Аделаида 

Я так ошеломлена над тем, что Гарри сделал со мной. Чувство отвращения захлестнуло меня, заставляя меня чувствовать себя плохо. Я чувствую себя грязной, дрянной шлюхой. Я все продолжаю обвинять себя, что приехала на ту вечеринку и за то, что дерьмо из моего прошлого выливается в настоящее.

Каждый в детстве должен быть счастливым, лелеять жизнь, и думать о том, кем бы ты хотел быть. У меня все было наоборот. Я прислушивалась к своей сестре и целовала задницу нашим родителям, и разговаривала с ее парнем. Я слышала все звуки секса через тонкие стены. Моя семья всегда говорила мне, что у них нет денег, чтобы купить мне новую одежду или обувь, и что Молли сама зарабатывала себе на одежду.

Это была не моя вина, что ей было четырнадцать лет, а мне восемь. Вскоре я поняла, что мои родители лгали мне. Они никогда не относились ко мне достаточно хорошо и любили мою сестру больше, потому что она была старше и они могли посплетничать.

В моем возрасте, я знала о тех вещах, о которых не должен знать любой ребенок в возрасте восьми лет. Девочки склонны грубить друг другу, секс был в порядке вещей, насилие было в порядке вещей, если тебя не поймали; и несколько ругательских слов, которые не были чужды мне до средней школы.

На самом деле, у меня раньше никогда не было интимных отношений с парнем. Все, что я знала это было из книг, где автор описывал близость между персонажами. Они никогда не описывали это углубленно, так что я никогда не знала о этих вещах, пока я не потеряла девственность с парнем, который думал, что я красивая. У нас были прекрасные и дрянные отношения, пока мы не разбежались с ним.

Я бы не стала рассматривать секс, как интимные отношения... ну, мой опыт был не очень интимным. Мы были на «опрятной» вечеринке и напились. Я была удивлена, что не забеременела, хотя если я вообще потеряла девственность. В любом случае, эта история обсуждалась всеми студентами, а тот парень не рассказал мне о том, что произошло.

Никто никогда не замечал Гарри в классе, и теперь я начала понимать почему. Хоть он и спас меня прошлой ночью на вечеринке, Гарри абсолютно сумасшедший ребенок. Я в шоке от того, что ему даже разрешили учиться в нормальной школе, ведь он... почему его родители не обращались за помощью в специальные места?

Особенно после всех слухов, что они слышали, они не предприняли никаких действий. Моя первая мысль была о том, что они просто не могли себе этого позволить. А другая мысль, что они действительно верили, что на самом деле Гарри прекрасный мальчик. Слухи есть слухи, и они думали, что он не делал эти пошлые вещи, о которых говорили люди.

Я все еще лежала в постели, мое тело до сих пор голое и покрытое каплями пота от страха. Мои черные волосы прилипли к щекам из-за свежих слез, которые только что упали с моих глаз, а по телу бегали мурашки.

Гарри не говорил мне, что он покончил жизнь самоубийством, но в ящиках я нашла предсмертные записки и последняя запись, которая была в его дневнике — это извинение перед родителями. Почти на всех фотографиях он был в его любимом свитере, но на нем были капли крови, и ни на одной фотографии они не исчезли.

Я не понимаю, почему он хранит личные дневники за всю свою жизнь. Это очень необычно. Я знаю, что я должна была взглянуть на них, чтобы узнать больше о нем и его слабостях. Но я думаю, я должна сфокусироваться на побеге, потому что я не хочу быть здесь задержанной на всю свою жизнь вместе с Гарри, который, как я думаю, мертвый.

Я просто не понимаю как он может быть жив и мертв одновременно. Может быть в его дневнике было написана история, которую он писал, но он так привязался к этому и начал делать тоже самое в жизни? Никто не подписывал его дневник, за исключением сестры Лидии, Джейд:

«Было прекрасное лето, Гарри. Может быть, мы можем встречаться или что-то. Я люблю тебя. Мы через многое прошли и я знаю, что я многое испортила, но я рада, что теперь с нами все хорошо. Я люблю тебя больше, чем кто-либо другой в мире. - Джейд:) х»

Кровать скрипнула, когда я пыталась поменять положение своего тела, но все это вызвало судорогу в нижней части моей голени, от чего я начала хныкать и прогибаться в спине от боли. Простыни собираются под спиной, образовывая дискомфорт. Я застонала от боли, что ситуация становится хуже. Мой разум ополчился против меня как и Бог. Если Он реальный, то почему бы ему не помочь мне?

Я услышала легкие шаги, приближающиеся к комнате. Гарри вошел и улыбнулся мне, его глаза широкие и налиты кровью, а его белоснежная улыбка слишком гордая от того, что я сказала ему ранее.

— Ты моя, — улыбался Гарри.— Ты призналась, что ты моя, и я не могу быть счастливее.— Он повеселел и его голос был высоким.

Я лежала и смотрела, как он улыбался мне, а я просто смотрела на него. У меня не было слов, чтобы сказать ему кроме как отпустить меня, но очевидно шансы невелики. Я часто смотрела уголовные шоу. Я не привыкла к счастливым окончаниям.

