Дарэн понял, что недооценивал отправителя. Ему не нужна была какая-то вещь или информация, он хотел нечто большее: воспользовавшись пешкой, поставить шах и мат. По ту сторону письма находился человек связанный с Номен и его намерения были ясны.

Будь у него возможность, Дарэн бы отказался от участия в этом и продолжил жить спокойной жизнью, делая мелкие медицинские эксперименты и выполняя обязанности слуги, но отправитель слишком хорошо знал на что давить. Первой точкой был Мэйтланд, а второй ─ его мечта, чтобы кто-нибудь обратил внимание на его открытия. Всем было известно, что Номен делали акцент на образовании. Их церковные школы могли соперничать с государственными гимназиями, в то время как приверженцы Адоре имели влияние в военном министерстве и угольно-рудных отраслях. Церковь стремилась занять место в сфере образования, поэтому большинство профессоров и учёных когда-то заканчивали школы Номен. Попасть в их круг было гарантией поддержки исследований и уважения среди интеллигенции.

От Дарэна требовалось любым способом вывести Главу из игры. Отравить, убить, просто тормозить развитие - быть той самой костью поперёк горла, песчинкой в механизме. К тому же это было хорошим способом отомстить, за который он не будет себя стыдить.

Он был самым близким Вильяму человеком. Никто не хотел с ним контактировать, даже родители и родная сестра, только Дарэн имел слишком доброе сердце и мешок терпения за спиной. Слуга знал его секреты, слабости, на что у него есть аллергия, чего он боится... Теперь Дарэн прекрасно понимал, почему отправитель выбрал именно его.

***

На следующий день Дарэн решил проведать Мэтти. В чём он был точно уверен - у мальчика плохая свёртываемость крови, но похоже это не единственная проблема. И до травмы он выглядел бледным и болезненным, но при этом имел переизбыток энергии.

Дарэн хотел бы заглянуть внутрь него, дабы узнать в чём проблема, и эта мысль его пугала. Одно дело ─ копаться в мертвецах, совершенно другое ─ в живых людях. Зайдя в комнату, он увидел ребёнка, который пролистывал книгу, обращая внимание только на развороты с рисунками.

─  Привет, как себя чувствуешь?

Мэтти оторвал взгляд от страниц. Его кожа была бледной, сам он выглядел уставшим и измотанным, хотя на лице горела улыбка, а в глазах интерес ко всему на свете.

─  Как будто постоянно сплю.

─  Это из-за недостатка крови, скоро восстановишься. Главное ─ ешь больше мяса, рыбы и яиц, даже если не хочется, ─ мальчик послушно кивнул. ─ Мне нужно взять у тебя немного крови, чтобы посмотреть под микроскопом.

Сначала мальчик нахмурился, но, дослушав, заинтересовался:

─  Зачем?

─  Ты заметил, что у тебя медленно затягиваются раны?

─  Да, и что?

─  Если ты слишком сильно поранишься, то умрёшь от потери крови, ─ ровным тоном ответил Дарэн. ─ Других людей с такой же травмой смогут спасти, а тебя ─ нет. Ты как фарфоровая кукла: одно неосторожное движение ─ и останутся только осколки.

Всё это время Дарэн говорил, доставая из чемоданчика шприц, и не видел выражения лица ребёнка. Только сейчас он подумал, что перегнул палку и слишком напугал Мэтти. Но мальчик был спокоен, как будто слышал такое не в первый раз.

─  Извини, я наверное напугал тебя, ─ с таким отцом как Вильям ребёнок мог натерпеться всякого, и Дарэн не хотел ещё больше ранить его.

─  Я знаю, ─ такой ответ поразил парня.

─  Тогда почему ты не берёг себя?

─  Папа сказал, что я скоро умру. Я могу либо хорошо себя вести и прожить на день дольше, либо хулиганить и умереть на день раньше, ─ тоненький детский голос произносил такие страшные вещи, что от этого становилось не по себе. ─ Мне кажется, что нет смысла жить дольше, но не увидеть ничего кроме своей комнаты.

