Audio:
Turn me on — The Fray
Say Tonight — Eagles
No Longer — The Kooks
Round and Round — Imagine Dragons

Слишком много переживаем. Слишком серьезно воспринимаем. Надо относиться ко всему проще. Но с умом. Без нервов. Главное думать. И не делать глупостей.

— Эрих Мария Ремарк

Что со мной сегодня такое? Смеюсь... Спокойно разговариваю со своим похитителем. Неужели настолько привыкла?
Не знаю, как мне в голову пришла мысль об университете...

Я устала, мне нужен воздух. Хочу домой.

Доев завтрак, я смиренно ставлю тарелку Гарри и свою в посудомойку и направляюсь на поиски миссис Хорвей. С кем мне еще проводить время в этом месте?

После долгих скитаний по огромному дому женщину так и не нахожу. Зато обнаруживаю пару новых для себя помещений: помимо спортзала, здесь есть прачечная и отдельная комната для прислуги, где живет миссис Хорвей. Что за двумя запертыми дверями на втором этаже, узнать так и не удается, однако теперь хотя бы представляю себе все места в доме.

Не слышала, уезжал ли Гарри, но пока бродила, его не встретила. Кругом тишина, будто ни души в этой золотой клетке. Может быть, он сейчас общается с Зейном... Остается только молиться, чтобы мои тайные походы не раскрылись.

Решаю подождать миссис Хорвей в гостиной. Мне наскучило находиться здесь, мне наскучило каждый день делать одно и то же: вставать, есть, читать и снова ложиться. Разве так можно жить?

Почему он не отпускает меня в университет? Наверное, многого хочу, ведь я все-таки заложница. Слишком расслабилась, меня больше не пугает его присутствие. Спокойно с ним разговариваю, как с обычным человеком на улице. А Зейн? С ним вообще как с другом шепчусь. Я сама себя не понимаю... В голове туман, в голове пусто.

Наверное, когда долгое время находишься в обществе даже самого ненавистного человека, ты привыкаешь. Привыкаешь к его запаху, к его жестам, к его мимике, к его поведению. Он становится таким же, как и все, обычным и приемлемым, ничем не отличающимся, не вызывающим больше бурю эмоций.

Когда я пришла на первый курс университета, мне все казались отвратительными. Ходили парочками, осматривали с ног до головы язвительным взглядом и кидали в след противные слова, от которых корежило, особенно мальчики, особенно Дэйлан. Какие вещи он мне говорил, когда я только переступила порог спортивного зала. "Новая куколка... Смотри, Стив, не сломай ее, а то она под тобой на частички раскрошится". Порог спортивного зала я больше не переступала, до того момента, как познакомилась с Ханной. Хоть они и не были с ней знакомы, но моя подруга быстро заткнула и Стива, и Дэйлана так, что больше ни слова не прозвучало в нашу сторону. Кто мог подумать тогда, что спустя четыре года, мы станем вот такими близкими друзьями.

Когда же он меня отпустит?

Прошло уже больше месяца с момента моего побега, что ему нужно? Просто смотреть, как я мучаюсь от безделья? Его же целыми днями нет дома... Какой от меня тогда смысл? Это невыносимо.

Хочется понять свое положение. Хочется понять, что я чувствую, разобраться и навести порядок в собственной голове.

Не знаю, зачем нахожусь здесь. Не знаю, сколько это будет продолжаться.Больше не питаю негативных чувств к Зейну, пусть он и соучастник преступления. В некотором плане он мне даже нравится. Он не груб со мной, смешит, старается поднять настроение. Почему я должна относиться к нему с ненавистью или презрением? Бархатность этой ситуации придает еще и его хрупкое положение. Я бы сходила с ума, лежа на кровати вот уже неделю со швом на теле от огнестрельного ранения. Ему больно смеяться, но он продолжает смешить меня, и этого достаточно, чтобы перестать презирать его. Все просто: если человек ко мне добр, я к нему так же добра.

