Страх Полетов

У нас у всех есть только один шанс на смерть, и если быть совсем честной, я надеялась, что мой наступит не так скоро. Даже не уверена, чего я ожидала — возможно умереть мучеником или, хм, революционером? Или может быть просто родителем? Я бы согласилась и на это. На что угодно, если быть точнее. Но, если быть честными, моя смерть была не более чем просто разочаровывающей.

Все началось, если можно так выразиться, по воле случая на бизнес рейсе в Осло. Я, учитывая мой умеренный страх перед полетами, выбрала место подальше от окна, где теперь сидел бизнесмен изможденного вида, лениво играющий в Тетрис на своем смартфоне. Должна признать, что он вселял в меня чувство тревоги, каждые пару секунд проверяя свои часы на запястье.

— Мы взлетаем. — проинформировал он меня, убирая телефон в карман в тот момент, когда самолет, пыхтя, направился в верхние слои атмосферы.

Я только кивнула, отводя взгляд от окна. Мне не хотелось думать о громадном ничего, что отделяло меня от безопасной земли.

— Страх полетов? — спросил он меня, и я кивнула в ответ. Он тихо хмыкнул. — Тебе было бы лучше оказаться на рейсе в Стокгольм в 2:30. Я должен был находиться на том богом забытом самолете, знаешь ли, — произнес он с раздраженным рыком, вновь выглядывая в окно. — Сел не на тот рейс.

— Что ты имеешь в виду "было бы лучше"? — спросила я его.

Я посмотрела на него, стараясь отвлечься от облаков за окном, которые обманчиво выглядели, как защитные сетки, готовые в любой момент подхватить тебя от воображаемого падения.

— В прямом смысле, — мужчина продолжил, — Богом забытый. На том рейсе был террорист. — он достал пакетик с арахисом, закидывая орехи в рот.

Мои брови непроизвольно нахмурились. — Откуда ты можешь знать это?

Он пожал плечами. — Я сел не на тот рейс. Террорист отправился в Стокгольм. В 2:30. — он напрягся, разозленно вздыхая. — Босс убьет меня.

— Босс? — я не могла даже предположить, в какой сфере может работать этот мужчина.

— Аид, — пробормотал он. — Хотя не могу винить его. Проблемы в семье, понимаешь? Его жена ушла от него. Снова.

Я была не в состоянии скрыть своего любопытства. — Аид, это тот, который бог подземного царства?

— Бог? — мужчина усмехнулся. — Это двадцать первый век. Мы теперь говорим исполнительный директор. — он проверил дно своего практически пустого пакетика с арахисом, прежде чем высыпать остатки себе в рот.

Я же на минуту задумалась, пытаясь проанализировать все то, что он сказал мне. Честно говоря, я была настолько взвинчена из-за полета, чтобы ставить под сомнение логику его слов. — Получается, если твой босс — Аид, тогда кто ты? — спросила я с примесью сарказма и назойливого любопытства.

— Смерть. — радостно ответил он, потянувшись к своему карману и доставая визитную карточку. Там, где должна была быть написана его должность, надпись гласила "Разрушитель Миров".

Медленно кивая, я убрала карточку в свой карман.

Достав фляжку с выгравированным принтом "Дипломирован Убивать", мужчина налил себе немного горячего, черного кофе. Зловоние тут же ударило мне в ноздри, заглушая даже удушающий запах в самолете, из-за чего я немного начала давиться. По крайней мере, — думала я, — это отвлечет меня от самого полета.

— Последние сожаления? — бесцеремонно спросил он, дуя на поверхность горячего напитка.

Я, в свою очередь, нахмурилась, взятая врасплох его острой сменой темы разговора.

— Ну, ты знаешь, — добавил он, — прежде чем ты умрешь?

— Умру? — переспросила я. — Что ты имеешь в виду умру? Ты же сказал, что террорист был на другом рейсе?

Мужчина пожал плечами, чуть наклоняя чашку, из-за чего немного кофе пролилось в сторону. — Сев на этот самолет, я запорол Судьбу, — произнес он с небольшим сожалением в голосе. — Видишь ли, когда такое случается, Судьбе приходиться работать во время ее обеда, чтобы все исправить, и чтобы террориста в итоге поймали.

— Это же хорошо, — медленно выговорила я, хотя в моих словах прослеживалось подозрение.

— Ага, нет, все не совсем так. Когда террориста поймают, двигатель на этом самолете откажет, и вы все умрете ужасной смертью. — он сделал глоток кофе. — Босс убьет меня. Мне теперь придется работать сверхурочно.

Между нами повисла тишина, прерываемая только его оплакиванием несостоявшихся выходных. Я же взяла момент, чтобы скорбеть по моей собственной жизни. В данную минуту все казалось таким коротким и излишним. Единственная выделяющаяся эмоция, которую я ощущала, было презрение к каждому, кто с пеной у рта доказывал мне, приводя статистику, что врезающийся в землю астероид, убивающий все живущее, более вероятен, чем падение самолета. Я серьезно обдумывала, что хочу, чтобы на моей могиле было выгравировано "Я ЖЕ ВАМ ГОВОРИЛА".

