Audio:
Mad World —  Adam Lambert
The Longer I Run — Peter Bradkey Adams
Soul meets Body — Death Cab For Cutie
Find a way — Safety Suit

POV Ashley

На часах двенадцать ночи. Его все ещё нет.
Я не собираюсь ждать, пока он придет. Просто не спится.

Мы проехали всю дорогу молча. Он надавил на газ, и время пролетело быстро. Почему он ничего не сказал мне в ответ? Почему не начал кричать?

Гарри не вошел со мной в дом. Он остановился у входа, дождался, пока я войду внутрь, и больше я ничего не видела. Не знаю, где он, и не хочу даже думать об этом.

Смотрю на окно, а перед глазами мелькают картинки вечера: его глаза, его руки, его плечи, он... Гарри... И я ненавижу эту комнату. Ненавижу этот мир лишь за то, что он позволил ему увидеть меня.

Сессия в университете не предвещает ничего хорошего. У меня выходит две четверки, и я знаю, что никак не смогу их исправить, потому что мистер Янки точно не поставит мне отлично. Я немного расстроена этим. Это все из-за него. Я очень сильно расстроена. Черт возьми, я в какой-то неизведанной депрессии, названия которой ещё не придумали. (или придумали. из шести букв)

Остается лишь одна цель: закончить университет и устроиться на работу. Родители не поймут меня, потому что никогда не узнают правды, но у меня нет выбора.

Так странно смотреть в потолок и лежать здесь одной. Я помню, как мы лежали так вдвоем. Он рассказывал мне о своей семье...

Второй час ночи... Мне бы уснуть...

POV Harry

Мы выходим из больницы на расстоянии друг от друга. Я просто не рискую подойти к ней ближе, потому что уважаю личное пространство. Я все ещё корю себя за вечер. Я зарекаюсь больше никогда не прикасаться к ней. Не спать с ней в одной кровати. Не есть за одним столом. Не смотреть в её глаза. Не видеть её.

— Извини меня, — я должен извиниться. Это моя вина. Всё — моя вина.

— За что? — её голос звучит странно. Раздраженно и обиженно? Я слегка крепче сжимаю руль. Мне нужно держать себя в руках.

— Ты сама знаешь, за что, — поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Но она смотрит на дорогу.

— За то, что ты закрыл меня в своём доме? Или за то, что ты распускаешь свои руки? Или, может, за то, что пользуешься мной, совсем не волнуясь о том, что рушишь мою жизнь?

Я забываю, как дышать, лишь с неимоверной силой сжимая руль и надавливая на педаль газа. Зачем она говорит это? Черт возьми.

Я борюсь с желанием съехать на обочину, вытащить её из машины и кричать. Материться, ругаться и кричать, что есть силы. Она слишком много себе позволяет. Я позволяю ей слишком много.

Я хочу закрыть её в своем доме навсегда.

Смотрю, как она заходит внутрь, обозленная и напуганная. Неуверенно оглядывается, перед тем как войти. Чего она медлит? Хочет услышать ответ?

Покружив пару кругов по коттеджному поселку, возвращаюсь обратно. Я не хочу никуда ехать. Мне не нужны бары, клубы, вечеринки. Мне ничего не нужно. (Кроме неё подо мной)

На первом этаже никого нет, и я рад тому, что миссис Хорвей ещё не пришла. Не пойду к ней. Не хочу её видеть. Достаю старый добрый виски, и время улетает незаметно.

Fuck.

POV Ashley

Я спускаюсь на первый этаж, чтобы найти миссис Хорвей, активно готовящую завтрак на кухне. Женщина ставит на стол тарелку с едой и продолжает что-то готовить. Мы мило беседуем о её выходных. Я рассказываю о сессии и университете. Интересуюсь, не видела ли она Гарри, но в ответ женщина молчит. Я не настаиваю и прощаюсь с ней до вечера.

Выхожу в коридор, где меня уже ждет Тодд. Я также спрашиваю у него о Гарри, на что тот лишь кивает в сторону гостиной.

Зайдя внутрь комнаты, я кладу сумку на кресло и встаю на колени рядом с ним. Гарри спит на диване. Один.

На журнальном столике недопитая бутылка виски, запечатанная пачка сигарет и пустая тарелка. Я ненавижу его за это.

Убираю каштановые кудри с его лица, потому что не могу удержать себя. Я благодарна уже тому, что он здесь, целый и невредимый и один.

Заправляю выбившиеся пряди назад. Он так крепко спит... В отличие от меня сегодня.

