_________
Саундтреки:
Imagine Dragons-impossible
One Direction-infinity
Не ваше дело-Бесконечность
Земфира-Дождь
Aura Dione Feat. Rock Mafia.-Friends
One Direction–WMYB
Нервы-вороны
________

–Я обманываю его!–мой шёпот тихий и какой-то глухой. Кидаю в дорожную сумку свитер и падаю всем телом на кровать, спиной на матрац, и раскидываю руки в стороны.
  Как я к себе не прислушивался внутри – пусто и тихо, словно этот "побег" забирает все эмоции. Хотя я уже давно ничего не чувствую. Всё забыто и растоптано. Я устал, потерялся и впал в депрессию, которую прячу под фальшиво-счастливой улыбкой. Только перед парнями и родителями, я стараюсь по-настоящему быть собой, тем мальчиком в штанах с подтяжками. Иногда всё получалось, иногда всё летело в тартарары. Только перед двумя людьми я был полностью честен. Перед мамой и Энн, матерью Гарри. Они знали, почему я играю роли и ношу маски, что стало тому причной и кто может мне помочь. Мама Гарри любит меня, так же сильно, как любит своего сына. Моя мама всегда любит меня так сильно, насколько это возможно. И я отвечаю им тем же, потому что они понимают меня и хотят помочь.
   Как мне поможешь, если я болен? У меня депрессия и я режу себе запястья, закрывая их браслетами и наручными часами. Я посмотрел на свои руки и затянувшиеся раны, а где-то свежие. Боль. Физическая заглушает моральную. Всё просто. Единственная теория в которую я верю и которую я испытал на себе.
   А всё из-за одной банальной вещи, которая случается с каждым человеком. И со мной она произошла, как бы я не отгонял эти мысли.
Я влюблён. Влюблен в своего лучшего друга! Я полюбил Гарри, когда увидел это кудрявое чудо на X-Factor'е, в тот момент когда он врезался в мою грудь, собираясь войти в туалет. От удивления я и не знал, что сказать, поэтому выпалил первое слово, которое взбрело в мою голову: "Хай", а он, задрав голову, прошептал "Упс". Кто же знал, что теперь у нас будут аналогичные парные татуировки в знак нашей дружбы. Тогда я рассмеялся из-за этого смущённо-удивлённого личика. И в это мгновение произошло многое. То что изменило в корне мою жизнь.
А потом Судьба – с большой буквы – свела нас. Мы работает в одной группе, он стал моим лучшим другом, а то фото, что было сделано в туалете, весит в рамке, в моей комнате.

  Я накрываю себя одеялом. Ничего не хочу. Даже жить. Единственное, чего мне по-настоящему хочется, это быть с Хаззой. Тыкать пальцем в милые ямочки, когда он улыбается, смеяться его нелепым шуткам, готовить еду, когда в наш дом приходят ещё три парня, устраивать шуточные драки, смотреть, как он крутится перед зеркалом, выбирая наряд, а ещё задирать голову, чтобы заглянуть в изумрудные глаза, в которых до сих пор сияет детская наивность. Просто быть с ним, быть его парнем, а не лучшим другом. Я тихо всхлипываю, вспоминая счастливые моменты с этим милым, кудрявым мальчиком.

Flashback.

–Хазза, вставай! Ну, пожалуйста!–кричу я, прыгая на кровати друга.
–Лу-Лу, я устал. Давай поменяемся местами? Я ещё посплю, а ты приготовишь завтрак?–хрипло отвечает друг, зевая и потирая глаза кулачком.–Давай сломаем эту доисторическую систему?
–Кудряш, к нам придёт Найл!
–Один?
–Вообще-то, все парни.
–Чёрт, я, конечно, люблю их, но Най! Ладно, я хочу чтобы наш холодильник уменьшил потери. Я встаю.–отвечает Гарри. А я, запутавшись в ногах, падаю на тыквочку.
–Луи! О, Боже мой! Ты такой тяжёлый!–хрипит подо мной парень.– О-о-ох, слезь. Мне тяжело дышать! Ты сломал мне рёбра, да?
–Нет. А мой вес, его большую часть, составляет моя попа!–я повилял своей пятой точкой, приподнимаясь над Гарри и давая ему шанс сделать вдох. А потом снова опускаюсь на его грудь, придавливая своим весом.
–Томлинсон, чёрт тебя раздери! Уйди, я хочу дышать. Дышать, понимаешь?
–Попроси.
–Луи Уильям Томлинсон, прошу вас встать с моей груди, так как мне тяжело дышать.–просит Хаззи и наносит удар по моей заднице. Я рвано выдыхаю и немного морщусь. Удар шутливый, не болезненный.
–Ай! Гарри, я обиделся. Всё!–я резко встаю и ухожу, театрально надувая губы, а у самого сердце ушло в пятки от его глаз, которые весело искрились от веселья.
Кудряшка начинает смеяться, заметив моё опечаленное-драматичное лицо.

