_____________________
Саундтреки:
Jason Walker – Cry
One Direction – Moments
Harry Styles – Two Ghosts
_____________________

Я вслушиваюсь в голос Найла и немного покачиваюсь в такт музыке. Самая любимая песня из наших альбомов. Только теперь четыре голоса, а не пять. Без соло Луи песня звучит пусто и сейчас каждый из нас поёт этот отрывок песни, а звукооператор пытается понять какой голос ближе к голоса Лу. Какой бред! Его голос никто, мать вашу, не сможет перенять!
Джеймс – наш звукооператор на сегодняшний день – говорит сквозь толстое стекло, чтобы мы просто спели Moments полностью, каждый свою партию, припев, но без Луи,  а он потом сам разберётся. Ну, да, как же! Слава Богу, что это последняя песня в списке на сегодня и совсем скоро мы будем дома. Осталось всё это вытерпеть.

Лиам начинает петь и его голос такой печальный, убитый и уставший, словно его голос это и есть грустная мелодия. Я должен следить за парнями, ожидать своё соло и припев, но не могу... Воспоминания врываются в голову стаей ворон, нестерпимо громко хлопая крыльями по моим мозгам, и мешают мне следить за реальностью.

Flashback (за три дня до ухода Луи).

Солнце пробирается сквозь тонкие шторы и я легонько морщусь от лучика, скользящего по глазам. Долгожданный выходной врывается в моё существование не менее долгожданным солнцем. Даже сквозь толстые окна я слышу, как шумят моторы машин и, не смотря на шум города, слышу пение птиц на дереве, что стоит впритык к дому. Слышно как скользят шины машин по мокрому, от вчерашнего дождя, асфальту. Наконец разлепив веки, я вижу  белые сугробы одеял. Ох, вчера же была гроза и Луи пришёл ко мне, завёрнутый в одеяло, плачущий, сжимающий подушку в руках. Теперь понятно откуда это невероятное тепло, а точнее – жар. Я поворачиваю голову и забываю, что моим лёгким нужен кислород. Луи спит на животе, одна часть его лица тонет в подушке, но я вижу правую сторону его умиротворённой "мордашки". Ресницы Луи дрожат от собственного дыхания, отбрасывая тонкие полосы теней на изящные скулы. Волосы в полном беспорядке, похожи на воронье гнездо с оттенком молочного шоколада. Глаза закрыты. Всё ещё спит. Солнечные лучи разлетались бабочками по его голой спине, не скрытой под толстым слоем одеял. Такой божественно, чертовски, невероятно красивый Томмо. Я слабо, не заметно, касаюсь его лица кончиками пальцев и тут же вижу его улыбку.

–Хазза,–мурлычет он хрипловатым голосом. Я полностью прижимаю руку к его лицу и переворачиваюсь со спины на бок, к нему лицом.
–Доброе утро, Лу-Лу,–нараспев отвечаю я. И тут Томлинсон открывает глаза. Чёрт, в какой раз у меня перехватывает дыхание от его красоты за сегодняшнее утро? Я бездумно улыбаюсь и поглаживаю его лицо, чувствуя как в животе что-то переворачивается, что-то зарождается... И впервые меня посещается мысль, которая проносится поездом и тут же исчезает. «Он такой красивый. Словно рассвет. Словно первая звезда в небе. Словно самая совершенная музыка. Он сейчас реален вообще, да?»

  Весь день мы проводим с Луи вместе, веселясь и смеясь. Его глаза так красиво сверкают, будто бы в них загорелись лампочки на тысячу киловатт. Или самые яркие созвездия. Он засыпает на моей груди, а мои руки бездумно блуждают в его непослушных, шелковистых волосах. За окном медленно гаснут фонари, так же, как и мысли в моей голове останавливаются с приходом сна.

End of Flashback.

  По щекам бегут слёзы, губы на автомате раскрываются, из горла вырваются звуки. Впервые я слышу отчётливо свой голос. Дрожащий, пропитанный болью, наполненный горечью, сломанный на каждом слове. Уже тогда я был влюблён, но не понимал, списывая всё на дружескую нежность. Именно тогда он уже собирал вещи и готовился меня оставить. Если бы я мог знать!.. Многое бы изменилось, очень многое. Микрофон до боли сжат в руках, по щекам и подбородку скользят слёзы, ладони всё ещё в бинтах. И я вижу себя в отражении толстого зеркального стекла. Теперь я понимаю смысл слов Найла, однажды брошенных утром в воздух стаей чёрных голубей; «Он весь, и тело и душа, словно затоптанный цветок. Гибельно-хрупкая хризантема, которая цветёт, а вернее – доживает, свои последние дни.». Скелет, обтянутый костями и потерявший нормальный оттенок кожи. Пустые глаза и фиолетовые, словно синяки после крупной драки, круги под ними, пустота во взгляде и тревога в движениях. Как будто что-то живёт во мне. Словно что-то ломает меня.

