Я возвращаюсь домой, дрожа от холода и держа в руках фотоаппарат. Выхожу из такси, улыбаюсь и махаю рукой Ханне, которая тут же уносится куда-то вдаль по улице. Я смотрю на небо и начинаю кружиться на месте, расставив руки во все стороны. Нос краснеет, а глаза ярко горят, в них отражаются звезды. И я чувствую себя счастливой. Счастливой, свободной, готовой на любые крышесносящие поступки. Я кружусь до того момента, когда ноги начинают подкашиваться и мне начинает казаться, что я упаду лицом в снег, но я не падаю. Пошатываюсь и чувствую, как кружится моя голова, а затем хватаюсь за фотоаппарат, решая сделать несколько снимком вечерней улицы, особенно прекрасной в такое время года.

Фотоаппарат несколько раз пикает и горит красным огоньком, а затем выключается. Разрядился. У-у-уф.

Расстроенная этим фактом, я сдуваю волосы с лица, восстанавливаю ровное положение и поднимаюсь по ступенькам дома. Свет выключен, но как только я захожу в коридор, меня сбивает с ног Бакс, виляя хвостом и высовывая язык. Я присаживаюсь на корточки, глажу его по голове, а затем, чмокнув в мокрый нос, плетусь в свою комнату, укладываю фотоаппарат на стол и в темноте пытаюсь достать аккумулятор. Несколько раз попадаю мимо, а затем, выудив его, натыкаюсь на стол, сжимая зубы от режущей боли. Мебель с острыми углами — мой враг. Я еще несколько раз врезаюсь в шкаф, спотыкаюсь об брошенную сумку, а потом присаживаюсь на корточки перед ящиком с зарядками. Пытаюсь вставить аккумулятор в зарядку, но ничего не выходит. Пробую вновь и вновь, но «мозаика» не складывается. Что за чертовщина?

— А—а—а, — шепотом протягиваю я, смеясь над своей же глупостью.

Я разворачиваю аккумулятор с другой стороны, вновь предпринимая попытки вставить его в зарядное устройство. Со второго раза, к счастью, все выходит. Я отправляюсь на поиски розетки. Нагибаюсь, отодвигая большого плюшевого медведя, заслонившего розетку. Первый раз попадаю мимо, а потом осознаю, что глаза начинают привыкать к темноте. Вглядываюсь, но совсем ничего не вижу. На ощупь вставляю розетку, а затем, стянув с себя джинсы, об которые я уже успела споткнуться, залезаю под теплое одеяло. Спокойной ночи.

***

Первое, что я делаю, проснувшись с утра — пялюсь на экран ноутбука, на заставке которого стоит... он. Мне становится неловко от своей же глупости, надежды, которая все еще живет где-то внутри меня, хотя, безусловно, обречена на смерть. Я не могу объяснить, зачем изо дня в день всматриваюсь в эти фото, будто жду, что он задвигается. Будто фотографии могут превратиться в видеозаписи, а картинка сможет ожить.

Мне хочется пропасть, раствориться в воздухе, в воде, утонуть в океане, но только бы забыть, забыть его. А я продолжаю сидеть тут, совершенно ничего не делая.

На то, чтобы проснуться и разглядеть загадочного парня, уходит целая вечность. Ладно, наверное, минут пять. Я сонно тянусь, а затем решаю принять душ. Планов на день никаких. Ханна, я думаю, будет отсыпаться, а других друзей у меня нет.

Нет, но они могут появиться...

***

Я захожу в большое здание и снимаю с себя шапочку. Трогаю все еще влажные волосы, которые, к счастью, не превратились в сосульки, пока я шла от автобуса до здания, в котором и пройдет встреча-семинар. Я наткнулась на объявление об этом событии находясь еще в Далласе, но это совсем вылетело из головы, а сегодня, взглянув на дату, я понеслась сюда, сшибая все на своем пути.

Один из местных фотографов решил устроить встречу для таких же, как он. Он будет рассказывать нам о своей технике, об этике в фотографии, о том, где найти клиентов, если мы действительно хотим заниматься этим. Что удивительно — все абсолютно бесплатно. Добрый мужчина, видимо.

Я переступаю через ступеньки, держа в руках телефон, в заметках на котором написано: «3 этаж, секция 346». Люди сбивают меня с ног, но я продолжаю идти, прижимая фотоаппарат в чехле к себе одной рукой. Иду по длинному коридору, разглядывая таблички, висящие на всех дверях. 313, 312, 311...Черт, я иду не в том направлении!

Разворачиваюсь, словив на себе далеко не дружественный взгляд. Опускаю глаза вниз, чувствуя неловкость.

Миновав десятки кабинетов и несколько людей, ищущих что-то в точности так же, как и я, захожу в нужную мне аудиторию. Пытаясь не издавать звуков, я снимаю с себя куртку, шапку и шарф, а затем вешаю это на специальные крючки. Иду чуть дальше и вижу мужчину, стоящего напротив большого экрана для прожектора и штук двадцать стульев, находящихся напротив него. Видимо, не все люди успели подойти. Я сажусь на второй ряд немного сбоку. Сжимаю в руках белую флешку, на которую я скинула три фотографии, которые были сделаны мной. Такое уж тут правило: ты обязан принести три своих снимка, которые потом воспроизведут на большой экран, а мужчина-фотограф раскритикует их или похвалит. Он не будет знать, чьи это снимки. Никто из присутствующих в зале так же не будет знать, чьи это снимки. Мы можем лишь догадываться, так как все эти фотографии будут показаны в произвольном порядке, а не по очереди три фото от одного человека.

