Тогда стены коридоров были такими большими, достать что-то с полок было нереально, особенно когда медведь плюшевой лапой тянул тебя вниз. Чтобы украсть с кухни что-нибудь вкусное приходилось искать табуретку или, стоя на цыпочках, тянуться к центру стола. Тогда молодая повариха с длинными пышными волосами повторяла, что ему стоит подождать до обеда.

В тот день нянечка уложила молодого господина спать и, убедившись, что тот тихо засопел, сжимая любимую игрушку, вышла из комнаты. Вильям тут же вскочил с кровати и вышел в коридор, стараясь не привлекать внимания. Он знал, что в пятницу вечером приезжает его мама. И он хотел увидеть её первым, чтобы тот единственный день, который он мог провести с ней, длился немного дольше. Встав на носочки мальчик выглянул в окно. Хотя он еле доставал до подоконника, все же смог рассмотреть знакомую карету на площадке перед особняком. Его лицо просияло - наверняка мама уже была в своей комнате и будет удивлена, что он до сих пор не спит. Когда мальчик в одной ночнушке незаметно поднялся по ступенькам на второй этаж, он услышал знакомые голоса, женский и мужской. Вильям побаивался своего отца, потому что тот часто кричал на окружающих и лишь отмахивался от ребёнка, когда тот приходил к нему с просьбами. Вильям тихо приоткрыл дверь, осторожно заглядывая внутрь. Его сердце забилось чаще, на лице сияла улыбка, ведь там, в дальнем конце комнаты у окна, стояла его мама, будучи все в том же чёрном платье, которое одевала отправляясь в город. Она о чем-то говорила с Гарольдом, но Вильям мог услышать лишь отдельные слова:

- Работа... я не могла... верой... ты не понимаешь, - на последней фразе женщина нахмурилась, рассматривая лицо мужа.

- Это неправильно... семья... я справлюсь сам! - Гарольд кричал, но девушка уже отвернулась, игнорируя его. Тогда мужчина выругался и схватил её за руку, подставляя что-то к шее.

Вильям не смог сдержать всхлип, смотря на то, как на глазах матери проступают слезы. Рука Гарольда дрогнула и кровь красной дорожкой стекла по шее.

- Вил? - в спокойном женском голосе появились тревожные нотки. Она даже не ощущала боль, только тревогу и страх за своего ребёнка.

- Мама, с тобой всё хорошо? - их глаза встретились, женщина постаралась улыбнуться и кивнула.

Внезапно Вильяма оторвало от пола. Нянечка подхватила мальчика и, бросив короткий взгляд на госпожу, понесла его в спальню. Она испугалась не меньше и могла только постараться успокоиться, прижимая ребёнка к себе.

- Почему папа поранил маму? - спросил Вильям, рассматривая пролетающие мимо картины на стенах, которые сейчас были так близко.

- Понимаете... господин Гарольд очень любит госпожу и не хочет... - Вильям вспомнил, как когда-то давно они все вместе гуляли по лесу. Сейчас это казалось лишь иллюзией, его мечтами, которые он случайно принял за реальность. Когда мальчик вспомнил про нянечку, услышал лишь: - Поэтому он поранил госпожу.

Вильям постарался склеить в голове кусочки речи служанки:

«Если любишь, можешь поранить».

«Надо поранить, чтобы показать свою любовь».

«Порань, если человек тебе дорог».

Мальчик засыпал с этими мыслями, хотя они казались ему сложными и слишком запутанными. Плюшевый медведь молча лежал рядом, стеклянными глазами глядя в потолок. Вильям вытащил из тумбы возле кровати однажды подаренный отцом охотничий нож. Его просили быть аккуратным и не играть с ножом, а использовать его в будущем как мужчина семьи Райордан. Вильям посчитал, что не нарушает данного отцу слова, ведь то, что он собирался сделать, не было игрой. Мальчик приставил лезвие к горлу плюшевого медведя и сделал надрез. Ткань с треском разошлась, из пореза начала высыпаться вата, точно так же, как из тела вытекает кровь. Мишка молчал и продолжал улыбаться, он не чувствовал боли. Он был рад?

Голова отделилась от тела и лежала в детских ладошках. Мальчик не почувствовал ни грусти, ни жалости, словно превратился в кусок мяса, отдалённо похожий на человека.

Вильям расплакался прижимая к себе голову мишки и услышал нежный голос, повторяющий:

- Всё хорошо, Вильям. Теперь всё хорошо. Хватит плакать, я здесь.

