— Я нормально выгляжу? — в тысячный раз за последние полчаса спросила Ханна, крутясь перед зеркалом и держа несколько разных платьев в руках.

— Да, да, — произнесла я, развалившись на диване в спальне подруги, пока та готовилась к запланированной фотосессии.

— Голубое или... — произнесла Ханна, с недоверием смотря на свое отражение.

— Оставь все так, как есть. Ты чудесно выглядишь, — пропела я и, схватив подругу за руку, потащила ее вниз.

Остановившись перед входом в гостиную комнату, я с подозрением покосилась на свет, который совсем не устраивал меня, давая ярко-желтый оттенок. Присев на диван, Ханна положила руки на коленки, не зная, что делать дальше.

— У тебя есть какая-нибудь лампа? — произнесла я, поняв, что света из окна будет недостаточно.

Ханна, вскочив со своего места, поднялась наверх. Через несколько минут Ханна держала в руках лампу, стоящую на ее столе, держа в руках длинный провод. Я кивнула подруге, насмехаясь над тем, какими способами для создания более или менее хорошего света мы пользовались.

Ухватившись за спинку большого кресла, я потащила его на себя и, установив лампу на него, протянула провод до ближайшей розетки. Ханна вновь заняла свое место на диване, а я включила лампу, направив ее прямо на подругу, так что голубые обои с цветочками приобрели более яркий цвет, который ничто не портило.

Ханна была словно ангел, со своими блондинистыми кудряшками и светло-голубым платьем, шикарно гармонирующим с обоями. Она продолжала тупо смотреть на меня, а я сделала несколько кадров, убедившись, что они получаются достаточно яркими и не слишком темными. Я включила вспышку, сделав еще один снимок, а Ханна прикрыла глаза и теперь хлопала ими.

— Черт, вспышка. Я буду моргать, — тихо произнесла она, и я поняла, что могу и вовсе не пользоваться ею.

Поменяв некоторые настройки, я присела на корточки, чтобы Ханна, сидящая на диване, не поднимала голову слишком высоко.

— Что мне...

— Голову чуть левее, — произнесла я, увидев, как подруга теряется.

Она наклонила голову, пытаясь сохранить более серьезный вид. Клик-клик. Меняю положение, переползая чуть левее, прося Ханну поднять подбородок выше. Со временем все напряжение подруги исчезает, и она расслабленно смотрит в камеру, меняя позы. Прошу ее подняться с дивана, делая несколько портретных снимков, и в одной руке держа лампу, которая никак не освещала лицо блондинки.

Возвратив лампу на место, я меняю положение самого кресла, играя с тенями. Ханна встает в пол оборота, ее волосы кажутся более растрепанными, когда она взмахивает головой, и приветливая улыбка застывает на ее лице.

Я улыбаюсь, фотографируя ее, и отмечаю про себя, что Ханна, на самом деле, очень красивая. Мы покидаем гостиную, и Ханна хочет натянуть на себя куртку, но я предлагаю ей переодеться. Жду ее внизу, пока девушка, убежав наверх, судорожно собирается.

Мы вместе выходим на улицу, ловя редкие снежинки. Я сжимаю фотоаппарат в руке, прикрывая его курткой и зная, к чему может привести резкая смена температуры. Ханна останавливается на крыльце своего дома, прислонившись поясницей к перилам лестницы, с которой я пытаюсь спуститься. Скольжу по одной из ступенек и, разведя руки в разные стороны, не сдерживаю крика, понимая, что сейчас свалюсь. В последний момент ухватившись за руку Ханны, я сохраняю равновесие и ступаю на мокрый снег.

Повернувшись к подруге, я прислоняюсь к перилам, в ручную регулируя фокус. Край пирил на переднем фоне остается размытым, а подруга, которая стоит чуть дальше, смотрит куда-то вверх, счастливо улыбаясь.

Мы идем дальше. Я продолжаю щелкать все вокруг: Ханна рядом с деревом, Ханна посреди дороги, спина Ханны, Ханна улыбается, Ханна нахмурилась.

