__________
Саундтрек:
Ed Sheeran–All of the stars
One Direction–Same Mistakes
__________

  На улице бушевала стихия. Уже целую неделю дождь крупными каплями падал на окна, подоконники, холодный асфальт, крыши домов, мокрые от дождя, словно лакированные, проезжали машины и вообще всё было таким холодным, безжизненным, серым. Город тонул в прохладной пелене дождя, которая накрыла вечерний Лондон.

  Я стоял около открытого окна и курил, печально глядя на съёжившийся от хмурого дня город. Сейчас только пять часов вечера, а уже где-то горят приветливые, жёлтые глаза-окна домов. Наверное, в одном из окон девушка готовит ужин своему парню, с которым она совсем недавно начала жить вместе. В том окне, которое прям напротив меня, пожилая пара смотрит романтический фильм, им ничего не нужно, они вместе, они любят друг друга, а это самое главное. В другом окне маленькая девочка заплетает косички кукле и ждёт своих родителей, возвращающихся с работы, за ней, наверное, следит старший братик или сестрёнка. Постепенно загорается всё больше и больше лампочек, всё больше зацветает город, всё меньше шума на дорогах, всё больше людей спешит домой где их кто-то ждёт. Меня дома никто больше не ждёт. В моей комнате не горит свет и не светит гирлянда из звёзд. Луи оставил меня. Без него всё потеряло смысл.

Не замечаю, как беру ещё одну сигарету и щёлкаю зажигалкой. Он ушёл, но не обещал вернуться. Луи не Карлсон, а жизнь не чёртов мультфильм, где всегда бывает счастливый конец, даже если персонаж умирает. Жизнь, как сказал Томмо, просто театр, а ты сам актёр. Всё слишком сложно, чтобы воспринимать серьёзно каждую вещь, которая случается в жизни, как говорил всё тот же Томмо и миллионы других людей, до которых мне, честно говоря, нет дела. Такие противоречия.

  Ветер треплет мои волосы и крупные капли дождя летят мне в лицо. Так хорошо. Прекрасный запах дождя и ментоловые сигареты, чудесное сочетание. Порой мне кажется, что нет никого лекарства лучше, чем эти тонкие убийцы с разными привкусами. Я пытаюсь вздохнуть полной грудью, но что-то мешает. Наверное, все негативные чувства скопились внутри и не дают дышать вкусным запахом.
  –Ты заболеешь,–говорит ирландский акцент за спиной. –закрой окно, выброси сигарету.

Я закатываю глаза. Каждый день приходит кто-то из них и говорит разную чепуху, пытаясь меня отвлечь от моих печальных мыслей, но каждый раз это только усугубляет всё, такое ощущение, что я под постоянным контролем. Раз в неделю они приносят письма, что невероятно радует меня, потому что я, порой, не могу дойти до двери, странный ужас накрывает меня. Выбрасываю сигарету и закрываю окно, оставаясь смотреть на дождь. Найл тихо подходит ко мне и, облакачиваясь на подоконник локтями, смотрит на привычный пейзаж Лондон. Он молчит и я делаю тоже самое. Мне уже ничего не нужно. Полная апатия. Это уже было, но всё повторяется. Ничего не нужно, ничего не важно. В какой-то степени, это даже замечательно. Апатия – это как накрыться куполом. Вакуум, в котором, как всем известно, бесконечная пустота, где нет воздуха.