Не могу позволить себе такого отношения к Гарри. Слишком много неприятных моментов в моей памяти, автором которых является именно он. Пусть этот парень сейчас пытается вести себя снисходительнее, но свой отпечаток он уже оставил. Мне было больно, чертовски больно и страшно. Такое невозможно забыть.

И главное: чего он хочет от меня? Зачем он обнимает меня по ночам? Зачем просит завтракать с ним? Чтобы привыкла? Чтобы донести до меня, что все это будет длиться долго, и нам придется провести еще уйму времени вместе? Но почему я?

От мыслей меня отрывает проходящая мимо миссис Хорвей.

— Миссис Хорвей, вы куда? Мне просто совсем заняться нечем, — женщина останавливается у лестницы и удивленно смотрит на меня. — Ну, я думала с вами поговорить о чем-нибудь... Заодно вам не так скучно будет.

— Ох, милая, мне сейчас не до разговоров. Мистер Стайлс попросил прибраться в гараже. Не знаю, когда разгребу всю грязь. Устала за чистыми тряпками да средствами бегать, — домработница обреченно машет рукой и скрывается за лестницей.

У меня нет больше выхода, кроме как снова пойти наверх и читать, читать, пока боль глазах не станет невыносимой.

Поднявшись на второй этаж, опускаю голову и немедля разворачиваюсь в сторону спальни, потому что из комнаты Зейна выходит мой мучитель.

— Эшли, — не успеваю коснуться дверной ручки, как его сильный голос раздается по всему коридору. — Одевайся, мы идем на улицу, — Гарри, не дожидаясь моего ответа, спускается на первый этаж по лестнице.

На улицу? Снова? Я больше не пойду с ним на улицу, как бы сильно мне не хотелось сменить обстановку. Рука еще не прошла с того раза.

Достав книгу из шкафчика и кое-как собрав волосы в пучок, спокойно сажусь на свое кровать. Мне осталось каких-то сто двадцать страниц, и понадобятся новые книги.

Помню, как в детстве мама сидела надо мной, чтобы я хотя бы одну страницу прочитала, а сейчас? Все мало и мало. Книги — мое спасение. Когда я тону в этом мире, они открывают для меня другой. Тот мир, где я умею летать.

— Эшли, ты меня что, не слышала? — возмущенный тон Гарри заставляет меня вздрогнуть.

— Я... Я не хочу на улицу...

— Что значит — не хочешь? — он заходит внутрь комнаты и закрывает за собой дверь. На нем уже красуется та самая коричневая куртка, и воспоминания еще более усугубляют мою боязнь. Боязнь ступить за порог вместе с этим человеком.

— Ну, — не знаю, что и придумать. Не хочу, потому что боюсь вновь кричать от боли так, что земля содрогнется? Не хочу, потому что боюсь остаться калекой? — У меня нет теплой одежды.

— Иди сюда, — его требовательный взгляд не оставляет выбора. Мне страшно снова стать жертвой того зверского насилия. Неуверенно поднявшись, так же неуверенно подхожу на расстояние вытянутой руки к парню, который, кажется, сейчас сожжет себя изнутри.  Ближе, — и я делаю шаг ближе, опустив голову, не желая смотреть в эти слишком яркие для такого слишком темного человека глаза.

Тяжелое, неуравновешенное дыхание Гарри сковывает все мое тело. Некуда бежать. Незачем бежать...

Пять секунд, десять... Мне плохо, когда он так рядом.

Мне чудится, что на меня падает небо.

Дрожь широкой волной прокатывается по телу, когда Гарри отодвигает повязку и касается пальцев моей больной руки. Он трогает длинные не накрашенные ногти, прикасается к бледной коже, будто исследуя слишком хрупкую деталь, и когда все мои пальцы оказываются на его ладони, в воздухе повисает почти лишенное звука "я не хотел".

— Одевайся, пожалуйста, — слова все так же тихо заполняют пространство между нами, — я сейчас принесу тебе свитер, — он разворачивается и выходит из комнаты.

Он не хотел. Как мне находиться рядом с ним? Когда он не хотел, но вывихнул мне руку... Я не могу понять это "не хотел". Так же, как не могу принять слово "Гарри".

