Больше всего в жизни Шоуи жалел о том, что не пришел в себя хотя бы несколькими минутами ранее — возможно ему еще удалось бы сбежать от похитителей на подземной парковке, пока они под руки волокли его несопротивляющееся тело к лифтам, ведущим в жилые квартиры многоэтажного комплекса. Сейчас, уже внутри кабины, у Шоуи не было шанса отбиться. Впрочем «отбиться» — сильно сказано.

«Похоже, в похитители не берут хилых и тощих парней вроде меня. Эти двое вот качки как на подбор. Ну, не очень-то и хотелось заниматься такой сомнительной работенкой. А вот гэгэ с его комплекцией, похоже, очень даже бы подошло. Да и Сян-Сян неплохо так подкачался за последнее время — мускулы у него формируются удивительно легко, не то что мои», — занимал он себя отвлеченными рассуждениями, лишь бы не думать о том, что ожидало его дальше — тело потряхивало, горло спазматически сжималось от страха, колени подгибались, но единственная мысль спасала от погружения в панику: «Не Ласичан!» Благословением Великого Будды — не Ласичан!

Зеркальные стенки раздвинулись, выпуская Шоуи с конвоирами из плена множащихся отражений, и простирая перед ними прямой коридор с полосой нижней подсветки вдоль стен. Двери квартир, однако, встречались нечасто, что должно было говорить о немалых размерах апартаментов. «Во что я, черт возьми, вляпался?» — мысленно стенал Шоуи, но вся загадочность происходящего рассеялась, стоило одному из громил впихнуть его внутрь квартиры, где с порога прибывших встретил таинственный заказчик.

— Не зря ты хвастался своей влиятельностью, как я погляжу? Все же кое-какое богатство за душой имеется. Жаль только не духовное, мерзкий ты кусок де... — договорить Шоуи не успел — челюсть протаранил сильный удар, заставивший мимо двоих замерших похитителей отлететь обратно к входной двери. К несчастью, уже запертой.

За стремительно развивающимися событиями и недолгой мирной жизнью Шоуи успел позабыть о том извращенном клиенте, устроившем убийство и скандал в стенах «Грешника Тяньбао». К собственному стыду, Шоуи позабыл хотя бы поинтересоваться у мадам как она разобралась с проблемами после всех многочисленных угроз неприятного мужчины. Судя по всему, не стоило так просто о нем забывать — потому что именно такой тип людей любил врываться в установившийся с трудом мир, обращая обычный, ничего не предвещающий день, в начало катастрофы.

Да и удар, как оказалось, у такого типа людей поставлен что надо - Шоуи мешал подняться непрекращающийся звон в ушах. Позитивным моментом было то, что вышеназванный звон заглушил все приветственные речи это весьма крепкого мужчины. Негативным моментом же стало то, что долго трепаться, предоставив блондину возможность прийти в себя, он и не собирался — за волосы потащил куда-то вглубь квартиры. К металлической двери с электронным кодовым замком, которая не внушала никаких воодушевляющих перспектив на будущее.

Стоило только Шоуи подумать, что именно за такими дверями извращенцы должны скрывать свои мерзкие логова, как его уволокли внутрь, оправдывая самые смелые ожидания. Момент облегчения принесло то, что комната не была выкрашена в красный, как этого подсознательно боялся Шоуи - не хотелось таких жестоких ассоциаций, все же в «Грешнике» прошла в некотором роде лучшая часть его жизни, если не брать в общий расчет тот недолгий промежуток, который он провел в полигамном «браке». Но и черный под мрамор цвет стен на контрасте с белым глянцевым полом не утешал, отчасти угнетая. Одна сторона помещения была занята металлической кроватью с зеркалом над изголовьем, странными приспособлениями вроде распятия, пыточного кресла, древних колодок и, как ни парадоксально, конструкцией наподобие качелей. В другой ситуации Шоуи даже полюбопытствовал бы предназначением всей этой необыкновенной мебели, но прямо сейчас его интересовали только шансы на побег. Однако он и приблизиться к двери не смог, откинутый грубым пинком в живот. Задыхаясь на холодном полу и пытаясь удержать в желудке завтрак, он услышал только характерный щелчок, говоривший о том, что выбраться так просто ему не суждено.