* * *

Дарэн пытался успокоить человека, который схватил его и отказывался отпускать. Вильям плакал, произнося в бреду непонятные слова. Как маленький ребёнок, он звал маму и всё меньше напоминал знакомого всем сурового Главу. Сейчас он был такой уязвимый и слабый, что убить его будет совсем несложно: задушить подушкой или вколоть яд. Дарэн даже не мог понять, почему просто не бросил Вильяма на полу в его кабинете, когда тот мучался в судорогах и непрерывно блевал. Возможно это был рефлекс, а может он не хотел, чтобы человек, который превратил его жизнь в кошмар, умер собственной смертью.

Дарэн сделал промывание желудка, перенёс Вильяма в спальню, обтер влажным полотенцем и переодел. Он был уверен, что такой эффект не мог быть вызван его ударом, только передозировкой веществами, вероятно наркотическими. Теперь слуга стал понимать подозрительное поведение господина в последнее время и почему тот так ослаб телом.

Когда Вильям, всё ещё находящийся во сне, ослабил хватку, Дарэн поспешил выбраться из объятий и наконец-то вдохнул полной грудью. Глава секты плачет из-за кошмаров и хватает первого встречного, чтобы не чувствовать себя одиноко. Дарэн пытался вызвать в себе отвращение к этому зрелищу, но видел лишь слабого человека, который несмотря на своё величие и положение не имел рядом никого способного обнять его в ответ, успокоить и выслушать.

Дарэн вновь намочил полотенце, вытер пот и слезы с лица Вильяма. Интересно, что могло так напугать взрослого мужчину, который сам являлся в кошмарах другим? Слуга отбросил ненужные мысли и поправил упавшее одеяло. Он уже не помнил, сколько времени провёл у кровати Вильяма. Когда среди туч на горизонте появилось слабые лучи восходящего солнца, он уснул лишь коснувшись лбом сложенных перед собой рук.

* * *

Утро началось незаметно. Ночное небо сменили темные тучи, окуная мир в полумрак, даже белый снег не мог придать хоть немного света этой хмурой погоде. Вильям открыл глаза, хотя это далось ему с трудом. Он точно не помнил, что произошло вчера, но осознавал, что был не в себе. Он словно был живым воплощением ярости - все вокруг, даже тишина, раздражала его. После того, как Вильям выпил горсть успокоительных, стало немного легче, но эффект был абсолютно не такой, как раньше. После недолгого затишья все стало ещё хуже.

Сейчас, рассматривая потолок, ощущалась лишь пустота, будто из него вынули все органы и оставили лишь слой кожи. Вильям постарался подняться на кровати и тут же сжал простынь от накатившей боли в районе живота. Только сейчас он заметил человека, который сидел рядом с кроватью, опустив руки и голову на одеяло. Почувствовав движение, Дарэн что-то тихо промычал и вернулся в удобное положение. Волосы рассыпались по белой рубашке, в которую он был одет, и казались такими мягкими. Вильям протянул руку и погрузил пальцы в русые пряди. Он не мог объяснить свои действия - с самого детства Вильям любил делать это и сейчас такая маленькая прихоть стала привычкой.

Дарэн отодвинулся от чужой руки и приподнялся на локтях. Парень сонным взглядом осмотрел комнату, вспоминая, почему он находился здесь, а затем наткнулся на лицо поблизости, и сон окончательно покинул его.

- Что с твоим лицом? - Вильям заметил синяк на щеке, точно зная, что в начале их вчерашнего разговора его не было. На лице Дарэна появилось удивление, но так же быстро исчезло.

- Мы вчера немного повздорили.

- А руки?

Дарэн снял бинты, потому что они мешали работать, и сейчас на бледных руках заметно выделялись ожоги и порезы.

- Повредил, когда спасал людей из церкви святого Аверрила.

От одного упоминания инцидента с церковью головная боль усилилась. Самого бунта не должно было быть, как и попадания в здание посторонних людей. Протестующие могли увидеть подставные трупы и начать догадываться, что Глава знал о подрыве или что хуже - сам его организовал. Ещё вчера Вильям хотел распорядиться убить всех выживших, но рассматривая царапины на руках Дарэна, которые он получил в борьбе за их никчёмные жизни, уже не был уверен, что это хорошая идея.

Парень вздохнул, поднимаясь со стула и разминая затекшие конечности:

- Какие препараты вы принимаете? Наркотики, лекарства, вызывающие привыкание?