–Ты же знаешь, что я пришёл не учить тебя, а просто поговорить. Я не Лиам и Зейн. Ты же помнишь, что я не умею красиво говорить и высказываться.–начинает Хоран.
–Я знаю, Найлер.–тяжко вздыхая, отвечаю я.–О чём ты хотел поговорить?
–О тебе, о всей ситуации в целом.
–Что же заставило тебя задуматься над этими мыслями?
–Во-первых, твоя внешность!–небесно-голубые глаза Найла с болью и горечью смотрят на меня.–Кем ты стал, Хазз? Кем? Неужели ты не видишь своё отражение в зеркале!?
–Вижу. Ничего, как мне кажется, не изменилось.
–Ты серьёзно?–тихо спросил Найл, он взял меня за руку и подвёл к зеркалу. Ирландец включил свет в моей комнате, встал рядом со мной и указал рукой на наши отражения.
–Ничего не изменилось,–склонив свою голову к правому плечу, ответил я. Мне казалось, что там стою обычный я и красивый блондин, у которого очаровательные пухлые щёчки с румянцем, но с глазами полными горечи, печали и слёз, готовых в любую секунду пролиться  океанами.
–Правда? А я там вижу совершенно другого парня, не Гарри Стайлса. Ну же, всмотрись в своё отражение, может быть ты увидишь, как твои волосы  изменились. Они больше не шоколадные и не кудрявые, а прямые и какие-то тусклые. Загляни в свои глаза. Из некогда зелёных изумрудов они стали серо-болотными и потярявшими искорки жизни, там больше нет улыбки и задора, нет счастья, теперь там пустота и полнейшее безразличие. Что с твоим телом, Рольди? Ты ведь всегда был подкаченным парнем, с мужским телосложением! А теперь? Господи, ты просто мешок с костями, скелет. Посмотри насколько сильно стали видны твои скулы, насколько выпирают твои ключицы и тазовые кости, как стали заметны ребра, несмотря на эту огромную футболку, у тебя такие худые ноги и руки. А цвет твоей кожи?! Ты всегда был загорелым, а сейчас она бледная, словно бумажный лист, и даже хуже, посмотри на своё лицо, глянь какие синевато-фиолетовые круги. Ты стал похож на куклу. На сломанную, использованную куклу. Прости.–боль и сломленность слышались в голосе Найла. И я правда всматривался в себя и видел то, что видел Хоран. Не себя. Другого человека. Я видел того, кем я стал после ухода Луи. Человеком, потерявшим смысл жизни.

–Теперь ты видишь?–тихо сказал Най.
–Вижу. Не себя старого.
–Именно. После ухода Луи ты перестал есть, спать, а если и спишь то пару часов. Ты не занимаешься спортом, не выходишь на улицу, даже с охраной, ты просто выпал из жизни, ты, фактически, перестал с нами общаться.–голос Найла ломается на последних словах от слёз и превращается в шёпот. Я с грустью смотрю на наше отражение. Что я могу сделать если я люблю Лу, что я могу сделать если он мой мир, как бы глупо это не звучало?
–Все мы, люди, эффекты домино. Мы костяшки на земле. Выстроил длинный ряд, толкнул одну — упали остальные, цепная реакция. Мы не исключение, мы, так же как все, я уже это говорил, тоже одни из этих костяшек. Упал Луи — падаю я, за мной — вы. Понимаешь?  Все мы эффекты домино. К огромному сожалению, потому что именно так ломаются даже самые сильные люди.
–Откуда такие познания?
–Моя теория.
–Как она появилась?
–Никак. Из воздуха.–мне не хотелось говорить. Я хотел стоять у окна, с выключенным светом в комнате, смотреть в чужую, возможно, счастливую жизнь и курить. Выкурить всю пачку сигарет.
–Гарри, что с тобой? Ты стал груб с нами. Мало говоришь.
–Ты сам сказал. Я сломался, как какая-то деталь. Изменилась моя внешность, мои стереотипы. Посмотри на меня. Я курю, я почти не ем и ничего не делаю. Я ничего не хочу, полная апатия. Мне не нужен врач. Мне нужен он. Понимаешь?–тихо говорю я, отходя от зеркала к окну. Ставлю пепельницу на подоконник, беру пачку сигарет и начинаю курить.

–Найди его и скажи, что любишь!–фыркнул Найл.
–Как? На прошлой неделе он был в Канаде, а куда потом? Франция, Австралия, Германия, Швейцария, Россия, Украина, Соединённые Штаты Америки? Куда!? Он в этом плане так и не оставил подсказок!
–А вдруг в этом письме будет что-то?–спрашивает Хоран, протягивая мне небесно-голубой конверт, который он вытащил из кармана своих штанов. Я смотрю на отражение конверта в оконном стекле.
–Такой красивый цвет, но он меня отталкивает. Как-будто там что-то не то. Что-то плохое.
–Ты стал экстрасенсом, Хазз?
–Нет, просто я его чувствую.
–Поговорим позже.–бросил Найл в воздух фразу, оставляя конверт на подоконнике. И уже на выходе из комнаты, он сказал:
–Я хочу старого Гарри. Тем, кем ты был, когда был он.
–А это означает, что мне нужен он.–на выдохе ответил я, опуская голову. Мягко закрылась дверь. Найл ушёл. В какой-то степени, у нас было вето на произношение имени Луи. Мы старались не произносить его имя, прозвища, фамилию, но не всегда получалось. Я же сам просил и я же «срывался». Не виноват я в том, что его фрацузкое имя тает на языке, словно карамельная конфета.
Я потянулся к конверту и, с неким страхом, раскрыл его. Два листка, закружившись, словно первый снег, упали на пол. Я наклонился, пепел с сигареты упал на пол, всё же взяв листки, я залез на белый парусник-подоконник, поставил рядом с собой пепельницу, выкинул бычок и закурил пятую сигарету за этот день. Подавив грустный вдох и щурясь от дыма, я открыл первое письмо, принимаясь читать.

