Миша не думает, что когда-либо видел Алису настолько злой. Она в красивом матовом платье. С красными камушками в ушах и с яркой помадой на губах. Этот не наряд явно не предназначается для ссор, но Элис так и пылает от ярости. Как огонь, наткнувшийся на бензин.

Её гнев тихий. Она не кричит. Лишь широко раскрывает большие глаза, стискивает зубы и сжимает руки в кулаки. Чем-то напоминает вазу с трещинами, которая разлетится на осколки, если хоть чуть-чуть её тронуть.

Это был простой семейный вечер. Алиса всего лишь предложила познакомиться Мише с её родителями.

И теперь ему кажется, что он четвёртый лишний на этом «празднике». По крайней мере, по-тихому смыться из квартиры желание у него есть.

— Я сказала тебе исправить оценки, а не приводить домой оборванца!

«Оборванец? — внезапно удивляется блондин про себя и осматривает свою белую рубашку из секонд хэнда. — У неё, что, счётчик в глазах?»

— Так ещё ты и хочешь бросить институт! Ты хоть знаешь, сколько мы платим за твоё обу —

Элис внезапно хватает бутылку вина со стола и разбивает её о стол. По гостиной разлетаются осколки, а тёмно-красные капли оказываются у всех на одежде. Это как будто немое, но одновременно громкое заявление: «Я и слушать не хочу. Разговор окончен».

Отец девушки поднимается со своего места и молча выводит Майкла из квартиры, чуть ли не вышвыривая его на лестничную площадку, как паразита или крысу. Прежде чем дверь громко хлопнет перед лицом блондина, мужчина грубо хватает парня за шиворот и грозит:

— Больше не подходи к мой дочери. И не разговаривай с ней. А то шею сверну.

А хватка-то сильная у него. Ненароком Миша думает, что ему уже сворачивают шею.

Как только мужчина оставляет его, ему ничего более и не остаётся, кроме как сесть на пыльные ступеньки и слушать крики и споры семьи.

Он сидит и сидит. Сидит и сидит. Слушает аргументы одной девушки и аргументы другой. Ждёт, пока Элис или кто-то другой выйдет и скажет вердикт. Но этого не происходит.

Некоторые соседи любопытно высовываются и косо глядят на незнакомца, но ничего не говорят.

Когда проходит три часа, Майкл всё-таки уходит, на телефоне набирая сообщение: «Я буду в общежитии. Напиши, как только освободишься».