьющих ему в глаза.

— С-спасибо, — выдыхаю я, наблюдая за Гарри, ищущим себе место.

В этот момент мне хочется благодарить Зейна, который, жалуясь на слишком жесткие стулья, плюхается на диван, занимая последнее место там. Гарри, вешая свою куртку на вешалку, садится на стул рядом со мной.

Меня тянет к нему, и если бы я обладала хоть лишней каплей смелости, я бы прямо сейчас пододвинула свой стул ближе, но этого не происходит. Наши руки сталкиваются, когда я пытаюсь взять бокал с шампанским, а Гарри тянется за меню. Моментально одергиваю руку, пронзая Гарри взглядом, и все еще чувствую его пальцы на моих, вспоминая сладкий вкус его губ.

Он внимательно смотрит в мои глаза, без тени усмешки или еще чего-то, просто смотрит, и мы теряем весь остальной мир, находясь только вдвоем.

Улыбка расползается по моему лицу, и я, смущаясь, отвожу взгляд в сторону. Продолжая улыбаться, полностью отвернув голову от парня, я встречаюсь с пронзительным взглядом Ханны: она наблюдает за нами. Она пытается что-то сказать мне, но я не разбираю слов, а затем, увидев ее переметнувшийся взгляд и неловкую улыбку, я оборачиваюсь в сторону Гарри, следящего за ней. Дерьмо.

Отворачиваюсь в сторону, увидев Зейна, уносящего еще один свободный стул.

— Мы думали, что Эвелин тоже придет, — коротко бросает Найл, поясняя поведение Зейна.

— Кхм, нет, — прочищает горло Гарри, — что-то с кем-то случилось, и она куда-то уехала.

— Что? Ты даже не знаешь, куда уехала твоя девушка? Ты самый дерьмовый бойфренд, которого только...— недовольно бросает Ханна, сверля Гарри осуждающим взглядом.

— Она не моя девушка, — холодно бросает Гарри, заставляя меня поднять голову.

Я не смотрю на него, застывая в одной точке. Я пыталась не нарушать сделку, которую заключила сама с собой. Я хотела быть искренне счастлива за Гарри, если счастлив он, видя, как он смеется вместе с Эвелин. Но, черт, вся моя душа совершает сальто назад, и мне хочется встать со стола и затанцевать, наплевав на то, что я буду выглядеть, как последний психопат в этом мире.

Я краем глаза посмотрела на него, он улыбнулся, и весь мир зажегся тысячей различных цветов.

— Ох, да, она не твоя девушка, она просто отличная... — начинает Луи, язвительно смотря на друга.

— Шлюха, — сквозь зубы бросает Ханна, и я вижу, как злость забирает ее. В ее глазах стоят слезы, и она с ненавистью смотрит на Гарри, зная, что у нее нет причин ненавидеть его, — шлюха, шлюха, шлюха!

Эмоции Ханны на пределе. Это словно взрыв вулкана... Она терпела слишком долго, а теперь, когда «крышка снята», слова льются из нее в огромном количестве, обнажая ее эмоции.

— Ненавижу, — по щеке Ханны стекает слеза, и она падает на Зейна, сидящего рядом с ней.

Я оказываюсь рядом с ней, открывая свои объятия для нее. Ханна пытается не плакать, но я понимаю, какую силу имеют эмоции, копившиеся так долго. Ханна становилась свободной. Я становилась свободной. Ханна являлась заложницей от своих же воспоминаний, а я — от лицезрения этой гребаной пары, которая, как выяснилось, и парой не являлась.

— Она больше не появится в этой компании, — спокойно произносит Гарри, — прости, Ханна.

Гарри, не понимая, в чем дело, находит самый мудрый способ. Он дает Ханне то, что ей нужно. Обещание, которое он сдержит, и извинение, которое так требуется ей. Алкоголя становится все больше, ведь люди, чувствуя горе, решают утопить его. Я пытаюсь не утопить саму себя и свой разум, который словно накрывает белая дымка.

Он рядом.