End of Flashback

Откидываю одеяло и сажусь, закрывая лицо руками. Слишком радужно, слишком счастливо, слишком больно... От этого мои лёгкие сжимаются, словно кто-то давит на них при этом вспарывая кожу острыми ногтями, желая добраться до сердца и вырвать эти тёплые воспоминания не только из памяти, но и из сердца.

Flashback.

–Что будет на десерт?–спрашиваю я, сверкая глазами.
–А что именно ты хочешь?–отвечает Гарри вопросом на вопрос и облизывает ложку, которая вся была в шоколадной пасте.
Я задерживаю дыхание, а потом рвано выдыхаю.
–Я хочу тортик! Шоколадный!–всё же говорю я, наконец овладав своим дыханием и собой, кивая на миску.
–А я смогу его приготовить?–спрашивает парень и тут же отвечает,– Смогу! А всё почему? Потому что я великий повар!
–Серьёзно? Великий?
–Я повелитель кухни!
–Пекарни,–поправляю я.–Ты кроме десертов ничего не умеешь готовить. И духовки, к слову, тоже повелитель.

Гарри смешно надувает губки и отворачивается от меня к тесту. Нет, только я имею право смотреть в его зелёные глаза. Смешно, но я ревную его к неодушевлённому предмету. Только я хотел его позвать, как в моё лицо попало что-то мягкое и «пушистое».

–Мукой? Мукой в короля морковок?–кричу я, ошарешенно глядя на друга, который плачет от смеха.
–Глаза! Ой, мама! Глаза! –кричит Стайлс, тыкая в мою физиономию тоненьким пальчиком.
–Ах, так, да? Получай!–кричу я, бросив в лицо друга муку.

Мы дурачимся и кидаемся мукой. Кажется, сегодня мы будем отмывать нашу кухню от небольшой битвы.

End of Flashback.

Сжимаю голову руками в железные тиски, сдавленно крича. Прочь из моей головы! Я начинаю раскачиваться из стороны в сторону, словно психически больной.
  Ну разве я виноват, что кудрявый мальчик просто живёт во мне? Что воспоминания о нём хранятся не только в памяти но и во всем теле, до кончиков пальцев, на ногах, и обратно!? Разве я виновен в том, что кудрявый паренёк подчинил меня себе? Даже не зная об этом.
Невозможно. Невозможно выкинуть Гарри из головы!

Flashback.

–Луи, я стесняюсь.
–Это же твой день рождения! Спой на камеру, в память об этом дне,–говорю я, потрясая в воздухе серебряной «коробочкой».–Давай, а потом я отдам подарок.
–Ты сволочь, Луи! Нельзя так шантажировать меня, зная, что подарки моё слабое место.–кудрявый поджимает губы и хмурится, силясь не улыбаться.–Я согласен. Что петь?

–Э-э, не знаю.– чешу затылок я, напрягая память.–Пой «What Makes You Beatiful».
–Идеальный выбор, Томмо. Я знал, что ты гений!–чавкая, комментирует Найл, проходя мимо нас.
–Иди уже мистер-я-всё-ем-Найл-Хоран.
–Гарри, если он тебя замучает, мы спасём тебя.–продолжает Найл, не обращая на меня внимания.
–Как?
–Будем петь вместе,–пожимает Найлер плечами, исчезая в гостиной, где ловко запрыгивает на колени Лиама и довольно продолжает жевать.
Качаю головой и фыркаю. Они влюблены. Я уверен.

–Давай снимай, мишка Бу!–говорит Хазз. Включаю камеру и направляю объектив на Гарольда, который стоит в рубашке тёмно-синего цвета с нарисованными кексиками, чёрных джинсах и домашних тапочках. Он такой нелепый сейчас, но в тоже время милый и домашний, такой родной.
Спев всю песню, он требовательно смотрит на меня. Выключаю камеру.

–Сейчас.–ухожу в комнату, которую предоставила мне Энн на время и беру коробку, перевязанную ярко-зелёным бантиком. Возвращаюсь к Гарри и протягиваю подарок.