Зато выдалась минутка оглядеться в поисках предметов, которыми можно было попробовать защититься, вот только в комнате не было ничего, лежащего в открытом доступе — только комоды и узкие шкафы с неизвестным содержимым, скрытым за дверцами. В другую часть комнаты обзор закрывали плотные черные шторы, и Шоуи сомневался, что даже наличие там окна как-то выручило бы его.

Что еще холодило внутренности — настораживающая молчаливость давнишнего клиента. Шоуи помнил его раздражающе болтливым типом, но прямо сейчас он просто смотрел не отрываясь, с каким-то неуловимым довольством. Это заставляло нервничать.

— Давно ждал этого момента, упиваешься? — бросил, будто сплюнув, Шоуи. Страх обращался злостью, не позволяя телу испуганно замереть — и погибнуть.

— Верно. Искренне наслаждаюсь моментом, — осклабился вдруг мужчина, а блондин подскочил, шарахаясь в сторону. Шоуи вдруг осознал, что у главного зачинщика происходящего тоже весьма внушительная фигура, хоть и уступающая тем двум громилам. Прикидывая свои шансы блондин ощущал подступающее комом к горлу отчаяние — так мало их было. Он не выберется отсюда, не поступившись чем-то важным. Если вообще выберется.

— И что дальше? — холод под диафрагмой был точкой расширяющейся пустоты, грозящейся поглотить все его органы. Как выжить и не нарушить клятвы? Как вернуться к ним оскверненным? Как смириться с неизбежным?

Мужчина сильнее сощурил глаза — светло-карие, но не карамельные, как у Линга, а скорее напоминающие пепел, смешанный с песком. Точно земля на пепелище надежд, что построил Шоуи.

— Продолжим с того, на чем остановились. Ты же помнишь на чем мы остановились, тварь?

Блондин помнил тот день. Не слишком паршивый благодаря Сянши, но весьма, весьма неприятный. Шоуи помнил как пересекал гостевой зал со спущенным на предплечья ханьфу, потому как парой мгновений назад его зажимал за шторами слегка нетрезвый клиент, но то оказалось ошибкой — одного блондина случайно перепутали с другим, и заставший сцену Пяолян увел полупьяного ухажера в личные покои. Раздосадованный, Шоуи хотел передохнуть в своей комнате, когда его резко остановили, дернув за локоть, чем вынудили обернуться.

— У тебя красивая спина, — растянул губы очередной клиент в годах. Шоуи, в общем-то, было все равно — идти наверх одному или в компании. А этот, судя по приличному костюму и уверенному виду, может щедро заплатить.

— Если пройдете со мной, то покажу не только спину, — дежурно улыбнулся блондин, расслабляя до того напряженные плечи и принимая вольготный вид.

Лучше бы он этого не делал.

Кто знал, что у клиента нездоровое пристрастие к изувечиванию таких вот красивых спин? Шоуи устроили животом в постель и приказали терпеть — и поначалу он терпел. Шлепки, покусывания, маленький член и даже розги терпел, раз уж ввязался, хоть подобные грубые игры и не были его специальностью. Но когда в ход пошла какая-то шипастая плеть Шоуи не выдержал и воспротивился, в короткой потасовке на кровати даже залепив мужчине хлесткую пощечину, после чего и сбежал. А Хун Мэйгуй так и заявил: «Этот человек сумасшедший. Я могу вытерпеть что угодно, но всему должен быть предел». В заведении имелось несколько предрасположенных к мазохизму имитантов, но себя Шоуи к ним не причислял. Он мог покорно сносить избиения, но не в постели, где ожидал от любовников хоть толики тепла. И даже так, ради дохода он готов был потерпеть, но не когда извращенец начал портить кожу — пусть лазер удалил их, но тело Шоуи помнило шрамы Ласичана. Новых следов он не хотел.

Однако, возвращаясь в настоящее, Шоуи сцедил, брызнув ядом:

— Мы остановились на том, как мой парень выбивал из тебя дерьмо, мерзкий уро...

Договорить ему снова не позволили. Правда, в этот раз Шоуи был к такому подготовлен, извернувшись из-под летящего кулака, и нанося противнику ответный удар в почки. Жаль только силы оказалось недостаточно — сказалось долгое отсутствие практики. Но мужчине пришлось принять несколько весьма неплохих, по мнению Шоуи, ударов, прежде чем его скрутили, защелкнув на запястье магнитные наручники. Похититель толкнул его в сторону кровати, где оковы бряцнули о металлический столбик кровати, лишив свободы передвижения.

