Дарэн достал письма, которые были спрятаны под матрасом и разложил их на столе. Все люди в особняке уже спали, он последним прошёл по всем коридорам и затушил свечи.

Глаза бегали по строкам, иногда останавливаясь на непонятных политических терминах. Отправителем был некий Б.Б., он спрашивал о поставках угля, извинялся за что-то и был предельно вежлив, будто боялся сказать лишнее. Иногда складывалось впечатление, что он писал это под дулом пистолета.

Помня указания, Дарэн связал письма тесьмой, набросил на плечи пальто и вышел через чёрный ход к старым воротам. Снег медленно падал на голые ветви кустов, хрустел под ногами от каждого шага. Дарэн боялся быть замеченным, но зимой не оставить следов было очень сложно. Оставалось только надеяться, что ночь будет на его стороне: черными крыльями спрячет от чужих глаз, а под утро выпустит метель прогуляться, замести подолом своего платья отпечатки подошвы на снегу.

Парень привязал листы к железной ограде, где было больше всего веток плюща, и поднял глаза к верхушкам деревьев. Он знал, что отправитель не пришлёт голубя - погода была слишком суровой, да и унести на себе несколько писем он не смог бы. Значит отправитель либо заберёт их сам, либо посредством помощника. Парень не мог спокойно выполнять указания, не терзая себя догадками о личности отправителя.

Дарэн провёл рукой по холодному металлу и обернулся к особняку. По телу пробежала дрожь, то ли от холода, то ли от маленького, еле заметного красного огонька возле одного из окон. Кто-то оперся руками о подоконник и выдыхал белый дым. Дарэн поспешил исчезнуть из поля зрения человека. Он не был уверен, видел ли человек как он привязывал письма к воротам, но одно было неоспоримым фактом - комнаты первого этажа южного крыла принадлежали слугам.

Из-за тревоги парень долго не мог уснуть: постоянно вспоминался человек, куривший поздно ночью и выдыхавший дым из приотворенного окна. Если он из интереса решит проверить, что Дарэн делал у старых ворот и обнаружит письма - будут большие проблемы.

Дарэн проснулся от пронзительного холода, горло было будто исцарапано изнутри, тело знобило, а на щеке ощущались капли растаявшего снега. Парень поднялся, продолжая кутаться в заиндевевшее одеяло, и поплёлся к открытому окну. Он захлопнул форточку, понятия не имея, что делать с налетевшим внутрь комнаты снегом. Единственное, чего сейчас хотелось - это попасть в тёплое место, свернуться калачиком и уснуть. Дарэн вместе с одеялом вышел из маленькой спальни: он хотел растопить камин, просушить одеяло, пока в комнате не станет хоть немного теплее. Пламя медленно разгоралось и потрескивало в тишине спящего особняка. Парень пододвинул кресло поближе к камину, вытянул руки к огню, чуть ли не касаясь его обжигающих контуров.

Проклятое письмо, из-за которого он сейчас сидел перед камином и явно чувствовал, что заболеет, с тихим шелестом раскрылось, показывая текст.

«В пятницу, в четыре часа дня будь в центре старого города Габена».

И ничего более: ни задания, ни чётких указаний, только место и время. Если единственная роль Дарэна в этой игре заключалась в передаче писем, то самое время его убрать. Вот только зачем делать это в самом сердце Габена?

Дарэн нахмурился и бросил листок в огонь. Сейчас ему не хотелось думать о чём-либо, глаза пекло будто их выжигали клеймом, мозг отказывался работать, части тела словно налились свинцом. Он прикрыл глаза лишь на мгновение, но тут же провалился в сон.

- Дарэн, - будто издалека послышался знакомый голос. - Проснись, если кто-то это увидит у тебя будут проблемы!

Верди ухватилась за плечо парня, постоянно оглядываясь.

- О Боже, у тебя жар! - девушка коснулась его лба, убирая занавесившие лицо русые волосы. - Давай, поднимайся, я помогу тебе дойти до комнаты.

Немного придя в себя, парень, качаясь и иногда хватаясь за Верди, добрался до постели. Девушка накрыла его одеялом, постоянно причитая:

- Как же так получилось? Когда ты успел так простудиться? Ещё вчера же был здоров!

- Я... забыл окно закрыть, - с большим усилием прохрипел Дарэн. - Принеси из подвала сироп, должен быть на второй полке в шкафу. Там рядом мышьяк стоит, не перепутай.

- Хорошо, - с неохотой ответила Верди, недовольная перспективой снова спускаться в тот страшный подвал.

* * *

Несмотря на болезнь Дарэн был обязан отработать этот день. Он помог Лаверну перенести дрова в дом, затем разобрался с грязной посудой на кухне и собирался обработать музыкальные инструменты. Верди, знавшая о его состоянии, постоянно волновалась и старалась помочь. Ближе к середине дня у ворот имения появилась карета - похоже, чтобы доставить Вильяма или Адель в город.