— Гарри, — я начала, но была прервана им.

— О, Аделаида, мое имя исходит из твоих уст так сладко, — простонал Гарри. — Когда твои зеленые глаза встречаются с моими, я понимаю, что в этом мире еще есть шанс для меня. — Он заявил с лицом полным радости.

Я не знаю как мне реагировать. Что вообще я должна сказать или сделать?

— Гарри, ты снова сделал мне больно, — я сказала без эмоций. Я так сильно стараюсь, чтобы слезы не шли из моих глаз, думая о своем доме, где были книги для чтения, любимые фильмы, много еды и счастье.

Я почувствовала как мои глаза щиплет и я с трудом сглотнула ком в горле. Я посмотрела в потолок и закусила губу, слишком напуганная, чтобы выпустить хриплое рыдание, что застряло в горле. Если я покажу слабость, Гарри прикоснется ко мне снова. Он думает, что помогает мне, утешает, но просто в конечном итоге я чувствую себя хуже.

Я хочу быть дома снова, даже если это было адом для меня. Эпизоды новостей, я никогда не думала, что буду скучать по таким вещам. Сейчас я понимаю, что пропустила столько вещей, даже мелочи. Я пропустила ощущение чистоты и уюта в моей маленькой двухместной кровати, которая была изношенной, но более комфортной, чем гладкая постель Гарри.

Я наблюдала, как его счастливое выражение лица поменялось на хмурое, он облизнул свои пухлые темно-розовые губы. — Детка, — простонал Гарри. — Нет, нет, нет. — Он подошел ко мне и убрал мои мокрые волосы мне за уши. Я съежилась и попыталась вертеть лицом, чтобы он больше не дотронулся до меня или не сделал мне больно.

— Остановись, — прошептала я. — Позволь мне уйти.

— Я не позволю тебе уйти, как Алисие, — прошептал Гарри. — Она оставила меня, потому что у меня было слишком много проблем.

— Потому что у тебя и так слишком много проблем, — отрезала я, глядя на него. Безнадежность захлестнула меня, и моя нижняя губа задрожала.

— Это было, когда я был жив и здоров. Мы были так счастливы, — он проигнорировал мой последний комментарий. — У нас был сладкий страстный секс на нашу двухмесячную годовщину. Она порвала со мной после этого. Я за всю свою жизнь, никогда не был так опустошен. И тогда я понял, что она никогда не любила меня так, как любил ее я. Тогда я не мог полюбить кого-то еще, я никогда не был достаточно хорош для любого. Я выстрелил в себя в тот вечер. — Я лежала и смотрела на него, изо всех сил стараясь не засмеяться над его историей — которая, кажется сказкой для меня. Я знаю, что не должна находить в «грустной истории» ничего забавного, но он такой рассказчик, и все, что он сказал, заставило меня съежиться.

— Гарри, — прервала я. — Бьюсь об заклад, ты изнасиловал ее. — Я кинула ему это в лицо.

— Как ты можешь быть такой бессердечной? — Он кричит на меня, что аж на его шее показались вены. Он повернулся в мгновение ока, схватил лампу с тумбочки и швырнул ее через всю комнату. Лампа развалилась на три части, оставляя небольшую трещину в стене. Кулак Гарри встретился со стеной и он начал тихо рыдать.

— Ты такая бессердечная. Я думал ты влюблена в меня. И так. Ты находишься в любви со мной! Ты не можешь быть со мной такой! Такое оскорбительное отношение никто не заслуживает! — Кричал Гарри. — Я не потерплю к себе такого отношения! — А то, что он делал со мной в последние часы это нормально, какая ирония.

— Чертов псих, — я плюнула. — Ты называешь сексуальные домогательства - любовью? Пошел ты и отпусти меня. — Я сказала смело.

— Никто не найдет тебя когда-либо, Аделаида. Я не оставил никаких следов. Как мертвые могут оставлять какие-либо следы? — Гарри злобно улыбнулся, его слезы каскадом скатывались по щеке, будто кровь. Улыбка не соответствует его словам, так же как его невинная аура не соответствует его личности.

— У меня есть люди, которые любят меня, Гарри, — заявила я. — И они на самом деле любят меня и никогда меня не бросят, как они сделали это с тобой.

— Не говори со мной так! — Крикнул он. Гарри подобрался к кровати, хватая мои волосы, тем самым поднимая мою голову от кровати. — Твои родители оставили тебя. Ты живешь одна и Лидия обсирает тебя за спиной, — он провел кончиком языка по своим губам. — Ты одинока.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я кипела, действуя более уверенно, чем была на самом деле.

— Все, что есть во мне, есть в тебе, — сказал он грубо. — И ты чертовка, теперь моя.

  —   

Я сидела в гостиной на черном кожаном диване и слушала Гарри в фоновом режиме, который готовил обед. Я была рада, что я смогла умыться и снова надеть пижаму, но я все еще здесь. Гарри псих, и в этой ситуации нет ничего романтичного. Это пугает меня, что он думает, что это здорово, но еще раз, он псих.

— Ужин готов! — Голос Гарри пропел по всему этому маленькому дому.

