Пожалуйста, включите эту песню, чтобы она звучала во время вашего чтения, лучше поставить ее на повтор, но прошу включите ее, *стою на коленях* Zack Hamsey - See What i've Become 

Гарри понял, почти сразу же.

Ромео.

Воспоминания были глубоко и возможно покрыты слоем пыли, но не те воспоминания к которым Гарри возвращается снова и снова, чтобы пытать себя. С тех пор, когда он понял, что чувствует к Эвелин больше чем платонические чувства.

Она напоминал себе это в качестве наказания, чтобы напомнить, что она принадлежит Зейну.

Он сделал больно Зейну, а теперь он хочет страдать тоже. Как будто быть запертым в этом аду, без солнечного света с крысами, не мучает его достаточно. 

Дни за днями его хлестали, избивали до полусмерти, сливали его кровь подвешивая в воздухе, чтобы исцелить, так охрана делала снова и снова через час или около того. Все равно, Гарри хотел еще больше. Он принимал боль с распростертыми объятиями. Он жаждал ее. Потому что он знал, сколько бы он не покалечился, или сколько другие не причинили ему боль, он никогда не почувствует даже на половину, той боли, что почувствовал Зейн, когда он понял, что Эвелин влюбилась в человека, которого он считал своим лучшим другом.

В памяти все было четко и ясно. Будто бы это случилось несколько мгновений назад. Лицо Зейна и мягкость в его тоне, когда он говорил: Если я когда-нибудь снова влюблюсь, если я когда-нибудь еще буду иметь ребенка, я назову его Ромео. Зейн произнес, обращаясь ни к кому конкретно в этом темном театре.

Гарри не был даже уверен, говорил ли это Зейн. Может это просто его разум подкидывает ему эти слова. Но после многих столетий спустя, после воздушных шаров, которые были в моде, после общества, которого уже нет, он жаждал смерти.

Ромео, Зейн никогда не уточнял, почему он хотел назвать своего сына этим именем. И сейчас было не похоже на лучше время, чтобы Зейн скрутился как ребенок, прижав колени близко к груди. Гарри никогда не видел такого Зейна.

Это как нож, которым режут сердце. Нет не один раз, а миллион, миллиард раз, насколько велика боль, такого числа или слова нет. Даже нет достаточно воздуха в помещении, в его легких, в его теле.

Реальность подкралась медленно. Он почувствовал боль своего друга. И он ненавидел себя даже больше, потому что Зейн-сейчас нуждается в Эвелин... и, они оба знали, что он найдет никакого комфорта там.

Слезы кололи его глаза, Гарри прикусил щеку, чтобы удержать их в себе.

Он не имел права плакать, у него нет права чувствовать угрызения совести.

Рот Зейна приоткрылся.- Я...- он запнулся. Его хныканье, посылало холодную дрожь по спине Гарри.

Убей меня. Пожалуйста,- подумал Гарри, практически умоляя. - Убей меня. Возьми реванш. Я заслуживаю смерть. 

Его выворачивало изнутри, а глаза слезились. Мир падал вокруг него, когда он громил свои цепи.

Он должен быть там, в другом конце комнаты, необходимый рядом с Зейном. Он должен говорит то, что Король хочет услышать, делать все, что Король хотел, чтобы он сделал. Если это означало расцарапать свою душу прямо здесь и сейчас, то так тому и быть.

Он будет. 

Все и вся, что попросит Зейн, Гарри сделает.

Всегда.

Навсегда.

Любовь была связанной петлей вокруг его шеи. 

Вы попадаете на вашей собственной воле.  

Умереть за тех, кого вы любите, это радость.

Что может быть лучше, на что можно пойти? 

Гарри умрет за Зейна.

Платоническая любовь была настолько же ценной как и романтическая.

Только романтическая сгорает быстро.

Но платоническая любовь живет вечно и развивается.

И Гарри любит Зейна. Столько, сколько он любит Эвелин, если не больше.

Все эти столетия дружбы.

Он не отдаст все это для нее. Независимо от того, насколько быстро он влюбился в нее. Независимо от того, как отчаянно он хотел удержать ее. Независимо от того, на сколько интенсивна радость в его груди, когда она улыбается...Независимо от того, сколько он жаждал жить с ней. Независимо от того, что он больше никого не полюбит так, как ее.