Дарэн горько улыбнулся. Этот ребёнок был умёк не по годам, совсем не похож на других.

─  Тогда ты всё правильно делаешь. Я тоже думаю, что жизнь без приключений не имеет смысла, ─ Мэтти заворожённо смотрел в глаза напротив, видя в них понимание. Он наконец-то нашёл единомышленника. Дарэн упёрся руками в колени и серьёзно произнёс: ─ Но мне всё-таки надо взять у тебя кровь. Скажу тебе по секрету: я учёный и мне интересно из чего состоит твоя кровь. А тебе?

Мальчик уже совсем не боялся, радостно потянувшись к Дарэну:

─  Да! Но как мы увидим? Я слышал, что она состоит из маленьких кружочков и их нельзя увидеть просто так.

─  У меня есть микроскоп.

─  Как у настоящего учёного?

Дарэн не смог сдержать улыбку:

─  Как у настоящего учёного.

***

Мальчик уплетал ужин, откладывая рыбу, которую не любил, но затем вспомнил совет Дарэна и съел всё до последнего кусочка. Он отложил поднос на прикроватную тумбу и обратился к человеку в другом конце комнаты.

─  Папа, ко мне сегодня приходил учёный! ─ мальчик был так рад, что на его бледных щеках появился румянец. Вильям оторвал взгляд от книги, давая понять, что готов слушать дальше. ─ Он пообещал, что покажет мне из чего состоит кровь. Хочу поскорее увидеть!

─  Учёный не говорил зачем ему это? ─ спросил Вильям равнодушным голосом. Он не чувствовал к Мэйтланду никаких тёплых эмоций, будто позволял жить чужаку в своём доме, есть свою еду, спать на своей кровати. Если бы не окружающие его люди, возможно ребёнок не дожил бы до нынешнего возраста.

─  Сказал что ему интересно. Мне тоже интересно, поэтому я разрешил ему уколоть мою руку.

Мальчик посмотрел на ватку, которая до сих пор продолжала краснеть. Он перестал боятся игл ещё когда инъекции были ежедневным обрядом, тогда же перестал бояться и смерти. Хотя то, что темнота, которую он видит, закрывая глаза, может стать его реальностью, иногда заставляло вздрогнуть от холода, даже если на улице был жаркий день.

─  Папа, ─ Вильям ответил что-то невнятное, ─ помнишь, ты рассказывал мне про горы? Я хочу туда.

На краю кровати лежала раскрытая книга, вот только на её разворотах красовались не большие драконы, не принцы и принцессы, а изображения гор, нарисованных будто от руки.

─  Когда вырастешь сможешь подняться на самую вершину.

Мэтти лежал на боку и смотрел на силуэт отца, освещённый пламенем свечи. Всё-таки у него лучший в мире папа!

***

В помещении пахло лекарствами и сыростью, холод от каменных стен заставлял кожу покрываться мурашками, а человека за столом подрагивать и ёжиться. На пожелтевшей бумаге чернила оставляли след, формирующий множество маленьких кругов. Дарэн заглядывал в окуляр микроскопа и снова возвращался к листу бумаги. На предметном стекле было два вида крови, одна принадлежала мальчику, другая Дарэну. Отличие было не таким явным. В крови Мэтти меньше эритроцитов, они были разбросаны по изображению. Малокровие, впрочем, Дарэн и так был уверен в диагнозе. К тому же раньше это была не самая страшная форма и если бы мальчику продолжили колоть инъекции, возможно он бы смог приручить болезнь.

Внезапно за спиной послышался голос:

─  Если эту комнатушку увидит кто-то из священников Адоре, тебя сожгут, ─ Дарэн вздрогнул от неожиданности. Он оторвался от работы и развернулся к вошедшему. Вильям посмотрел на эмбрион, помещённый в банку, и постучал по толстому стеклу, будто пытаясь обратить на себя его внимание.