Я медленно встала и так же пошла на кухню, мое тело ужасно боли; занимая место за столом я смотрела на приготовленную для меня лапшу. Я наблюдала как пар выходит из пластикового контейнера уродливой лапши быстрого приготовления, которая напомнила мне волосы Джастина Тимберлейка, когда ему было 20–30 лет.

— Спасибо, — прошептала я, внутренне закатила глаза и взяла пластиковую вилку. Я положила одну вилку лапши в рот и начала медленно жевать соленый «ужин».

Гарри стоял и смотрел на меня, пока я не закончила. Я думала о том, чтобы этой вилкой куда-нибудь ткнуть Гарри, но как можно убить уже «мертвого»? Но если он не мертв, я все еще могу убить его пластиковой вилкой. Если быть честной, то если я ударю ей его, то вероятно, она сломается.

После того как я закончила есть лапшу быстрого приготовления, Гарри все убрал передо мной и крепко обнял меня. Я все еще пытаюсь привыкнуть к его биполярному настроению, но вообще, я не должна привыкать здесь к чему-либо вообще. Я не должна привыкнуть к насилию. Я не должна приспосабливаться к идеалу чужой любви.

Я сухо стояла в объятиях, не желая его обнимать взаимно. Я подняла руки и прижала их к его груди, чтобы оттолкнуть.

— Аделаида, — вздохнул Гарри. — Покажи мне, что ты любишь меня так же как я тебя.

— Гарри!— Я кричала, пытаясь вылезти из его рук. — Я не люблю тебя! Отстань!

— После того как ты умрешь, мы будем вместе навсегда,— сказал Гарри и погладил мою спину. — И ты, наконец, полюбишь меня.

Мое тело напряглось и я начала трястись в руках Гарри. Страх победил мое тело, и я никогда раньше не чувствовала такого прилива адреналина. Да, я согласна, что испугалась, что умру, когда он бросил меня на кровать, но сейчас это было как очевидное, будто это уже почти произошло.

— Я никогда не буду любить тебя! — Я закричала и попыталась убежать из рук настоящего психопата.

— Я не буду проходить весь путь, детка. Мы что-нибудь придумаем! Я буду просто трахать тебя в задницу, — улыбнулся Гарри.

Я была в полнейшем шоке, все еще вырываясь у него из рук, но Гарри крепко схватил меня за руку и сильно толкнув меня к столу, наклонил меня, потянув мои штаны и нижнее белье до лодыжек. Гарри спустил свои узкие джинсы и шлепнул меня. Я вскрикнула от его полностью не уместных действий.

— Тебе так идет, Аделаида. — Сказал Гарри и погладил мою задницу. — Будь хорошей девочкой. Я почувствовала как он медленно начал входить в мой задний проход, и я думала, что будучи в постели утром было неудобно, но, а это было пыткой.

Он начал быстрее входить и выходить из меня, и ничто из этого не было приятным, но это было лучше, чем он бы пытался войти в меня полностью. Моя спина начала болеть, от его крепкой хватки, пока он входил в мое отверстие, которое пригодно для того, чтобы гадить.

Гарри переместил свои руки мне на живот, крепко сжимая меня за талию, а я ухватилась за край стола, продолжая двигаться взад и вперед. Я не хотела и не хочу Гарри вообще. Я бы предпочла, чтобы он убил меня прямо сейчас, потому что я не верю в жизнь после смерти, и я верю, что сейчас это все сон, потому что призраки не существуют. И я бы никогда не позволила сделать то, что они сейчас делают.

Я почувствовала как его пальцы двигались по моим бедрам. — Тсс девочка, — Гарри ворковал на ухо. — Признай, тебе нравится это. — Гарри говорил сквозь зубы.

— Да, — я солгала и поддельно застонала. — Да, Гарри!

— Наконец поняла свой урок, малыш? — Гарри усмехнулся, будучи более мягким и нежным со мной. Я почувствовала слезы, которые бегут по моей щеке, мой единственный шанс не получить травму-играть по его правилам.

— Я так люблю тебя, Гарри, — застонала я. — Пожалуйста. — Я действовала так, чтобы он был мягким и верил тому, что я говорю.

Гарри вышел из меня и посадил меня на барную стойку. Он улыбнулся мне с обожанием. — Спасибо Аделаида, — улыбнулся Гарри. Он наклонился и мягко поцеловал мои губы, прикусывая зубами мою нижнюю губу.

— Я люблю тебя, — соврала я. Я почувствовала как мое дыхание перехватило и я изо всех сил старалась сдержать рыдания.

— Я рад, — Гарри улыбнулся. Я почувствовала как его пальцы медленно дошли до моего влагалища, играя с моим самым чувствительным местом. Я поддельно застонала, кладя голову Гарри на плечо, пока он исследовал мою нижнюю область.

— Черт, — я тяжело дышала. Ничто не было приятным для меня. Я не возбуждена. Единственное, что позволяло ему по-прежнему касаться меня, это тот факт, что он был печальным человеком, который хотел любить и поэтому я не убиваю его до полусмерти.

— Я знаю, что ты любишь меня, — Гарри слегка засмеялся. — И я люблю тебя.