Отпускаю микрофон из рук и снимаю наушники, ни на кого не глядя, выхожу из вакуумнообразной коробки в коридор и медленно иду к выходу, думая исключительно о Луи. Мысли о этом необычном парне заставляют меня надеяться на что-то. Даже тогда, когда уже не стоит ожидать чуда.

Я ждал парней у выхода и когда они пришли, я одел пальто и вышел, встречаемый вспышками фотоаппаратов. Люди, море людей, которое поглащает меня и только крепкая хватка Найла за моё запястье держит меня на плаву. Лиам и Зейн стали по бокам от меня, а, взявшийся из ниоткуда, Пол шёл впереди. Опустив голову, я бросал короткие взгляды на толпу людей, словно разыскивая Луи среди них. И его не было там. Были лишь вопросы о нём, заброшенные в пустоту и не имеющие ответов на них. Лишь оказавшись в джипе с затонированными стёклами, я позволил себе вольность. Схватив сидящего рядом со мной Найла за руку и уткнувшись ему в плечо, мои щёки обожгли первые капли слёз. Мне говорили, что будет не больно, не тяжело, но как же мне лгали! Понимать, что Луи уже никогда не зайдёт в студию, не улыбнётся смущённой фанатке, не пройдётся по любимым местам. Это действительно мучительно больно. И это привкус горечи на языке, холодный шар тяжести и муки, гуляющий в животе пустотой, подобный перекатиполю в пустыне.

  И проходя по старым местам, вглядываясь в знакомый пейзаж за окном, я будто вижу его там. Как лёгкую тень или призрачный мираж. И он всё ещё в моей голове, всё ещё в моём сердце, он всегда будет током крови по венам... Пусть у нас осталась всего лишь семь писем до конца жизни. Он падёт первым, а я, не имея права жить дальше, просто паду ради него следом.

Найл даже, по-моему мнению, не удивился моим действиям и просто крепко обнял меня, бормоча какой-то наиглупейший бред в макушку моей головы. Он понимал меня, Хоран слышал крик моих мыслей и шёпот несказанных слов, застывших вакуумом между всеми нами. Порой, мне кажется, что именно Найл, в какой-то части, заменил мне Томмо. Хоран стал мне самым заботливым старшим братом, который не осуждает меня за слабости.

Flashback (день ухода Луи.)

Пять утра. Сегодня мне нужно встретиться с Саймоном в восемь утра и чтобы всё успеть, я решил встать пораньше. Аромат кофе и чая с молоком плывёт по кухне, горячие тосты ждут своей минуты на блюде, варень в чашечке, жареный бекон, зелёные листья салата и многое другое лежит на другой тарелочке. Когда Луи решит встать и поесть то ему нужно будет всего лишь разогреть еду.

–Хозяюшка моя!–врывается в мой мирный завтрак хриплый голос Томлинсона и он сам появляется на пороге кухни в своей пижаме и тёплом пледе на плечах.–Тебе же к восьми, зачем так рано встал?
–Для тебя завтрак готовил,–отвечаю я.
–Моя ты хозяюшка.–повторяет Луи, треплет мои кудри, садится за стол и приступает к завтраку, всё так же кутаясь в плед.
–Ты замёрз, Томмо?
–Совсем чуть-чуть. Что-то мне подсказывает, что лето будет холодным.–он поднимает на меня глаза... В низ столько чувств, столько намёков, словно он пытается мне сказать взглядом: «Прости меня, Гарри. Научись жить без меня, малыш!»
Я робко киваю и заканчиваю завтрак, оставляю Луи одного наедине со своими мыслями и чувствами.

  *  *  *  *  *

–Я пошёл,–кричу я в глубину квартиры.–Когда освобожусь, я куплю что-нибудь сладенькое, хорошо, Лу-Лу?
–Хорошо.–мягко улыбаясь, говорит Луи, подходя ко мне.
Я обнимаю старшего парня и выхожу за дверь, закидывая странное чувство паники поглубже, в самый дальний ящик и выхожу из нашего дома, ожидать охрану.

Стоит ли говорить, что я спешил домой, как только освободился и не купил совсем ничего сладкого.  Нужно ли сказать, что меня встретил не Лупи-Лу, а холод квартиры?

End of Flashback.

Когда я просыпаюсь от собственного кошмара-воспоминания, то вижу шторы цвета спелого персика и кремовый потолок своей гостиной. Парни принесли меня домой, когда я уснул! В кухни и на втором этаже мягкий звук переговоров. Парни тоже тут, они не оставили меня одного в чёрте каком состоянии. Как я люблю их.

Встаю с дивана и нахожу пульт от телевизора, раз уж делать нечего, то хоть посмотрю какой-нибудь фильм или сериал, не хочу тревожить друзей. Пускай отдыхают. Экран загорается холодным светом и на нём появляется знакомое лицо.