Что мне надевать? Я в пижаме. Я не надену самостоятельно никакого топа. Свитер поверх пижамы? Мне нужно умудриться натянуть джинсы. Да и зачем свитер? На улице уже почти весна.

— Оделась? — разочарованный взгляд Гарри заставляет меня сойти с того места, где он меня оставил.
— Чего ты такая медлительная? Давай, целый чемодан вещей, найди что-нибудь с воротником или более менее закрытое. Снаружи прохладно.

— Но у меня нет ничего с воротником. И я не смогу ничего надеть, — указав на руку, подхожу к чемодану в поисках чего-нибудь теплого. Все свитера остались у Ханны.

— А если я дам тебе свою куртку? Только переодень пижаму.

— Ты меня слышишь? Я не могу ничего надеть, у меня болит рука, — мой голос звучит на удивление смело, отчего самой становится не по себе.

— Тогда надевай этот свитер, — он держит в руках темно-серый чудесно связанный свитер. Он выглядит маленьким для его широких плеч, и на мгновение кажется, что вещь женская.

— Он твой? — слегка удивленно спрашиваю я, так как мне точно не хочется надевать свитер его девушки на одну ночь.

— Да, — парень мешкается и смущенно улыбается, — я постирал его не в том режиме.

— Хорошо, — от представшей передо мной картины, тихий смешок необдуманно слетает с губ.

Зайдя в ванную, обязательно закрываю за собой дверь и принимаюсь переодеваться. Кофта с повязкой снимаются без особых проблем, и уже через пару минут пижамная футболка свободно летит в корзину с грязным бельем. На мое счастье, свитер совсем не колючий и даже приятный к телу. Приходится помучиться, чтобы безболезненно просунуть руку в рукав. Однако уже заранее не представляю, как буду его снимать. Не сказала бы, что он мне по размеру, но выглядит вполне неплохо. 

— Ну? Долго еще? — уже утомленный Гарри изнемогает от ожидания за дверью.

— Отлично, идем, — стоит мне только переступить порог комнаты, как он берет меня за руку и ведет к двери. Куда мы так спешим?

Спустившись по лестнице на первый этаж, мы обходим лестничную конструкцию, и за широкими стеклянными дверьми уже виднеется начавший оживать сад. Неожиданно мы сворачиваем налево и оказываемся в гардеробной. Почему сегодня утром упустила ее из виду? Вокруг висит верхняя одежда, полки заставлены обувью и различными средствами для ухода за ней. Помещение небольшое, но все мои вещи здесь точно поместились бы, а у него еще огромный шкаф в комнате. 

Спустя непродолжительное время поисков, Гарри снимает с вешалки черную осеннюю куртку, самую обычную, длинную, с капюшоном. Думается, что в ней я утону.

Он окидывает меня оценивающим взглядом и вешает куртку обратно, едва заметно улыбаясь. Затем Гарри достает с самой верхней полки куртку поменьше, тоже черную, спортивную.

— Думаешь, пойдет? — он подходит ближе и показывает мне осенний пуховик "Adidas", с виду, совсем новый.

— Думаю, пойдет, — удивленно смотрю на него и не могу понять причины такой заботы. 

Гарри откладывает куртку на полку и делает шаг ближе, отчего я невольно ступаю назад, и легкая ухмылка проявляется на его лице.

— Я тебя не съем, — он вновь протягивает руки, и только тогда до меня доходит, что нужно снять повязку. Пальцы Гарри скользят по шершавому материалу и незамедлительно находят застежку рядом с плечом. Один щелчок, и широкая ладонь достаточно крепко охватывает предплечье, когда второй рукой он осторожно стягивает черную ленту вниз.

— Сильно болит? — наши взгляды встречаются, и только сейчас я замечаю огромное количество кудряшек, растерянно заслоняющих его еще совсем не изученное мной лицо.

— Нет...

Он разворачивается и кладет повязку на место куртки, тем самым давая мне снова незаметно сделать небольшой шаг назад. Мне нужно больше пространства.