- Ничего из этого.

- Вчера я не дал вам захлебнуться в рвоте, ночью вы видели кошмары, а когда просыпались - пугались всего вокруг. Это не может быть признаками простого переутомления, - Дарэн наклонился к кровати и медленно проговорил: - Дайте мне то, что вы принимаете, или мне прийдется обыскать эту комнату.

- Ты не имеешь права.

- С точки зрения врача - имею, - парень заглянул в глаза напротив, - Сами скажете, или мне начинать поиски?

Вильям натянуто улыбнулся, подавая знак, что тот может делать всё, что его душе угодно. Через пару минут комната была перерыта от пола до потолка, вся одежда в шкафу и даже обувь были проверены на наличие тайных карманов и второго дна. Когда Дарэн в отчаянии повернулся к Вильяму, заметил улыбку на его лице - он развлекался, наблюдая за его метаниями по комнате. Наконец-то слуге пришла мысль. Он подошёл к кровати и наклонился к Вильяму, тот лишь незаметно вжался в подушку.

- В чём дело? - мужчина вблизи рассматривал глаза слуги, понятия не имея, что тот задумал. Внезапно перед его лицом появилась знакомая баночка.

- Все те же привычки, - таблетки были спрятаны под подушкой, между матрасом и спинкой кровати. Дарэн не дал выхватить баночку из рук и сразу направился к окну, где было больше света, чтобы рассмотреть надпись, - «Веронал». Если не ошибаюсь это мощное снотворное с успокоительным эффектом. У вас проблемы со сном?

- Именно так, - Вильям не хотел, чтобы кто-либо узнал настоящую причину, поэтому поспешил занять Дарэна другими делами, - Я хочу пить. Принеси мне воды.

Слуга перевёл взгляд на Вильяма, догадываясь о его плане. На фоне серой погоды за окном можно было рассмотреть лишь силуэт Дарэна, который сжимал в руке баночку со снотворным, чтобы потом положить её в карман.

- Будет выполнено, господин.

Дарэн вернулся со стаканом воды и едой, которую быстро приготовила Линда. Как только она увидела след на лице приёмного сына - схватилась за сердце, проклиная Вильяма всеми известными ей словами.

Вопреки надеждам Главы, Дарэн всё же продолжил расспрашивать его:

- Как долго вы принимаете это лекарство?

- Долго, - коротко ответил Вильям, полностью поглощенный поеданием каши.

- Насколько долго? - не отставал Дарэн. Ему нужна эта информация, чтобы знать можно ли дальше принимать эти таблетки или какими их возможно заменить.

- Не скажу.

Увидев раздражение на лице Дарэна, Вильям улыбнулся. Он находил эти сведенные брови и суровый взгляд крайне забавными.

- Тогда я не могу позволить вам принимать эти, и любые другие, таблетки снова. Эффект от возобновления лечения может быть самым неожиданным, если предположить что вы пользуетесь ими с нашей последней встречи.

Вильям тут же перестал улыбаться и поднял взгляд на Дарэна. Тот сидел в кресле рядом, сложив руки на груди, и с ухмылкой наблюдал за его реакцией. Парень думал, что такое же лицо бывает у ребёнка, которого лишили любимой сладости.

- Это помешает моей работе.

- Только первое время. Есть другие способы побороть бессонницу, не принимая такие лекарства.

Вильям не мог сказать, что дело вовсе не в бессоннице. Это лишь побочный эффект от главной проблемы.

- Я не смогу без лекарства!

- У вас нет другого выхода! - повысив голос, сказал Дарэн, а затем уже спокойнее добавил: - Я постараюсь помочь всеми известными мне способами. Если через неделю у меня ничего не получится - верну вам таблетки.

Вильям недоверчиво посмотрел на Дарэна, а затем с сарказмом ответил:

- Будешь читать мне сказки на ночь?

- Если потребуется, - Вильям хотел посмеяться над абсурдностью этой идеи, но заметил, что Дарэн говорил серьёзно и без колебаний.

- Убирайся отсюда. И посуду забери.

Слуга послушно встал и забрал грязные тарелки на поднос. Только у двери он услышал, как Вильям его окликнул:

- Подожди, - его голос звучал как-то странно, - это ты меня переодел?

- Да, не вижу в этом ничего постыдного. Надеюсь, вы тоже, - слуга закрыл за собой дверь и в комнате наступила тишина.