— Так что! — произнес он, внезапно оживившись, после того как вспомнил его предыдущий вопрос. Он развернулся в своем кресле, чтобы лучше видеть меня. — Сожаления. Какое твое самое большое?

Я уже было открыла рот, но тут же снова закрыла его. Каждый раз, когда я хотела что-то сказать, слова как будто подводили меня. В моей жизни было множество вещей, которые я упустила. Например, я так никогда и не встретила мою настоящую любовь, о которой всегда говорят в американских ситкомах. Я никогда не получала особенно высокого повышения. Если быть честной, я никогда не делала множество вещей, о которых будущая-я бы, оглядываясь назад, сожалела. Список был слишком большим, чтобы его сократить, правда.

Осмотревшись по сторонам, я совершила последнюю попытку изучить пассажиров, наслаждающихся последними моментами, которые вскоре будут вырваны из сложной вереницы их жизней, прежде чем произнести: "Я никогда не пробовала суши."

— И это все? — спросил мужчина. Он не выглядел разочарованным, скорее любопытным. — Это твое самое большое сожаление? Из всех возможных?

Я пожала плечами. — Думаю да.

Он понимающе хмыкнул. — Не припоминаю, чтобы слышал такой ответ раньше, — признался он.

— Ты всегда спрашиваешь? — это звучало довольно странно, учитывая, насколько загруженным он должен был быть.

— Ну, очереди довольно длинные, — объяснил он. — Те, что к стойке регистрации в загробном мире. И так как моя секретарша ушла в декрет, в последнее время мне самому приходилось выдавать всем приветственные пакеты и завязывать небольшие беседы. — он устроил пантомиму, зевая, а после показывая жестами, как его мозг взрывается, предположительно из-за скуки.

Которая, если быть совсем честной, была довольно бесчувственной в свете его прошлых откровений о моем будущем.

— Стойка регистрации? — все, что я решила спросить.

— Людям приходится заполнять множество бумаг, — объяснил он. — Ну ты знаешь, стандартное. Пограничный контроль между этим миром и загробным довольно строгий, чтобы не допустить бездомные души шататься туда-обратно. Самое убийственное это конечно подача на визу. Ты можешь заполнить свою прямо сейчас, если хочешь. Видишь, я даю тебе преимущество, — предложил он, вытаскивая стопку бумаг из своего портфеля.

— Какая виза?

Он закатил глаза. — Загробный мир находится рядом с Японией. У тебя есть виза, чтобы попасть в Японию?

— Нет.

— Вот тебе и ответ.

Мой рот непроизвольно выдавил что-то наподобие смешка, в какой-то степени против моей воли.

Мужчина долго рассматривая меня. После, после небольшой паузы, он все-таки спросил: "Разве тебе не страшно?"

Я безразлично хмыкнула. — Не особо, — призналась я. — Больше разочарована.

— Разочарование? — он по-настоящему звучал удивленным с нотками любопытства в голосе.

— Ага, — я пожала плечами. — Я имею в виду, ты ведь даже не должен был оказаться на этом рейсе. Это все выглядит настолько бессмысленным. Так разочаровывающе.

Мужчина заметно колебался с ответом, но его мысли были прерваны острым металлическим звонком, поэтому он полез в карман, доставая оттуда свой смартфон. — Прости, — пробормотал он, быстро проверяя экран. — Судьба только что прислала сообщение. Двигатель взорвется меньше чем через минуту. — он поднял глаза на меня, немного пожимая плечами, как будто извиняясь.

В нашей беседе ненадолго повисла пауза, прежде чем я немного повернулась к нему, чтобы спросить: "Что ж, что насчет тебя?"

Он с забавой посмотрел на меня. — Что насчет меня?

— Какое твое самое большое сожаление?

И вместо его обычного радостного равнодушия, на его лице отразилось довольно странное выражение. Он медленно почесал свой подбородок большим пальцем, после произнеся: "Что ж, я не знаю. Никто не спрашивал. — он странно посмотрел на меня, как будто что-то искал в моих чертах, прежде чем повторить: "Никто никогда не спрашивал."

Я только стеснительно выглянула в окно самолета позади него. Молча, я наблюдала перепад, который обозначит конец нашего полета и жизней.

Он же нахмурился, вновь привлекая внимание к нашей беседе и отвлекая от предстоящей смерти. — Я много повидал. В смысле, моя практика пришлась на время Крымской войны. Это большой вопрос.

В мимолетный, неуловимый маленький момент я могла видеть, что он перебрал все. Героев, несущихся в заведомо проигрышные битвы, солдатов, размахивающих флагами тяжелее тысячи слов, и пули, пролетающие сквозь темные аллеи. Рев людей во время падений империй, горящие города и мучеников, падающих на землю. Все пронеслось перед его глазами.

Мужчина медленно повернул крышку на его пустой кофейной фляжке. — Мое самое большое сожаление? — спросил он, убирая фляжку в карман в тот момент, когда сирены завыли над нами, и левую сторону самолета тряхнуло. — Скорее всего сесть не на тот рейс.

конец.