Глава в чёрном костюме и пальто спустился по лестнице, краем глаза заметив Дарэна с покрасневшими щеками и полузакрытыми глазами. Парень выглядел уставшим, будто работал весь день и всю ночь без отдыха. Несмотря на это слуга поклонился проходящему мимо господину.

- В чём дело? - Вильям не смог нормально поспать, ещё и завтрак пришлось пропустить, из-за чего сейчас у него не было желания скрывать своё отвратительное настроение.

- Сезонная простуда, скоро должно пройти.

Вильям смерил взглядом измученного человека напротив и перед глазами на мгновение появился образ маленького мальчика - хрупкого, слабого, постоянно шёпотом повторяющего, как ему плохо.

- Вызовите врача из города.

Мужчина развернулся и собирался уйти, но из-за спины послышалось хриплое:

- Всё в порядке, я и сам...

- Заткнись! - сейчас любое неповиновение раздражало больше, чем обычно. - Иди к себе в комнату и сиди там!

Дарэн молча уставился на удаляющийся силуэт. Он помнил, как однажды в детстве чуть не сгорел в лихорадке. Тогда тоже была зима и Вильям вытянул его на улицу, после чего болезнь обострилась и Дарэну пришлось ещё долго отлеживаться в кровати.

В один из таких дней он проснулся, увидев рядом с кроватью маленького господина. В глазах Вильяма не было жалости или сожаления о содеянном, ему просто не нравилось то, что он видит перед собой. Дарэн, который не мог его развлечь, который просто лежал на кровати и мучился от жара, раздражал.

Представление привлекло других слуг, которые сейчас обсуждали такой поворот событий. Если бы кто-то из них умер прямо у ног Вильяма, тот бы спокойно обошёл труп будто в этом нет ничего необычного, а тут такая забота, ещё и за доктором послал.

Зная человеческую натуру, Дарэн через силу улыбнулся:

- Не надо никого отправлять в город. Моя госпожа Адель и только она имеет право распоряжаться моей жизнью и здоровьем.

Если люди начнут подозревать какие-то особенные отношения между Дарэном и Вильямом, он может стать изгоем. Раньше близкие отношения с Адель никого не тревожили, ведь в особняке всего-то было пять человек, но сейчас обстановка изменилась - выделяться из толпы было опасно.

- Вильям отказался от помощи доктора, когда его сын умирал, а у тебя всего лишь лихорадка... - тихо проговорила Верди.

- Глава просто любит командовать.

* * *

Ещё утром Вильям получил анонимное письмо с приглашением, как выразился его автор, на «свидание». Это могло показаться любовной запиской от одной из дам, которых раздражало его вдовство, если бы не политические намёки, постоянно встречающиеся в тексте между строк. К тому же даже самый ярый почитатель не смог бы отыскать, где сейчас проживает Глава, разве что имея множество связей и своих агентов.

Несмотря на настойчивое пожелание, чтобы тот явился один, Вильям отправил группу военных на место встречи. Они должны были затаиться вблизи, чтобы в случае нападения дать отпор. Карета свернула с большой дороги и всё дальше отдалялась от городов и посёлков. Отправитель указал место ближе к горному хребту, там, где произошли первые протесты и впервые за долгое время загорелись церкви.

Туман всё больше окутывал редкие деревья, которые со временем превратились в сосновый лес. Наконец-то карета остановилась. Вильям ступил на землю и тут же почувствовал как она осела под ногами, в нос ударил насыщенный запах хвои и древесины, витающий во влажном воздухе. Он конечно был наслышан, что погода близ хребта Кольт была отнюдь не приветливой, но на себе её нрав он почувствовал впервые.

Вдали показалось здание с захваченным туманом шпилем. По мере приближения, очертания церкви становились все яснее, в них можно было узнать пинакли и контрфорсы, по сторонам от розы с разбитыми стеклянными лепестками. Здание постигла лучшая участь, его лишь забросали камнями и разбили витражи, а не сожгли, как остальные.

Вильям коснулся двери - второй рукой проверяя револьвер на поясе - и та протяжно заскрипела, эхом нарушая тишину заброшенной церкви. Ряды скамеек были засыпаны снегом и листвой, между пустыми оконными рамами гулял ветер, лишь сгущая туман.
Вильям старался ступать незаметно, но деревянные половицы его выдавали.

Среди тумана блеснуло что-то красное, словно глаза самого дьявола. Вильям мгновенно достал револьвер, направляя его на неизвестный предмет. Ещё несколько шагов и картина прояснилась. Он сам не мог увидеть этот алый блик, но любой присутствующий на церемонии посвящения Главы никогда не забудет цвет шпинели на фоне черного мориона.

Мужчина, нагло восседающий на алтаре словно на троне, презрительно глянул на револьвер в руках Вильяма:

- Не лучшее начало для приятной беседы, - его голос был мягким, как у человека, который не может причинить боль и падает в обморок от одного упоминания крови.

Вильям опустил оружие, и улыбнулся настолько приветливо, насколько того требовало начало приятной беседы:

- Неужели передо мной сам...

- Да-да-да, можно без этих формальностей, - мужчина протянул руку, ожидая когда Вильям подойдёт достаточно близко, чтобы ответить рукопожатием. - Фарон Голдман.