─  Если никто не приведёт сюда священника, меня не сожгут, ─ парень ощущал постоянное давление при виде этого человека, даже когда находился на своей территории, не запятнанной воспоминаниями.

С одной стороны, Дарэна порадовала спокойная реакция Вильяма, ведь люди в состоянии шока редко отличаются оригинальностью в высказываниях, с другой ─ такой холод со стороны обычного человека был неестественным. Будь он в одном из романов современников, наверняка бы обнаружил в Вильяме потустороннюю природу.

─  Надеюсь, ты не собираешься приводить сюда Мэйтланда.

─  Нет. Если бы я мог... ─ Дарэн остановился, вспомнив, что перед ним не мальчик из детства, а один из самых влиятельных людей страны. Разница в статусе была слишком велика, чтобы говорить что-то слишком вызывающее.

─  Договаривай, мне интересно, ─ Вильям опёрся о край стола.

─  Если бы я мог, то не впустил бы сюда никого, ─ произнёс Дарэн, не отрывая глаз от мужчины. Если бы Вильям был обычным человеком, то понял бы подтекст и покинул комнату. Но тот никак не отреагировал, только безэмоционально произнёс:

─  Когда-нибудь ты сможешь позволить себе личную лабораторию. Меня тоже не особенно радуют мертвецы в моём доме, ─ Дарэн промолчал и вернулся к микроскопу. Оборудование было дорогим удовольствием. Деньги на эту более новую модель дала Аделина. Она всегда поддерживала Дарэна, похоже из-за того, что раньше он выполнял её «сестринские» обязанности и она могла не видеться с Вильямом месяцами.

─  Что у него? ─ Дарэн поразился его лицемерию. Вильям знал о болезни и её последствиях, даже рассказал об этом ребёнку.

─  Малокровие. Знаю, для Вас это не новость, ─ Вильям еле заметно приподнял бровь. ─ Почему прекратили делать инъекции?

Мужчина вздохнул, осматривая препараты на полках:

─  На это уходило слишком много денег, ─ по сравнению с доходом и процентами, которые шли в руки главы, сумма за инъекции на всю жизнь была бы каплей в море. Единственное, чем можно было это объяснить, ─ безразличие к жизни собственного сына.

У Дарэна от этой мысли вырвался смешок. Он тихо сказал:

─  Годы проходят, только Вы не меняетесь, ─ взгляд Вильяма замер.

Его серые глаза будто смотрели сквозь метель, обжигали холодом и не боялись ранить крупицами льда в завывающем ветре. Когда буря закончилась, осталось только безжизненное поле.

─  Можешь купить всё что нужно для лечения. Я дам деньги.

─  Хорошо.

Дарэн планировал в конце недели поехать в столицу и посоветоваться с проверенным доктором. В конце концов, живые люди не его профиль.

***

В последние дни отправитель молчал. Похоже, он давал время сблизиться, хотя Дарэну было очень сложно выдавить из себя доброжелательность.

Сегодня Адель вернулась из Люмена. Это был нейтральный производственный город, так же там была расположена одна из самых больших ткацких фабрик. Сама Адель получила большое наследство, как от отца, так и от бывшего мужа, поэтому могла до старости жить на эти деньги и ни в чём не нуждаться, но это было не в её стиле. Став совладельцем фабрики, она временами отправлялась туда, контролировала поставки тканей и выбирала лучшие пути для их перевозки. Из-за бунтов шахтёров пришлось выбирать дороги, не проходящие через приближенные к горному хребту города, поэтому работы было много.

Как всегда она попросила принести ей ужин ближе к часу ночи. По её мнению, мысли боятся дневного света: пейзажи за окном, шаги людей - всё это пугает их и заставляет прятаться в глубинах памяти. Помня упрёк Адель, в этот раз Дарэн подогрел молоко, положил на поднос печенье и творог.