— Правую ногу чуть дальше, — командую я, делая еще несколько снимков.

***

— Мне нравится эта, — бросаю я, когда голова Ханны касается моего плеча, и девушка, вечно недовольная сама собой, начинает просматривать фотографии. Листаю дальше, попутно удаляя несколько «мыльных» снимков, которые не пригодились бы мне, в любом случае.

— И эту удали, — тыкает в экран фотоаппарата Ханна.

Я отрицательно мотаю головой, приближая лицо девушки, которое, видимо, не устраивает ее. Она выглядит очень хорошо, с мелкими снежинками в белокурых локонах, не смотря в камеру. Снимок кажется случайным и не обремененным какой-то заумной позой, он настоящий, живой, и Ханна тут кажется жизнерадостнее и счастливее, чем на всех остальных.

— Нет, — громко говорю я, когда Ханна тянется к кнопочке со значком «корзина».

Резко переключаю на следующий кадр и продолжаю листать дальше.

— Но почему? Мне совсем не нравится та фотография, у меня слишком большой нос и...

— Ханна! — прерываю ее я, отложив фотоаппарат в сторону, — это крутой снимок, честно.

Дальше девушка не заикается о том, что она ужасно выглядит. Она тихо кивает, когда я говорю, что какая-то из фотографий мне особенно нравится, и она выглядит там прелестно.

— Я скину тебе их по почте, идет? — произношу я, собираясь уходить из дома подруги.

Она кивает мне, переступая с ноги на ногу рядом с порогом. Заключая меня в теплые объятия, Ханна не дает мне уйти, когда я собираюсь сделать шаг назад. Девушка хватает меня за руку, заглядывая прямо в глаза.

— Что у тебя с Гарри? — она застает меня врасплох, не давая шелохнуться.

Я тяжело сглатываю, пытаясь унять дрожь, которая начинает пронизывать меня. Мои глаза бегают туда-сюда, лишь бы не встречаться со слишком серьезным взглядом Ханны, которая с чего-то решила быть слишком напористой.

— А? Н-ничего, — заикаюсь я, пытаясь сделать шаг назад, чувствуя, как тяжелеет моя голова из-за потока бессвязных мыслей, блуждающих вокруг.

— Эф... — печаль отражается на лице блондинки, и я, прижавшись спиной к двери, чувствую себя проигравшей, прикусывая губу и надеясь, что вся боль, полученная мною, не отражается в моих глазах. — Ты рассказала мне про те чертовы фотографии. А что у тебя с настоящим Гарри? Ведь, наверное, с «мальчиком с фотографий» ты уже давно наделала кучу детей, — усмехается девушка, и этот ее смешок немного разряжает обстановку, но я все еще чувствую себя неловко.

— Он-н... — тяжело выдыхаю я, а потом, сжав кулаки, пытаюсь сдержать себя, — ничего.

И Ханна отступает. Удивительно, но она сдается, понимая, что я не расскажу, потому что я слишком сильно сомневаюсь в том, что она поверила мне. Тот поцелуй, который у нас был... Он кажется мне таким сказочным, будто я сама придумала его, и я не знаю, значил ли он хоть что-нибудь. Для меня — целый мир, а для Гарри?

Эта неизвестность, сопровождающая каждую его фразу, пугает меня, но я остаюсь. Я прикована к нему, я не могу уйти, как бы сильно мне не хотелось. Он кажется мне запретным плодом, особенно сладким, попробовав который, ты уже не сможешь оторваться.

Я разворачиваюсь, и пытаюсь уйти как можно быстрее, чтобы не выдавать бушующих эмоций, о которых должна знать только я.

Ханна — тот человек, которому я доверяю, но эта неуверенность и неопределенность сбивает меня с толку, и я решаю таить свои чувства в себе, хоть Ханна и знает, что я схожу с ума.