Вильям, не отрывая взгляд, уже был готов пожать руку, когда та мелькнула перед глазами и легко щёлкнула его по кончику носа. Фарон рассмеялся:

- Не мог сдержаться, всегда при виде портретов Главы делаю так. Вам никогда не говорили, что у вас красивый нос?

- Нет, - мрачно ответил Вильям, не скрывая холодный блеск в глазах.

- Жаль, - Фарон спрыгнул с алтаря. Как оказалось, ростом он был немного ниже Вильяма. В силу этого, корона словно дразнила, находясь точно на уровне глаз. - Я взял примерить, вы не против? - сказать мужчина указывая не неё.

- Нет, что вы, пользуйтесь в любое время. Уверен, если вы наденете её на бал, окружающие не сумеют оторвать глаз от вашей красоты, - Вильям сделал акцент на слове «вашей», сразу заметив, как дернулась бровь человека напротив. Он точно ценил свою внешность и не хотел, чтобы ее затмевало что-либо, даже если это была корона Адоре. - Но если вы всё же захотите это сделать, советую следить за своей головой, в противном случае вы абсолютно случайно обнаружите её на шпиле церкви святого Аверрила.

- Если к тому времени она ещё будет существовать, - весёлые нотки тут же исчезли из голоса.

- Так это вы! Даже не знал, что наша встреча будет настолько неожиданной, - ещё около месяца назад Вильям получил письмо с угрозами о поджоге церкви, в случае если он не откажется от поста Главы. Вот только люди по ту сторону даже не догадывались, что играют ему на руку.

Вильям посмотрел на блестящий черный морион короны. Теперь он понимал, откуда у Фрона Голдмана эта безделушка: наверняка её нашли одни из организаторов поджога в подземельях церкви и доставили прямо к нему.

- Похоже судьба верующих и граждан старого города не особенно волнует вас, Вильям Райордан.

- А вас похоже сильно волнует, что именно я занимаю пост Главы.

- Иначе я бы не позвал вас на свидание, - Фарон снова улыбнулся и, протянув руку, коснулся щеки Вильяма. Он всё больше напоминал сумасшедшего обожателя, норовившего коснуться своего кумира. Но, вероятнее, он догадывался, что намного быстрее Вильяма выводят из себя прикосновения посторонних людей, чем колкие слова. - Ваша политика лишь приведёт Адоре в упадок. Даже верующие говорят покинуть пост, мне кажется это самый яркий показатель вашего влияния на церковь. Хватит тянуть секту на дно. Отрекитесь от поста и занимайтесь своими шахтами, углём, армией, что у вас там ещё? Если же нет, мне придётся превратить такое очаровательное лицо в пепел.

Фарон говорил с искренним сожалением в голосе, погружая пальцы в волосы Вильяма. Наверняка он услышал, как от злости скрипнули сжатые зубы. Глава нахмурил брови и быстро положил руку на револьвер. В ту же секунду рука Фарона отстранилась и по церкви разлетелся звук пощёчины. Она оказалась настолько неожиданной и звонкой, что Вильям не сразу пришёл в себя. Казалось гнев застлал все пеленой перед глазами и не давал сфокусировать взгляд.

Когда Глава снова посмотрел на Фарона, направляя револьвер и сжимая дрожащим от гнева пальцем курок, где-то за пределами церкви прозвучали выстрелы, похожие на ливень посреди зимы.

- Я знал, что вы не послушаете меня и приведёт людей, - увидев резкое движение со стороны Вильяма, Фарон быстро выпалил: - Советую не двигаться, вы на прицеле.

Вильям уже не мог сдержать тяжелое от гнева дыхание, он всё больше напоминал зверя, готового разорвать добычу в клочья, вот только эта прихоть может слишком много ему стоить. К тому же Фарон ещё не выполнил свою миссию. Глава был уверен, что придет время, и он увидит голову этого улыбающегося человека наколотой на церковный шпиль, а остальные части будут хорошо смотреться на праздничном столе. От этой мысли у Вильяма вырвался смешок.

- Прекрасный ход.

- Шах. Мат не заставит себя долго ждать, - гром перестрелки начал затихать. Фарон посмотрел в разбитое окно и с улыбкой произнёс: - Я распорядился, чтобы кучера не трогали. Надеюсь, он не из слабонервных и у вас будет спокойный путь домой. Было приятно пообщаться! - выкрикнул мужчина вслед уходящему Главе.

Вильям вышел из церкви и направился к карете. Кучер, к голове которого был приставлен пистолет, не смел двигаться, и лишь с ужасом поглядывал на красные пятна на снегу. Перепуганные лошади топтались на месте, размахивая хвостами. Когда Глава сел в карету, человек Голдмана опустил оружие и отступил.

- Поехали.

Карета тронулась. Глава направил взгляд на удаляющуюся церковь и заметил в отражении стекла собственное лицо со следом от пощечины. Использовать такую унизительную шалость, как знак для начала стрельбы, было действительно умно.