Не знаю причины его застолья. Боюсь подумать о том, что ей являюсь я. Ненавижу.

Забираю пачку сигарет и выхожу из дома. Я будто сбегаю от своих ошибок.

Он отпустит меня домой сегодня.

***

Белые стены длинного коридора пробуждают давно забытые воспоминания, замораживая кровь под кожей. Я помню тот день. Помню длинную фуру и черный джип, который моментом позже оказался под ней. Помню, как папа выбежал из машины, и как я бежала за ним. Помню его ругательства и никаких людей вокруг. Помню глаза того парня, его сперва испуганный и после наполнившийся тяжелой болью взгляд.

Голова слегка кружится, и я останавливаюсь, касаясь рукой стены. Дышу глубоко, стараясь удержать слезы.

— Девушка, с вами все в порядке? — слышу голос молодого мужчины и вздрагиваю, будто от кошмарного сна.

— Да-да, все хорошо, спасибо, — шепчу еле слышно.

— Вы уверены? — он касается моего плеча, но я откланяюсь и оглядываюсь назад, боясь, что Гарри где-то рядом и видит это. Мельком оглядываю молодого человека в белом халате рядом со мной и снова смотрю в пол.

— Да, спасибо, — выпрямляю спину и иду дальше. Осталось совсем немного, и мысли снова заполнит Ханна со своими проблемами. Его давно нет... Он ведь и не помнил меня, наверное. И не видел... И не знал, и никогда не узнает.

Открываю дверь в палату, она не спит. Ханна лежит на спине и смотрит в окно.

— Привет, — шепчу, изо всех сил держа свой голос ровным.

— Привет, — она поворачивается и легко улыбается мне, и мурашки проходятся по спине. Я так давно не видела эту улыбку...

— Как ты? — она спрашивает это раньше, чем я, и становится не по себе.

Я подхожу ближе и сажусь на стул. Перебираю пальцы, не решаясь взглянуть на неё.

— Сначала ты скажи, как ты? — неуверенно поднимаю взгляд, она снова слабо улыбается.

— Ну, как видишь, — девушка слабо смеется и хмурит брови от боли. Я лишь сильнее чувствую, как она мне дорога.

— Доктор сказал, через две недели смогут перевести тебя на домашний режим, — пытаюсь найти хоть каплю хорошего.

— Да? Окей, — она все ещё смотрит на меня. — Как ты?

— Все хорошо, — вновь перебираю пальцы.

— Послушай, Эшли, — её голос режет меня, как самый острый нож во вселенной, — извини меня. — Она останавливается и делает вдох.

— У меня не было выбора... Ты многого не знаешь... Это все твой отец, Эшли. Гарри не знает, чья ты дочь, поэтому так бездумно забрал тебя. Я ничего не могла с ним сделать. Я клянусь, Эшли, что до последнего боролась с ним. Но он не оставил мне выбора.
— Твой отец... Помнишь, как только ты заселилась со мной в одну квартиру, он перестал тебя так опекать? Он знаком с моей мамой... И да, Эшли, он платит за квартиру не только за тебя, но и за меня... Поэтому я не могла сказать ему, что не уследила за тобой, Эшли... Я бы осталась без квартиры и учебы, не дожив последние три месяца до выпускного. Это ведь так мало, по сравнению с теми четырьмя годами...
— Я молила Гарри, чтобы он ничего с тобой не делал, лишь бы ты продержалась до конца учебного года. Если бы я рассказала твоему отцу, он бы убил меня, наверное... Меня бы отчислили из университета, потому что он помогал моей маме платить за мое обучение. Я эгоистка, я знаю. И я прошу за это прощения. Не знаю, простишь ли ты меня, но я уже наказана тем, что нахожусь сейчас здесь с переломанными ребрами.
— А Дэйлан, Эшли? Как же ты до сих пор не поняла? Это он отдал тебя им в тот раз, когда ты пыталась сбежать. Он позвонил Зейну в тот вечер, когда ты приехала домой и злилась на меня. Я не могла поверить в то, что это он сдал тебя, когда мне сказал Зейн... Эшли... Прости, что ввязала тебя в это. Просто прости. Если сможешь... - Я не знаю, что ещё сказать. Гарри никогда не бил девушек... Он всегда мне нравился больше всех из этой компании. Я надеялась, что все будет хорошо. Извини меня. Прости, Эшли, прости, — она плачет. Слезы стекают по моим щекам, затопляя сознание. Голова кружится. Слишком много всего...