    "Привет, Хазз!
Я так хочу знать каким ты будешь в тот момент, когда будешь читать письма. Подавленным, разбитым, весёлым, влюблённым или измениться твоя внешность, изменится что-то в душе? Ты будешь думать о чём-то другом? Будешь смотреть в пасмурное или звёздное небо? Каким будет твоё будущее? Каким будет моё? Но я его, своё будущее, к сожалению, знаю.

   Сейчас второй час ночи. Возвращаясь из клуба, я увидел, чисто случайно, как ты спал в своей мрачной комнате. И знаешь что? Она светилась от серебряного света луны и от твоей внутренней красоты.     
 Ладно, честно скажу сразу; я не случайно увидел тебя спящим, я целенаправленно хотел это сделать. Из клуба я вернулся в одиннадцать часов и с этого момента я сидел и смотрел на тебя. Целых два часа смотрел. Ты такой милый, волшебный и невероятный. Я просидел на ковре в твоей комнате и улыбался, глядя на твои смешные кудри, покрывающие лицо, на твои дрожащие от дыхания ресницы, на тонкие, девичьи дуги чёрных бровей, на приоткрытые розовые губы. Ты такой невинный, словно ребёнок. Почему? Сам не знаю, мой маленький мальчик.

  Мне кажется, что ты прячешь галактики под своей одеждой, в твоих рёбрах самое красивое небо в тёплый день лета, такое голубое-голубое, совсем как акварель в стаканчике с чистой водой, около твоих ключиц расцветают созвездия, там можно увидеть их от Малой Медведицы до Южного Креста, но в твоих лёгких рождается самое тёплое и яркое Солнце. Где-то в твоё желудке прячется Луна, освещая тебя серебром. В тебе скрывается космос. В тебе,так же, живёт самая прекрасная душа.

  Ровно в час ночи я сидел в ванной комнате и на меня что-то нашло. Я не знаю, что именно, ведь в клубе я выпил всего лишь стакан пива и большей ничего, но не смотря на всё, моё бледное, левое запястье теперь забинтованно. А под толстым слоем бинтов скрывается, знаешь, что? Тонкие, красивые полосы. Не глубокие, всего четыре. Странно, но я совсем не чувствовал боли. Было какое-то невероятное чувство облегчения, словно с души упало несколько огромных камней.

  Я слышу сопение из твоей комнаты и уже дописываю письмо из своей. Прости, что рассказываю об этом тебе в письме, а не в живую. Завтра, наверное, я «случайно порежу» руку ножом, пока буду готовить нам завтрак или «упаду» на что-то острое. Но лучше сейчас, в твоём будущем, знать мою вторую сторону, чем сейчас, в нашем настоящем.
Сейчас ты звал меня по имени. Я скоро пойду к тебе, только никогда старайся не бояться. Всё будет хорошо, помнишь?

      Прости меня за всё, я говорили это сотню раз, но всё же, прости.
       Не бойся, всё хорошо.
  Твой маленький,
                                        Томмо. Xx."

–Ничего не хорошо, Луи. Всё плохо без тебя.–тихо проговорил я. Листок был залит моими слезами и посыпан пеплом от сигареты. Слёзы и пепел, как «прекрасно»! Не хватает лепестков роз,  разбитого сердца, схожего с расколовшимся в воздухе метеоритом, и затушенных свеч. Ведь моя игра проиграна, золотые огоньки надежды погасли, мир снова остался во мраке.

   "Оказывается, боль чувствовать иногда приятно. Я решил, что лучше не резать запястья, потому что это слишком заметно, а лучше всего оставлять порезы на бёдрах и тазовых костях. Во-первых, больше боли, а во-вторых, совершенно незаметно. Теперь у меня на теле больше царапин. Целых двадцать. Они такие красивые, словны картины, хотя там просто слова. Сегодня я написал на бедре: «сумасшедший», ибо это так. Я схожу с ума благодаря этим порезам, потому что хочу больше и больше, и никому меня не оставить. Никто не знает. Это большой секрет, приятное ощущение лёгкости и тайны. Я этим доволен.