Как истинный джентльмен, Гарри помогает надеть куртку и, мы выходим из комнаты.

Вокруг все кажется слишком светлым, отчего я щурю глаза, и он усмехается. Мы направляемся к тем самым заветным стеклянным дверям, за которыми взгляду открывается еще не зеленый, но уже оттаявший сад.

— Эшли, — Гарри останавливается перед самым выходом и разворачивается ко мне лицом, — чем лучше ты будешь себя вести, тем лучше себя буду вести я, — он застегивает мне молнию до конца и, наконец, открывает дверь.

Мы идем по вымощенной темно-серой плиткой дорожке к беседке, выполненной из темно-коричневого дерева, и я совсем не знаю, чего ожидать. Что мы будем делать здесь? Какой толк сидеть в беседке, когда еще так холодно?

Участок обнесен высокой живой изгородью, и вокруг все усыпано деревьями, кустами, растениями. Летом здесь ослепляюще красиво, все цветет и благоухает. Интересно, кто за этим ухаживает?
Гарри проводит меня мимо небольшого прудика, в котором летом купаются, и я удивлена, почему пруд, а не бассейн, как любят все богатые люди. Сам сад приводит меня в восхищение, когда мы уже подходим к беседке, и я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на дом. Пусть все еще только просыпается после зимы, но настолько чисто кругом, настолько приятный запах, что я мысленно ругаю себя за то, что не хотела выходить.

В беседке на двух широких диванах-скамьях уже расположились два знакомых мне мужчины-охранника и Зейн. Мне снова хочется обратно. Зачем он меня сюда привел?

Гарри садится напротив ребят и кладет на стол, где уже стоят стаканы и несколько бутылок пива, игральные карты.

— Ну, что, больной, сегодня у тебя преимущество, — он наливает себе пиво и кладет черный телефон рядом со стеклянным стаканом.

Я обвожу всех присутствующих слегка испуганным взглядом:

— Я, наверное, вам помешаю, — мужчины один за другим осматривают меня с ног до головы и хмыкают.

— Нет, — безразличие в голосе Зейна придает еще большее желание покинуть эту компанию.

— Садись, — Гарри берет меня за руку и осторожно тянет вниз, усаживая рядом с собой.

Мужчина, что приносил мне как-то завтрак, ставит стакан на столик и тянется за картами, когда я напряженно сижу, сложив руки на коленях. Мне не место в такой компании, мне нельзя играть в карты.

— Будешь пиво? — мой слишком странный сегодня похититель ставит передо мной стакан, одаривая вопросительным взглядом, на что я лишь отрицательно качаю головой.

— Можно, я схожу себе за соком? — готова сделать, что угодно, лишь бы сбежать отсюда хотя бы на время.

— Хорошо, — Гарри ставит пиво обратно и облокачивается на спинку, когда я, не медля, поднимаюсь и вновь ступаю на серую плитку. Крайне удвилена, что он так легко разрешил мне уйти.

По моему не скорому возвращению, карты уже в руках у игроков, которые склонились над столом в напряженной думе.

— Чего так долго? — Гарри отвлекается от игры, когда я послушно сажусь рядом.

— Я... — мой голос привлекает внимание и других мужчин, из-за чего смущение проявляется в скромной улыбке, — я не знала, как открыть дверь с этой стороны. Там нет ручки.

Долго стояла, думала, как он попадает внутрь с этой стороны, когда через затемненные окна ничего не видно, и ручки никакой нет. Все — будто сплошная стена.

Двое мужчин улыбаются и сдавленно хихикают, услышав мои слова, и Зейн с Гарри поддерживают их широкой улыбкой. Напряжение вокруг подозрительно быстро испаряется, и все присутствующие, кроме мистера Стайлса, облокачиваются назад, кто-то с бокалом пива, кто-то только с картами в руках. Парень рядом со мной берет у меня из рук принесенную воду, потому что я не люблю соки, и наливает ее в мой стакан.

— Говорила же про сок? — он приподнимает брови, на что я только еле заметно улыбаюсь и пожимаю плечами.