— Можете дать мне свои флешки, — говорит мужчина мне и еще нескольким фотографам-любителям, сидящим тут.

Он скидывает фотографии в одну папку, а затем складывает наши флешки в сторону. Приходят еще люди, протягивают ему флешки и занимают места. Мужчина теребит в руках папку с листами, видимо, раздумывая, с чего бы ему начать.

— Афина? — я слышу голос, который кажется мне знакомым.

Оборачиваюсь и смотрю на парня-фотографа со вчерашней вечеринки. Лиам. Точно. Фотограф колледжа Хинли. Я улыбаюсь и киваю головой, а парень, забрав свою флешку, присаживается рядом со мной. Он достает из большого рюкзака свой фотоаппарат, правда, на этот раз с другим объективом.

Свет в зале гаснет, а мужчина-фотограф включает прожектор. Вокруг практически полная темнота, лишь свет от экрана отражается, совсем немного освещая наши лица.

— Всем привет, — мужчина стоит рядом с экраном и, кажется, я вижу его улыбку, — Деон Лайонел.

Его имя кажется мне таким странным, но в то же время знакомым. Прокручиваю в голове картинки, пропуская слова, которые говорит мужчина.

— ...я выкладываю фотографии на свой личный сайт...

Я сдерживаю восклицание, готовое вырваться из моего рта. Точно! Вот где я натыкалась на его работы. Затем, когда он демонстрирует пару своих снимков: свадьба, маленький рыжий мальчик, чье лицо усеяно тысячей веснушек, пейзаж, я вспоминаю, что некоторые из этих работ уже видела. Надо же.

— А теперь, приступим. Правило номер один: не обижаться. Если я критикую, значит, я желаю вам лишь добра. Все понятно? Правило номер два: анонимность. Никто с точностью не может сказать, кто автор какой-либо работы. Так-с, начнем.

Он идет к ноутбуку, заходит в папку «мастер-класс» и открывает первую работу. Я выдыхаю, пытаясь сделать это как можно тише. Первая работа — не моя.

Деон открывает десятки снимков, хваля, к примеру, хорошую обработку, «боке» на заднем фоне, хорошие цвета, четкость изображения или что-то еще, или критикуя, наоборот, размытость.

— Кто знает, какой день считается днем рождения фотографии? — мужчина презрительно улыбается, надеясь на то, что никто не знает ответа.

— 7 января 1839 года, — я подаю голос, запомнив эту дату так давно.

Он поднимает брови, а затем улыбается и кивает мне. Видимо, он удивлен и обрадован тем, что я знаю ответ. Мужчина на недолгое время прерывается, посвящая буквально десять минут теории. Он говорит о том, что существуют фикс-объективы и зум-объективы. У фикс-объективов фокусное расстояние не меняется, а у зум — да, бывает короткий и длинный фокус. Так, мой портретник относится к разряду «фикс». Диафрагма — устройство в объективе, позволяющее изменять количество света, попадающее на пленку. Светосила — максимально открытая диафрагма... И так далее. Я внимательно слушаю, делая пометки в свой блокнот так же, как и Лиам, сидящий рядом со мной.

— Вернемся к вашим снимкам, — мужчина откашливается, возвращается к ноутбуку и вновь выключает свет, который был включен для того, чтобы мы могли делать записи. И этот снимок — мой. Одно фото из серии «зимний Лондон», которое кажется мне вполне симпатичным. Ничего особенного, если честно. Крупные снежинки на фоне деревьев, находящихся в дали, — отличная фотография. Правда, можно сделать ее чуть темнее. И горизонт немного уехал, видите?

Он проводит рукой по тому месту, где начинается горизонт, который действительно кажется неровным. Вот черт. Я и не заметила.

Сжимаю губы и прикусываю их, пытаясь скрыть волнение. Он открывает следующую фотографию и начинает говорить что-то еще, но я совершенно ничего не слышу. Пропускаю все мимо ушей и, тихо дыша, смотрю на экран. В моих глазах все темнеет, кроме одного человека на фотографии. Это. Он. Черт.

Этого не может быть, но, клянусь, это он. Парень стоит в профиль, чуть нагнувшись. Его рука бьет по мячу, лицо напряжено, а на голову надет... э-э... Я даже не знаю, что это. Что-то вроде повязки, убирающей непослушные кудряшки. Он готов сделать удар. Возможно, победный.

И это точно он. Я чувствую это. Я просто знаю, что это он, на этой чертовой фотографии, играет в чертов баскетбол и опять чертовски красивый, чертовски хмурый и серьезный. Я когда-нибудь увижу твою улыбку?

Я оглядываюсь по всему залу, пытаясь угадать, кто является автором данной работы. Я верчу головой туда сюда, а затем поворачиваюсь обратно к экрану и вижу, что Деон уже переключил снимок.

На той фотографии был он. Я не могу отойти, мое сердце бешено бьется, а в глазах темнеет. Я снова увидела его. И картинка не ожила. Снова.

Мне действительно нужны ваши отзывы.
Пожалуйста.
Ох, мне пришлось разрыть весь стол
в поисках старого блокнота,
в который я делала записи,
когда ходила в фото-школу.
Вы читаете мой фанфик и узнаете
что-то новое о фотографии. Круто же!