Зейн всегда будет любить ее больше. Безжалостный, бездушный Король без морали, плачет над Ромео и Джульеттой. Он плакал из-за них не потому, что он чувствовал их страсть, не потому что он согласен с их идиотизмом. Он плакал, потому что он хотел любить так же, как они это делали. Он готов умереть за Эвелин. Он любил Эвелин каждой клеткой его тела, и он будет гореть в аду ради нее. Он будет делать все для нее.

Дьявол влюбился в человека. И она разбила его сердце на миллион осколков. Он собрал эти осколки у ее ног, встав на колени, предлагая это как свое сердце, вместе с извинениями за все, что он сделал, хотя он знал, что он не будет прощен. Он не заслужил прощения. Не сейчас. Но он будет пытаться. Вечность, это то, что у него есть.

И в один прекрасный день, может быть она простит. Только если не демон, который доберется до нее первым. Если бы не хитрый и мстительный маленький демон, которому учитель дал ему все, что он имел, может быть, человек и дьявол могли бы жить долго и счастливо сейчас.

Гарри шмыгнул носом, рыдая.

Он ненавидел себя.

Он проклинал тот день, когда родился. 

Он хотел был мертв, прежде чем жив. 

Он желал у Зейна уйти в тот день. Он желал у  Зейна, чтобы этот мальчик умер. Потому что он заслуживал смерти, за то, что он сделал с создателем, который спас ему жизнь. 

-Я извиняюсь,- слова были произнесены дрожащим голосом и хриплым от боли. - Я извиняюсь...Я никогда не...- голос Гарри сломался.

Со следующим ударом сердца,  другой присоединился к страданиям Зейна. Превращаясь в сонату, хоть их рыдания были почти беззвучны, она все равно заполнила комнату.

Зейн о своем ребенке.

Гарри о своем хозяине.

-Это не твоя вина,- сказал Зейн, осознав, что его друг тоже страдает. Он оттолкнулся и встал на ноги, пересекая комнату в один рывок. Он взял голову Гарри в свои руки, его большой палец скользнул по щеке друга. - Это никогда не было твоей виной. Мы пришли в это место из-за решений, которые сделал я. Я заслуживаю этого. Каждую боль. Каждый момент. 

Гарри не знал чего ожидать следующим. Зейн всегда был нежным перед его жестких вспышках.

Нет. Это не так. Гарри знал, что будет дальше.

Тысячи вариантов, но все то же самое, да.  

Не все из них оказались одинаковыми. 

Его сердце валялось в крови на земле. 

Его голова катилось по сырым каменным плиткам, марая все кровью. 

Его позвоночник, вырванный из спины, находившийся в руке Зейна, как трофей...

Все это и больше. Все эти ужасные сценарии сыграли в голове Гарри, когда Зейн пересек комнату в долю секунды.

Когда Король вытирал слезы Гарри, прикосновение было таким нежным и Гарри ничего не сказал. Он ждал, чтобы обнять боль в последний раз. Он ждал, когда смерть выйдет и заберет его душу. Он ждал ад, или любую загробную жизнь, если та существовала. 

Он ждал. И ждал.

Его ум так был увлечен идеей о смерти, о ожидании боли, что он не заметил, как руки Зейна обернулись вокруг его оков на его запястье.

Он не понимал этого до тех пор, пока громкий скрежет не наполнил воздух, Зейн голыми руками разорвал оковы.

Зейн отпустил его, живым.

-Мне очень жаль.- произнес Зейн, его глаза были все еще влажными от слез. Капли стекали по щекам как кристаллы, и даже в этой темнице он выглядел как Бог. Непорочное в костюме, красиво всячески. - Если ты ее любишь, отпусти ее. Если она вернется ко мне, то она моя навсегда. Если она этого не сделает, то она не была моей и не будет, и мы оба счастливы. Ты сказал это, да? - он говорил дрожащим голосом, будучи все еще на краю от слез. 

-Она не вернется. Она этого не сделает. Она никогда не была моей, и никогда не будет. - сказал Зейн поглощенный горем и собственной ненавистью, когда Гарри не смог ответить.- Позаботься о ней ради меня. Дай ей счастье, которое я не дал. Люби ее всем своим сердцем. Пожалуйста. 

платоническая любовь - это вид любви, при котором у одного или двух влюблённых нет физического влечения к партнёру.