«Ты за все поплатишься, ублюдок» и прочие цветастые выкрики не стесняющегося в выражениях Шоуи эффекта не возымели. После того, как с него срезали одежду, подавив сопротивление парой вбиваний кулака в живот — отчего похитителю все же пришлось прикрыть лужицу рвоты все той же одеждой, — он закопошился где-то за спиной в закрытых комодах. Мужчина не заметил, что в процессе сорвал и цепочку с кольцом, которая затерялась среди теперь уже непригодного для носки вороха. Ладно уж, пускай там пока и побудет. Остается надеяться, что затевать уборку похититель не поспешит.

Блондин притих, справившись со сбитым дыханием, обтирая влажные губы об голые предплечья и мысленно рассуждая: «Ну и что такого ужасного он сможет сделать, чтобы это было хуже рабских бараков и клеток Ласичана? Шипастая плетка? Пусть постарается! Фансы все равно найдет меня и на такие мелкие кусочки урода разорвет — опознавать будет не из чего». Впрочем Шоуи и сам понимал, что просто храбриться. Но он же обещал быть сильным и храбрым, правда? Он тоже постарается.

«Вы только заберите меня поскорее».

«Пожалуйста...»

Первый удар обжег неожиданностью и вгрызающейся до костей болью. Нет, не таким представлял его себе Шоуи. То, что делал похититель, не походило на месть или наказание — это было настоящее бичевание. Плеть обжигала раскаленным пламенем, полосовала бритвой, посыпала жалящей солью. Казалось, что кожа на спине рвется как рисовая бумага. Ухватившись за холодящий ладони столбик, парень пытался вывернуться из-под ударов, но плеть всегда настигала его, потому как наручники не отнимались от металла. В один из моментов попытками ускользнуть Шоуи сделал себе только хуже — кончик плети достал до груди, задевая сосок, и, как оказалось, такой сильной боли, пусть на пике и короткой, блондин еще в жизни не испытывал. Если порки не избежать, то лучше уж подставить спину. После этого парень больше не двигался, но каждое мгновение в ожидании следующего удара было особенной пыткой. Замутненным сознанием Шоуи все же поймал себя на мысли, что молится о нем, просто чтобы прервать эту мучительную паузу.

Очередной удар поставил его на колени, вынуждая запрокинуть голову и раскрыть рот в крике. Каждый мускул сжался в сопротивлении, вены на руках и шее вздулись, черты лица исказило страдание, губы изогнулись в оскале, обнажая ряды белых зубов. В воздухе свистела плеть, боль раскалила спину, мужчина что-то говорил, но Шоуи слышал лишь собственные вопли. На седьмом ударе он вжался в кроватный столбик. На одиннадцатом слабо сжал кулаки, ощущая липкую влагу, стекающую по лицу. А двенадцатый пустил липкую влагу стекать по спине, пятная ягодицы, ноги, пол. Всего их было пятнадцать, и после каждого Шоуи просил о забытье, но сознание не пустело. Когда все прекратилось он сидел на каменном полу, повиснув на руках, голова его безвольно болталась на шее.

— Раны не такие уж и глубокие, я ведь не хотел испортить тебя слишком быстро. Хм, а мне казалось, что ты повыносливее, — хмыкнули у парня над ухом, поднимая его под живот и, на мгновение отключив наручники, отбрасывая на кровать. Где магниты снова заработали, пристегнув блондина к изголовью.

«Не успел...» — сокрушался он мутно, пытаясь проморгаться и превозмочь боль в спине.

— Не спать, веселье только начинается, — а мучитель почти урчал от наслаждения — так ему понравилось бичевать пленника.

Нещадно жгло спину, пекло сосок, ныла челюсть и ребра, поджимался живот и тошнило. Отвратительно, но не сказать, чтобы совсем уж незнакомое состояние. Просто хорошо позабытое. Ничего, держится. Вполне может пошустрить, как подвернется случай, но похитителю об этом лучше не знать — пусть считает Шоуи нежным созданием, не терпимым к боли.