─  Почему Вильям ничего не предпринимает? Уже даже меня начинают спрашивать об этом в высших кругах, ─ раздраженно произнесла девушка. ─ Мог бы уже выделить немного денег для одной из шахт и показательно напечатать об этом во всех газетах.

─  Может он надеется, что всё решится само собой? ─ сказал Даэрен и откусил кусок печенья.

─  Нет-нет, он хочет привлечь внимание правительства, но зачем? ─ невозможно чтобы под носом у парламентариев сжигали церкви и устраивали беспорядки на улицах, а те оставались к этому равнодушны.

─  Это вызов для кого-то из парламентариев?

─  Такие потери ради того чтобы поиграть на нервах депутата? Нет, это не в его стиле.

Адель делилась с ним мыслями о политике, но Дарэн мало что понимал в этом и не мог поддержать разговор. Забрав поднос, он вышел из комнаты. Желать сладких снов было глупо, ведь, вероятно, Адель даже не собиралась спать этой ночью.

***

Ночь была необычайно мрачной, на небе не было ни звёзд, ни луны, только тёмная пелена дождевых туч. Передвигаться можно было разве что выставляя перед собой подсвечник с горящей свечёй. Прямо как в детстве, Дарэн засматривался на скрытые тенями лица людей на холстах. Казалось, с тех времён ничего не изменилось: даже когда он вырос, портреты всё так же смотрели на него сверху вниз. Все эти люди с рождения были богаты, уважаемы, им ничего не нужно было делать, чтобы заставить других прислушиваться к ним, в то время как Дарэн, даже заработав много денег и попав в высшее общество, так и останется слугой поместья Райорданов.

Когда портреты закончились на отдалённо знакомом лице Гарольда, показалась приоткрытая дверь главного зала. Дарэн хотел закрыть её, но в небольшую щель увидел музыкальные инструменты. Адель не любила лишний шум и играть не умела, похоже их достали из тёмных футляров после приезда Вильяма. С чёрного фортепиано убрали пыль и бюсты из мрамора, так как в последнее время он выполнял функцию подставки для всякого вычурного хлама, коллекционируя драгоценную пыль. В самом дальнем углу одиноко лежала скрипка, освещённая тусклым светом, исходящим от окна.

Если с пианино Вильям справлялся, то скрипки совсем терпеть не мог, в отличие от Дарэна. Музыка ─ что-то неестественное, не созданное изначально, а придуманное людьми. Наверняка то время, когда на свет появилась первая симфония, было сродни появлению красок на чёрно-белом наброске картины. Дарэн не мог понять, почему эти тайны и красота в переливах нот так раздражали Вильяма.

Парень вошёл в зал и оставил подсвечник на блестящей крышке фортепиано ─ похоже ещё не скоро его покинет эта привычка. Скрипка в золотом свете выглядела ещё более элегантно, будто девушка стыдливо прикрывающая наготу. Одно прикосновение ─ и она отозвалась, призывая к себе. Дарэн настроил скрипку, прикрутил колки. Хотя за всеми инструментами присматривали, им не хватало прикосновений. Дарэн встряхнул смычком, потом прогнал мешающие пряди, и наконец-то коснулся струн. Первые ноты вышли несносными и резанули по ушам. Он редко играл на скрипке, порой месяцами проходил мимо, лишь оглядываясь на коморку с инструментами. То не было времени, то он засыпал прямо за рабочим столом, забывая заглянуть в главный зал, и потом весь день пах препаратами и сыростью. Дальше звук наладился, скрипка узнала его и радостно приветствовала хозяина. Тихая мелодия эхом звучала в стенах большого зала. Грустная, тоскливая, словно беззвучно роняющая слёзы, не в праве показать их окружающим.

Ветер за большими витражными окнами поддержал этот мотив, медленно ступая по полям и заставляя ветви деревьев сбросить последние листья. Точно так же как в тот день, только тогда светило солнце.