Я беру Ханну за руку и крепко сжимаю её. Мне трудно. Все тело дрожит.

Девушка сжимает мою руку в ответ и лишь морщится от того, что ей больно плакать.

— Иди ко мне, — она показывает на место рядом с собой на узкой больничной кровати, и мое сердце замедляет темп, оставляя кожу холодной и будто промерзшей до костей... Я не могу... Она чужая. 

Когда тебя предали — это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже не получается.

Лев Толстой

Я лишь безмолвно отрицательно качаю головой, находя в её глазах темную боль. Ничего не может быть хуже...

Кладу голову на тыльную сторону её ладони на кровати и закрываю глаза.

В мыслях будто проносится вся жизнь... От громкого смеха и наивных улыбок с Ханной до маленькой комнаты с бетонными стенами и Гарри в неотразимом костюме в центре бального зала с легкой улыбкой на губах.

***

— Мистер Кэлтон? — Ханна приподнимает брови в изумлении, когда я рассказываю ей все, что узнала за последнее время.

Единственное, что я могу делать сейчас, чтобы не утонуть в этой комнате, это говорить. Выговориться. Вылить все наружу. Говорить с ней обо всем, что произошло, и не замолкать, лишь бы не погружаться в тяжелые, тянущие ко дну мысли.

— Да, — опускаю голову, чтобы скрыть разочарование в любимом преподавателе.

Моя жизнь превратилась в горстку осколков, прикасаясь к которым я оставляю раны на душе. Ханна — один из них, но я вытерплю.

— Вот уж на кого, но на него никогда бы не подумала, — девушка немного расслабляется, и я этому благодарна. После ужасно долгого молчания и всхлипываний мы разговариваем вот уже около часа...

— Ты так и не сказала, что с тобой сделал Гарри, — девушка отводит взгляд, зная, что я не хочу отвечать на её вопрос. Он сделал слишком много, чтобы говорить об этом с ней.

— Он странный.

— Я знаю... Он просто слишком... Слишком восприимчивый и никогда не слушает окружающих. Его родители... Их нет в живых, и он очень странно пережил их смерть. Он её запил и будто утопил в громкой музыке, дорогих машинах и вечеринках. Я никогда не видела, чтобы он был расстроен. Это ведь странно для человека, который с двадцати двух лет один? Будто он и был всю жизнь один... — девушка задумчиво вглядывается в окно, а я выворачиваюсь на изнанку.

Всё это я уже слышала... Но никогда не брала во внимание, никогда не вспоминала и не хотела об этом думать. Только я видела его расстроенным. Я видела его тускнеющие глаза и прозрачный взгляд, в котором читалась пустота. Он был похож на потерянного ребенка.

На коже будто проступают его прикосновения... Как он учил меня танцевать... Как трогал мои щеки, мои ладони...

— Почему Брайан бил тебя? — отчаянно пытаюсь перевести тему.

Девушка недолго молчит, а после устремляет свой взгляд в стену напротив и монотонно произносит:

— Ты должна уходить от Гарри сейчас, иначе это не закончится хорошо.

Все тело покрывается мурашками. Я чувствую, как стены заново строятся внутри меня, пряча всё от посторонних глаз. Я ненавижу чувство того, как кирпичик кладут на кирпичик, стараясь возвести стены выше. Я чувствую это слишком часто.

Дверь за моей спиной открывается, и в палате появляется Гарри. Он осматривает комнату и останавливает свой взгляд на мне.

Я вспоминаю утро и сигареты, которые забрала со стола. Вспоминаю вчерашний вечер и замираю...

— Как ты? — он делает пару шагов к нам навстречу, и я отвожу взгляд на Ханну. Не могу смотреть на него. У меня нет сил для противостояния.

Чувствую, как Гарри опирается рукой на спинку моего стула, и старательно держу себя в руках, чтобы не встать и не выйти. Напряжение слишком высокое, чтобы дышать.

На секунду закрываю глаза, улавливая оставшееся спокойствие, и поворачиваюсь, чтобы поздороваться с ним.

— Привет, — он наклоняется ближе, заглядывает в мои глаза. Словно пытается найти в них что-то, чего трудно не заметить. Подается еще ближе, слегка улыбаясь. Я хмурю брови. И будто падаю с небоскреба, когда он касается моих губ своими в легком поцелуе и отстраняется, вновь обращая внимание на Ханну.

Мне не нужно бежать от него. Мне нужно бежать от себя.