Чарующую обстановку в беседке нарушает вошедший внутрь Брайан, а за ним и таинственный Джейсон. И все мое настроение, малейшее желание остаться здесь, чтобы вести себя хорошо, улетучивается через широкие щели между досками, составляющими стены.

— Мы вовремя? — вошедший первым парень ставит на стол еще шесть стеклянных бутылок пива и окидывает всех присутствующих заинтересованным взглядом. Невольно двигаюсь ближе к единственному, кто меня сможет здесь защитить, после чего его рука успокаивающе опускается за моей спиной, но никакого прикосновения я не чувствую. Хотя сейчас хотелось бы знать, что он понимает, как я боюсь этих людей и как не хочу находиться в этой компании на данный момент.

— Привет, красавица. Давно не виделись, — насмешливый тон гостя заставляет всех присутствующих улыбнуться, но мне вовсе не весело. Все тело дрожит от воспоминаний о той ночи, и перед глазами мелькают еще совсем не зажившие синяки на ногах. Опускаю взгляд, напрягаясь сильнее, и непроизвольно ищу рукой рядом руку Гарри, но не нахожу, и обстановка становится еще потеряннее.

— Добрый день, — все, чему получается вырваться из скованных губ, раздается еле слышным шепотом.

— Добрый день, — Джейсон улыбается и протягивает руку парню, сидящему рядом со мной.

Пока мужчины обмениваются рукопожатиями, мой растерянный испуганный взгляд и спокойный взгляд Гарри на мгновение встречаются, и вновь не знаю, куда себя деть. Хочется спрятаться, забиться в угол, чтобы никто не трогал, не смотрел, не тревожил.

Когда мужчины располагаются, Джейсон и Брайан садятся на место охранников, а те находят пристанище на двух широких стульях по бокам от столика, игра начинается заново. Карты мне молча просто не раздают и не предлагают, что только расслабляет, потому что отказываться было бы неудобно. Теперь в беседке тишина надолго не затягивается, постоянно прерываясь шутками Брайана или выкриками Джейсона, поддерживаемыми остальными игроками, и простыми обсуждениями.

Единственное, что все еще держит меня в напряжении — сидящий напротив Брайан. Наши взгляды достаточно часто пересекаются. Он единственный из всех мужчин, кто так часто смотрит на меня, и Гарри это тоже замечает, потому что его рука лежит теперь рядом с моими бедрами.

Мне жутко не по себе от резких взглядов этого человека. Он язвительно улыбается и мне, и Гарри, что, судя по всему, не нравится нам обоим. Но игра продолжается, поэтому парень рядом со мной лишь иногда постукивает пальцами о деревянную каемку лавочки. Хотя я бы это лавочкой не назвала. Скорее всего, слишком длинный стул, обитый подушками из кожи.

Поставив стакан с водой на столик, я, чтобы не казаться совсем дикой, тоже облокачиваюсь на спинку, отчего Гарри приходится убрать руку. Он наклоняется вперед, чтобы не показаться глупым, резко выдернув руку из-под моей спины, и мне открывается отличный вид на все его карты. Положение сейчас у него неплохое, вполне может и выиграть. Интересно, на что они играют.

Первый кон проходит уж слишком напряженно, и выигрывает, на мое удивление, Зейн. Он самодовольно улыбается, и впервые за сегодняшний день я ловлю его взгляд. Карты снова идут по кругу, и мне снова не раздают.

Спустя некоторое время, игра становится чуточку расслабленнее, пиво делает свое дело, и почти все игроки уже обмениваются шутками и подколами.

Дрожь проскальзывает по моему телу, когда я, после увлеченного наблюдения за игрой Гарри, замечаю на себе пристальный взгляд Брайана. На секунду кажется, что он прямо сейчас встанет и отвесит мне звонкую пощечину. И снова страх, снова напряжение, снова мурашки.

Гарри. Он тоже замечает взгляд Брайана, на мгновение поворачивается ко мне и, судя по всему, кидает злобный взгляд парню напротив. Тот снова язвительно улыбается и переводит внимание на других игроков. Мне непонятно его поведение. Он пытается запугать меня?