–Добрый вечер, дорогие телезрители! Сегодня с вами я, Алан Карр и в нашей студии сегодня никого, так как я расскажу весьма  печальную новость.–лицо Алана мрачнеет и я вытягиваюсь струной, сейчас что-то будет, чувствую это.–Каждому, даже в самом маленьком уголке мира, известен бойз-бенд "One Direction", верно?–студия вскрикивает.–О, да! Я тоже большой фанат мальчиков. Но недавно в СМИ просачилась информация о том, что Луи Томлинсон ушёл из группы по каким-то личным причинам. И, буквально, два дня назад я встретился с Лиамом. Я хотел, чтобы мы встретились с мальчиками в этой студии, но мистер Пейн сказал, что они не готовы сейчас к вниманию прессы, поэтому Лиам объяснил всю ситуацию коротко и понятно. Луи ушёл и не выходил на связь с парнями в течении одиннадцати недель, за исключением одного твита. Почему и что толкнуло парня на это даже им неизвестно, но участник группы сделал тонкий намёк на то, что Луи уже никогда не вернётся в группу...–в моих пальцах трещит пульт от телевизора и я откидываю его в сторону. Но порыв ярости уже во мне, он полыхает костром, спичка упала на чертовски сухую солому моего терпения. Третья стадия. Непонимание. Отвержение. Гнев. Принятие. Срываю телевизор со стены. Экран гаснет, как и наша с Луи жизнь. Провода и их громкий, предсмертный крик. Им дозволено кричать, а мне нет.

Раз. Тонкая плазма разбивается об стену. Два. Она вновь встречается со стеной. Три. Падают осколки стекла и чёрной, как полоса в наших жизнях пришедшая с уходом Луи, пластмассы. Четыре. Бросаю то, что было плазмой на пол. Пять. Прыгаю по останкам телевизора. Шесть. Отхожу и смотрю на всё это месиво. Хладнокровная улыбка касается моих губ. Семь. Гнев сменяется на усталость.

Семь действий и две минуты пожара. Я задохнулся этим дымом.

–Гарри, тебе письма от Луи,–входит, как по закону жанра, Лиам.–Что случилось, Хазз?–друг с ужасом смотрел на «внутренности» когда-то телевизора. Я медленно подошёл к парню, забрал письма из его вытянутой руки и тихо, медленно и даже шипяще, подобно змее, сказал, указывая на осколки:
–Не говори прессе ничего, что касается Луи. Ни-че-го! Понял? И если я узнаю – то каждый купленный телевизор, банер или что-то подобное, в зависимости где я об этом узнаю, разлетится к чертям, договорились?–одарив Ли взглядом «не-влезай-убьёт», я поднимаюсь в свою комнату, нахожу пачку сигарет и сажусь на подоконник.

Письма пропитанны теплом тонких, девичьих пальчиков. По щеке крадётся одинокая слеза. Тёплый свет заливает мой «корабль». Алый оттенок заходящего солнца растекается кровью по белым листам бумаги, которые дрожат от моих пальцев. А я хочу, чтобы кожа Луи покрывалась мурашками от подушечек моих пальцев, касающихся немного робко. Но Судьба же не спросила меня чего хочу я!

  " Привет, Гарри.

Быть пьяным так весело и так одиноко. Мир кружиться, тела вокруг танцуют. Выпивки в баре меньше, а в в крови больше. Девушки со «штукотуркой» на лице начинают казаться нимфами. Мне так хорошо. Я не становлюсь алкоголиком, мне просто опостылил этот мир.

Сегодня в клубе мне предлагали таблетки. Они были цветными. Красные, синие, жёлтые и, кажется, белые. Я понял, что это наркотики, но не взял, так как Найл, во время пришедший (как всегда), ударил меня по рукам и вывел на улицу. Он долго кричал, говорил, что ты переживаешь за меня. А ещё я моральный урод. Не знал, что Най способен на такую «критику»! И когда я попытался возразить – мне в верхнюю губу врезался кулак, а рука Хорана уже вела – тощила, сказать точнее – меня к автомобилю, не давая прийти в себя...

  Мне так плохо. Нет желания писать этот пьяный бред.

          Я скучаю без тебя, Гарри. Помни это.     
           Твой Лу-Лу Томлинсон. Xx."

Медленно докуриваю сигарету и бросаю в пепельницу жалкий окурок. Грудь сжимается от боли. И глаза слезятся от сизого дыма. Холодно внутри. Луи словно предаёт меня. Словно в этих словах что-то недосказано, неуслышано. Время неумолимо, но в тоже до бесконечности долго, идёт вперёд.

  " Гарри.

Как ты, Гарри? Что с тобой? Не вывернута ли твоя душа наизнанку? Стучит ли твоё сердце? Появляется ли улыбка на твоих губах, показывая ямочки? Ты всё ещё тот Гарри, которого я знаю? Ты всё ещё моя тыковка, да?..
 
Или нет? Ты стал другим? Уже не бьётся твоё сердце? А румянец не появляется? Жив ли ты или умер? А если и мёртв – то физически или морально? Тронуло ли моё исчезновение твоё сердце или нет, всё осталось прежним?!

  Абонент вне зоне доступа. Ответа нет. Оставьте своё сообщение после звукового сигнала:
                 Прости меня, Хазз.
Всегда твой Лу."

«Не смогу простить тебя, Луи Томлинсон.» –мысленно говорю я, тяжело вздыхаю. Я не прощу ему его же смерть.