–Что там?
–Зачем говорить? Открой.

Рольди, не долго думая, садится на пол в коридоре, где мы проводили «съёмки», и начинает распаковывать подарок. Подарочная фольга, лента, крышка от коробки уже лежат на полу, вокруг парня.

–О, Луи!–выдыхает Гарри.
–Не нравится?
–Весь момент испортил, придурок!–фыркает тыквочка, прижимая к груди свитер персикового цвета, с голубыми звёздами, и подушку в виде лягушонка.
–Ты всё достал из коробки?
–Кажется, да. А, нет!–восклицает кудряшка. Он осторожно вытаскивает цепочку с кулончиком, в виде ключа, а на нём гравировка: « Я всегда рядом.».

–Чёрт, Лу!
–Да?
–Я так сильно люблю тебя!–вскрикивает малыш, осторожно убирая подарки в коробку, а потом бросается ко мне на шею. Я крепко обхватываю его за талию, утыкаясь носом в его волосы.

–Я люблю тебя!–тихо говорю я. Жаль мой малыш не понимает, что я люблю его по-настоящему, так как пишут в книгах и снимают в кино. Не как лучшего друга или брата.

End Flashback

–Нет! Нет! Я не люблю его! Не люблю!–кричу я тишине в квартире или же самому себе, даже не знаю.
Запускаю руки в волосы и снова кричу. Настолько громко и долго, насколько могут мои лёгкие, пока из них не выйдет весь кислород и они не загорятся огнём.
Всё. Я поспешно встаю с кровати и бросаю взгляд на часы. Успеваю. Беру лист бумаги и ручку, сажусь за стол и пишу письмо, то которое начнёт отсчёт.
Закончив, беру сумку с немногочисленными вещами, захожу в комнату Гарри и, плача, оставляю конверт. Собираясь уходить, я не сдерживаюсь и открываю его шкаф с одеждой.
Беру несколько футболок, рубашку, пижамные штаны, закрываю шкаф, ухожу из его комнаты. Это чтобы не забыть его шоколадно-ванильный запах. Обхожу нашу двухэтажную квартиру в последний раз. Вижу в гостиной, на кофеином столике, рамку с нашими совместными фото, забираю её и вместе с одеждой Гарри убираю в сумку. Это воспоминания, которые нельзя уничтожить, разве, что сжечь.

   Выхожу из квартиры, закрываю её на ключ и прячу его в наше условное место. Быстрыми шагами спускаюсь вниз и, уже на улице, натягиваю капюшон толстовки на голову, поправляя солнцезащитные очки. Улица пуста. Охрана с Гарри. Отлично. Достаю свой телефон, немного покрутив его в руках, а после этого бросаю его на асфальт. Чёрный кусочки пластмассы и стекла разлетаются по земле. Прохожусь по "останкам" телефона, которые приятно хрустят под ногами, и иду к автобусной остановке, свою машину брать нельзя, засвечусь. Сначала на автобусе, потом на такси, а уж потом я покину страну самолётом.

(Спустя неизвестный отрезок времени.)

Прощай, дождливый Лондон. Прощай, семья и семья Стайлс. Прощайте, Найл, Лиам и Зейн. Прощай, Гарри, моя любовь навсегда с тобой. Я не хочу возвращаться. Меня ничего не держит.
Кладу ладонь на холодное стекло эллюменатора, прощаясь с городом.

Мне осталось жить всего двадцать семь писем, если Хазза не поймёт меня и не найдёт...
   Самолёт начинает движение, готовясь подняться в облака. Я улыбаюсь. Прощайте навсегда, мои дорогие. Ни мама, ни Энн, никто точно не знает куда я отправляюсь. Меня не найти, а это значит, как только закончаться письма – закончится моя жизнь. Ну, возможно, я дам им пару неделю, но это только возможно. Но сейчас: отсчёт пошёл. Осталось двадцать семь. И я не вернусь. Я всегда буду с ним, но только уже чем-то иным. Ведь существует же Рай и Ад, ведь существует жизнь после смерти? Во всяком случае, я найду способ болтаться рядом с Гарри всю его жизнь.

  Но всё же, где-то в глубине души, я хочу, чтобы он полюбил меня, узнал о моих чувствах и спас. Ведь только он сможет это сделать. Он – причина моей радости, но он – причина моей печали. А пока... Отсчёт всё же пошёл.