Игра накаляется до предела, когда вдвоем остаются Джейсон и Гарри. Они оба, смеясь, выкидывают карты, добавляя жара в огонь нервными движениями, заставляют ими следить за их игрой каждого. У парня рядом со мной вновь неплохие карты, стоит только выбрать правильную.

Мне ничего не остается, кроме как наклонится и прошептать ему на ушко: "третья", чтобы, наконец, перестать так нервничать. Мне нельзя играть в карты.

Мужчины еще более оживляются после моего маленького жеста, видимо, негодуя, что же такое я могла прошептать, отчего их друг засветился столь яркой улыбкой. 

Однако Гарри не спешит выкладывать карту, он делает пару глотков пива, вновь окидывает всех присутствующих взглядом и, наконец, вытягивает ту, третью карту, и я всеми силами пытаюсь подавить ликующее настроение внутри себя.

Он облокачивается на спинку, в то время как все остальные, наоборот, наклонились к столу, чересчур внимательно следят за игроками.

Мне не комфортно сидеть напротив Брайана. Теперь, когда Гарри полностью вовлечен в игру, он не замечает никаких грозных, злобных, угрожающих взглядов, которые не дают мне расслабиться весь вечер.

Выпив немного воды, я тоже облокачиваюсь на спинку и двигаюсь чуть ближе к кудрявому парню рядом с собой, в надежде на хоть какую-то реакцию, и тот, на мое везение, отвлекается от бумажек в своих руках, окидывая взглядом всех присутствующих. Становится легче, когда мой мучитель опускает свою руку за моей спиной на спинку скамьи. И для полной картины я веду себя хорошо: разворачиваюсь лицом к соседу, кладу голову на его плечо, отчего сам Гарри немного встревоженно приподнимается, занимая более удобное положение. Я стараюсь не смотреть вовсе на присутствующих, чтобы не встретить пугающий взгляд, чтобы не психануть, чтобы не выбежать отсюда и чтобы не запереться в туалете, нервно и истерически рыдая. Брайан действует на мои нервы.

Странное чувство безопасности обрушивается на меня вместе с чувством тяжелой ладони Гарри на моей талии, и я сдаюсь. Сдаюсь, потому что мне страшно, потому что взгляд Брайана не отпускает меня с самого начала, и потому что его звонкий смех напоминает о том ужасном дне и о бурого цвета синяках на ногах.

Этот кон выигрывает Гарри, что заставляет меня улыбнуться, ведь у него почти не было шансов, когда Джейсон выкинул предпоследнюю карту.

И следующие три из пяти игр тоже выигрывает Гарри, точнее, мы вместе. И я не раз ловлю отстраненные и, кажется, недовольные взгляды Зейна. Не знаю, видит ли он, что я подсказываю, или ему не нравится то, как я быстро расслабилась рядом с его другом, но все это теряется в слишком беззаботной атмосфере.

Однако парень рядом со мной больше не пьет пиво, возможно, потому что я лежу у него на плече, и больше не лазает в телефоне, после того как я, собравшись с мыслями, забрала девайс из его рук, потому что он проигрывал, отвлекаясь, и потому что он отвлекался от меня. И он больше не напряженно придерживает меня за талию, а даже наоборот, слишком властно придвинул к себе, не оставив даже выбора, куда положить больную руку, кроме как на его куртку.

Сопротивление?

Мне нравится, когда меня защищают, мне нравится, когда нечего бояться, мне нравится чувствовать себя в безопасности, мне нравится, как от него пахнет. Это гораздо приятнее, чем дрожать от каждого резкого движения и слишком пристальных взглядов. К тому же, каким бы ужасным он не был человеком, сегодня у Гарри хорошее настроение, сегодня он на моей стороне, и я это чувствую...

"Чем лучше ты будешь себя вести, тем лучше себя буду вести я".

Я снова вздрагиваю лишь тогда, когда вибрация проходится по моему телу. Телефон Гарри...

— Да? Черт, еще же целых два часа?! Еду...