— Твои крики меня возбудили — дивный голосок! Не стану оставлять сладкое на десерт, поднимай зад.

Вторженец легко проскользнул внутрь — Шоуи все еще был раскрывшимся и податливым после ночных ласк, умело растянутым любовниками для куда более впечатляющих габаритов. Да, омерзительно до рвотного рефлекса, но ничего непривычного — все же в этом месте побывало немало мужчин и до нынешнего извращенца. Фансы и Сянши должны понять и простить эту измену — пусть Шоуи и клялся, что никому более не отдастся, но сегодня чужак взял его без согласия. Не поступательные проникновения, пусть и совершаемые против воли, поразили Шоуи, а реакция собственного тела. Предательски откликающегося тела. Дыхание глушилось подушкой, в которую вжимали его лицо, сердце частило, а трение о простынь увлажнило головку полувставшего члена — все признаки разогревающегося возбуждения.

«Этого не может быть... Нет... Почему я?.. Не так, нет! — он был уверен, что, взятый силой, будет демонстрировать отвращение хотя бы вялым членом и кислой миной, но собственное тело поступало с ним столь вероломно, подготавливая к будущему наслаждению. — Я не могу получать от этого удовольствие! Не могу! Нет!»

Но он ничего не мог поделать с собой и с научениями, вдолбленными в него за годы на физиологическом уровне. Оставалось только плакать от бессилия, унижения торжеством чужой победы, когда пальцы похитителя сомкнулись кольцом на его плоти и вскоре довели до разрядки. Самой мучительной в жизни.

Боль в спине была не сравнима с теми душевными страданиями, которые парень переживал внутри себя. Он не слышал глумливых насмешек, горячо нашептывающихся на ухо, не замечал даже вторжение в собственное терзаемое тело. Спина горела раскаленным пламенем, а грудную клетку вьюжило пронизывающим холодом, давая начало зиме, грозящейся поглотить. Ширящиеся снежные просторы расползались пустотой, захватывая внутренности, и безумие подкрадывалось все ближе. Проклятое тело предало, и Шоуи старался отрешиться от него, ощущая все большее онемение. Уже даже не больно, уже, по сути, все равно.

Блондин впал в какую-то прострацию, пропустив мимо себя все потехи мучителя, кончившего не менее трех раз, прежде чем отдышаться и, кое-как втиснувшись в брюки, покинуть комнату пыток, оставив пленника наедине с самим собой. Наручников, однако, он с парня не снял, бросив что-то о дополнительном наказании. Но Шоуи, даже оставшись один, и не попытался что-либо предпринять — он лишь бездвижно лежал в прежней позе, равнодушно уставившись в одну точку. Он считал, что парой садистских приемчиков его не сломаешь — прогнется, подстроится, но выживет. Вот только как он сможет и дальше находится в этом теле, предавшем его, предавшем их? Как сможет впустить их туда, где его осквернили, силой отняв им принадлежащее? С самого начала Шоуи знал, что придется чем-то поступиться. Не знал только — это «что-то» стало для него настолько важно.

«Я хочу быть только с вами, быть только вашим» — парень считал эти слова простой искренностью, и только сейчас осознал, что то было самое сильное желание его сердца. Вручить себя, довериться, открыться — как сложно это было, но Шоуи смог. Только им — потому что так единственно правильно. В его распоряжении было так мало, но все, что имел, он хотел подарить двоим людям, которых любил. Со страхом, кричащим бежать от них без оглядки, любил. Со страхом, впивающимся в них из боязни потерять, любил. И не хотел пускать в себя никого другого, не после данной на кольцах клятвы. Шоуи так не хотел все испортить... Но испортил. Нет, не Шоуи, а ублюдок, вторгшийся в их мирную семейную жизнь! Он все испортил!

Губы растянула усмешка, сорвалось сиплое:

— Ну нет.

Разве может он позволить виновнику упиваться победой? Доставлять наслаждение своим силой захваченным телом и не отомстить? Не должен ли он покарать преступника так, чтобы смерть казалась желанным освобождением?

— Зря ты... зря ты так... — бормотал Шоуи, тихо улыбаясь себе под нос. Глаза его, прежде напоминающие подернутые коркой льда озера, оживились. Взбудоражилась и бездна, пролегшая где-то в глубине чернильных зрачков.