   Ты сейчас танцуешь на кухне и готовишь завтрак, напевая песни. Я сейчас сижу за столом, позади тебя, и пишу письмом, а ты думаешь, что песню. Я лгу всем вам — вы доверяете. Жаль. А ещё мне жаль, что ты так прекрасен, Рольди, в душе. Я боюсь, что тебя сломают. Мне не нужна твоя внешность (кроме кудряшек, я так люблю их дёргать и играть с ними. И кроме твоих глаз. Они слишком красивы.), мне больше всего нужна твоя космическая душа... Поделись ей со мной? Я тоже хочу быть таким беззаботным и радоваться разным мелочам. Хочу стать старым Лу.

   Ты заметил одну царапину, каким-то невероятным образом, благо она едва заметная, маленькая. Снова пришлось врать, что упал, но это того стоило. Ты заплакал, обнял меня и сказал, что я очень неуклюж, а потом гладил по волосам. Я был счастлив, невероятно сильно. Потом, весь наших выходной, мы провели на диване, в гостиной, смотря фильмы, начиная от «Дневника памяти» и заканчивая «Виноваты звёзды», и поедая все наши сладости в доме. Это был лучший день в моей жизни. Ну, кроме того,  когда мы встретились. Он тоже занесён в список самых прекрасных дней в моей жизни. Почти везде в этом списке – ты.

За окном чистое, на удивление, небо. Я сижу у огромного окна на полу, в своей комнате, как ты понял, и пишу при лунном свете. Мне это кое-кого напоминает. Я снова начинаю любить тишину, потому что я слышу, как поют звёзды. Настолько красиво и нежно, словно они влюблённые. Слишком естественно всё. Скинуты маски, для меня это непривычно теперь. Грустно звучит. Мне так хочется спать, но вместо этого я пишу сумбурный бред, который ты, Кудряш, не поймёшь. Если эти письма найдут через сотню лет, то подумают, что я — душевно больной.

  Снова слышу твой крик. Я пойду к тебе. Кажется, я сегодня сплю на твоей огромной кровати. Чёрт с этой запиской, пускай такой и будет. Ты важней.

    Не бойся реальности и снов. Я всегда с тобой.
         Твой,
                      Луи Томлинсон. Xx."

–Ты сейчас не со мной, врун! Ненавижу тебя, придурок!–вскрикиваю я, бросая письма на пол. За ними летит стеклянная пепельница, рассыпая дымчатый снег на пол, и разбивается на синих, крылатых бабочек, разлетающихся на ещё меньших. Сигареты белыми трубочками выпадают из пачки и тоже рассыпаются по полу, за ними падает красная зажигалка.
–Ты солгал!–кричу я, падая на колени.–Предатель!

Острые бабочки впиваются в кожу, окрашиваясь в красный цвет. Они хотят обратно, под кожу ко мне. Они тоже хотят жить и любить. Я плачу от боли в руках и коленях. Не помог, не спас Луи вовремя! Какой же я после этого друг!? Это я предатель!

–Гарри, тише. Всё хорошо.–кричит Зейн.–Найл, Лиам, сюда! Ему плохо!

Ничего не вижу, только чёрную тьму. Кто-то поднимает меня на руки и куда-то несёт. Меня положили на мягкое, кровать, наверное.  Руки и ноги всё так же горят огнём, пытаюсь открыть глаза и получается только с шестого раза. Вижу заплаканные глаза Найла, его трясёт. Зейн стоит на коленях, собирая окрававельных бабочек, всё же они не смогли поселиться под кожей снова, он тоже плачет, руки трясутся и из-за этого один и тот же осколок он поднимает по нескольку раз. Перевожу взгляд на Лиама. Папочка Пейн стоит, прижимая к своей груди Найла и плачет. Его левый глаз дёргается. Нервный тик.
–Скоро приедет врач, Кудряшка. Потерпи немного!–тихо говорит Пейн. Мои веки тяжёлеют и я закрываю глаза, последнее, что я запомнил это голос Найла, дрожащий от слёз и боли:
–Мы никогда не увидим его старым! Он тает на глаза! Умрёт Луи – умрёт он, несмотря на обещание, которое он дал тебе, Зейн! Я не хочу, чтобы мой старший и младший брат умерли, ведь они мне оба, как родные!

Я хотел сказать, что всё будет хорошо, но губы не могли даже сложиться в такую нужную улыбку. Но я больше ничего не чувствовал. Абсолютная тишина и пустота, только хаос в голове от своих мыслей, которые не дают упасть на самое дно.

_______&______
Слово от автора.
Простите за задержку глав, ибо у меня кое-какие проблемы с интернетом, как только всё станет на свои места – буду полноценно выкладывать главы, как было раньше. Если вы читаете это, то значит, что я где-то нашла wi-fi!  С любовью, ваш Kevin.