***

Я не заходила на почту целую неделю, поэтому сейчас, когда я открываю ее, я вижу пять непрочитанных сообщений. Три из них от Глории, с разницей в пять дней, одно от Бэт и одно от Билла. Тоска заполняет меня, когда я осознаю, что это единственный способ связи с людьми, некогда являющимися целой жизнью для меня.

От кого: Глория.

Привет, подруга! Ты так давно не писала мне. Видимо, ты там развлекаешься? По крайней мере, мне хотелось бы надеяться именно на это, а не на то, что ты там тухнешь или полностью погрузилась в учебу. Что там с горячими лондоскими парнями?

От кого: Бэт

Привет, Афина! Завтра уезжаю в Израиль, помнишь про Шона, с которым я познакомилась за неделю до твоего отъезда? «Чокнутый футбольный фанатик», как ты сказала... Дак вот, этот «футбольный фанатик» решил свозить меня на футбольный матч! Настоящий! В Израиль! Собираю вещи, потом напишу тебе! Целую, Бэт.

От кого: Глория.

Эф, ты там вообще жива? Представляешь, я даже зашла в гугл, чтобы узнать, не сбросил ли кто-нибудь на Лондон атомную бомбу или что-то такое, но ничего подобного... Ха-ха, значит, ты жива. Я не знаю, может быть, ты слишком обиделась на меня или что-то такое... Что с тобой? На днях я ходила в кафе... Не поверишь с кем! Дублирую свой вопрос про горячих лондонских парней! Х

От кого: Билл

Привет, малышка! Как дела? Как колледж? Подружилась с кем-нибудь? Представляешь, на днях прошла моя первая выставка... После нее Глория ушла в кафе с... Уиллом, черт возьми его, Робертсоном. Ага! Не удивлюсь, если ты сейчас поперхнулась чем-нибудь. Я тоже в шоке. Выставка была классной, люди даже заинтересовались некоторыми картинами, и завтра я отсылаю их покупателям!

От кого: Глория.

Чего-то ты долго не отвечаешь. Я волнуюсь, знаешь ли... Я ходила на второе свидание с тем самым парнем, имя которого ты так и не угадала. Я не знаю, может быть, у тебя интернета нет? Я приеду, черт возьми, в твой Лондон, если ты не ответишь мне!

От кого: Афина
Кому: Глория

Привет, подружка! Я жива, с интернетом и Лондоном все в порядке, неделя была очень насыщенной. Хм, думаешь, я не смогу угадать? Уилл, черт его возьми, Робертсон. Ха-а-а! Поверить не могу. Как это так вообще? Ладно, я надеюсь, ты счастлива и все такое... Хотя, нет, стой. Глория, я требую объяснений. Может, ты стала слепа или что? Горячие лондонские парни? Ну, есть тут парочка.

Я продолжала строчить ответы, время от времени делая глотки из кружки с горячим чаем.

От кого: Глория

Кто-кто-кто-кто? Тебе кто-то понравился? Прошло больше месяца, а я так ничего и не знаю. С кем ты там общаешься? Может, ты приедешь на весенние каникулы? Осталось не так уж и много времени! Уилл... Знаешь, а он изменился. Серьезно, я сама в шоке, но он весь такой ухоженный и элегантный, ух. Через полчаса мы идем на предпоказ фильма «Need For Speed».

От кого: Афина

Ну-у-у... На самом деле, да. Серьезно? Мне трудно поверить. Мне нужна фотография, Глория! Уилл и «элегантный» просто не могут стоять в одном предложении.

От кого: Глория

Ха-ха. Прости, мне пора, отвечу тебе позже.

Я захлопнула ноутбук, продолжая удивленно улыбаться подобному повороту событий... Дело в том, что всю старшую школу лицо Уилла покрывала тысяча прыщей, он не собирался продолжать обучение в колледже, он вообще ничего не хотел, он был никаким, противным и ужасным, и мы постоянно смеялись над ним. А теперь... Боже, трудно поверить в это!

Приходится свыкаться с тем, что повороты судьбы и наши желания — разные вещи. В мире происходят разные вещи, способные выбить тебя из привычного распорядка, и ты должен подчиниться этому простому закону.