Временами Вильям бросал короткие взгляды на лекарство, стоящее на столе у входа. Дарэн не отдавал его, потому что хотел контролировать каждый приём, ведь волновался, что он выпьет слишком много и умрёт от передозировки. Но сейчас Дарэн оставил лекарство здесь - несмотря на состояние пациента близкое к вспышке гнева, - наедине с успокоительными. Ему было всё равно, сколько выпьет Вильям сейчас? Его не волновало, что с ним может случиться? Он не придёт сегодня вечером, чтобы скомандовать отбой и уложить его в постель?

Это был самый явный жест безразличия. Что, если Дарэн отпустит идею о лечении и будет просто заниматься своей работой, снова станет холоден и безразличен? Подобные мысли непрерывно лезли в голову, мешая заниматься важными делами.

Солнце уже теряло последние лучи, погружая во мрак комнату и человека за столом. Вильям поднялся с кресла, взял с камина спички и зажег по одной свечи на канделябре. Пламя осветило лицо тёплым, но тусклым светом. Впрочем, сейчас ему и не хотелось разгонять темноту вокруг себя окончательно и хоть на мгновение представить, что его хмурое настроение вызвано лишь серой погодой за окном.

Огонь отражался в глазах алыми бликами, словно заходящее солнце оставило им напоследок кусочек тепла, прежде чем окончательно исчезнуть. Вильям не знал, почему решил соврать. В тот момент ему лишь хотелось ударить побольнее, победить противника, который посмел спрашивать у него что-то подобное.

То, что он чувствовал, оставляя порезы на теле друга, нельзя назвать удовольствием. Вильям считал, что таким образом украшает Дарэна, оставляет ему напоминание о себе. Выражает свою привязанность. Ему нравилось видеть слёзы друга, они показали насколько тот беззащитен и слаб перед ним, насколько покорен и безвреден. Но ничего не бывает вечным. Кожа, которую множество раз обжигали, постепенно станет грубее. Сердце, которое сотни раз разбивали, когда-нибудь разучится любить. То же произошло и с Дарэном. Он перестал боятся, стал сдерживать слёзы, его лицо не выражало эмоций, когда Вильям подносил к коже нож. И это так раздражало.

Однажды он специально сделал порез настолько глубоким, что, казалось, он достаёт до кости, но Дарэн только сжимал зубы и не проронил ни звука. После этого игры с ножом закончились, ведь они перестали быть интересными.

Когда Вильям переехал в Габен, он задумался, было ли это нормальным поведением? В столице он наблюдал за детьми и никто из них не делал ничего подобного. Тогда Вильям ссылал это на разницу в интересах. В конце концов по улицам города ходили простолюдины, а он был аристократом, конечно же люди из низов будут отличаться от него. Но сейчас он действительно задумался, понимал ли Дарэн его намерения? Или слуга так же как и он слушал речь на незнакомом языке, не зная ни слова?

Вильям направился к двери в спальню. В последний раз глянул на баночку успокоительных, закусив губу словно от сильного голода, и скрылся за дверью, так и не выпив ни одной таблетки.

* * *

Солнце пробивалось сквозь тучи и ложилось на белые простыни. Вильям провёл рукой по одеялу, рассматривая, как ткань сминается, а тени следуют за ладонью. Этой ночью он так и не смог хорошо поспать: мужчина просыпался несколько раз за ночь с ощущением, что не прошло и пяти минут. Каждый раз Вильям поднимался с кровати, доходил до двери и останавливался. За ней был кабинет, в нём небольшой столик, на столике банка таблеток, а в ней спасение от его мучений. Каждый раз он опускал руку, которая уже тянулась к ручке и падал на кровать, покрасневшими глазами смотря в потолок.

Как только мужчина увидел солнечный свет - не скрывал радости, ведь эта ночь наконец-то закончилась. Он быстро оделся, не особо обращая внимание на внешний вид, схватил успокоительные и спустился на первый этаж. В южном крыле кипела жизнь: слуги собрались, чтобы позавтракать и приступить к работе. Каково же было их удивление, когда на кухне появился растрепанный Глава с покрасневшими глазами и уставшим видом. Со времени сожжения церкви святого Аверрила они ни разу не видели его в таком состоянии. Слуги застыли, а затем, придя в себя, поприветствовали его поклоном.

Мужчина не обратил на это никакого внимания. Он осмотрел присутствующих, а затем стал пробираться к человеку, который находился дальше всех. Вильям ударил Дарэна в грудь рукой с зажатой в ней баночной таблеток.

- Я не выпил ни одной, - он свёл брови, сойдясь с Дарэном в зрительном поединке, - Сегодня я не спал всю ночь и нахожусь в отвратительном расположении духа. И все потому, что ты не проконтролировал приём таблеток. Забери это, и впредь выполняй свои обязанности лучше, - Вильям задрал подбородок и вышел из комнатушки так же быстро, как и вошёл.

Слуги были ошарашены. Линда повернулась с Дарэну, с тревогой разглядывая его, Оливия поправила новые очки на переносице, Верди распахнула глаза прожигая спину Главы взглядом и только Лаверн всё с тем же безразличием копошился кочергой в печи.

- Я же говорил, что у него какое-то странное отношение к тебе, - прошептал Мерви. Мужчина покосился на баночку в руках Дарэна, - Что это такое?

- У Главы проблемы со сном. Поскольку он очень занят, попросил меня следить за приёмом лекарств.

Мерви с понимающим видом кивнул, но весь его образ говорил, что в подобную низкосортную отговорку он не поверит.

Дарэн посмотрел на баночку таблеток, не понимая, что сейчас вытворил Вильям. На протяжении всего времени Глава выпрашивал их, даже пытался украсть, а когда успокоительное наконец-то оказалось у него, вернул обратно. Это можно было объяснить только тем, что ему было интересно само сопротивление Дарэна, а не результат. Взрослый мужчина вёл себя прямо как собака, которая возвращает брошенную палку.

В голове слуги зародился план от которого уголки губ поползли вверх. Вильям хотел, чтобы он выполнял свои обязанности? Прекрасно.

* * *

Господин зашёл в зал для трапез, когда слуги заканчивали выставлять на стол приборы. Он сел за стол, осматривая присутствующих: горничные с опущенными головами хлопотали в зале, боясь лишний раз посмотреть в его сторону. Дарэн, который обычно бросал на него заинтересованные взгляды, будто изучая, сейчас так же как и они отстранённо брал с подноса очередной деликатес и ставил перед ним. Это безразличие заставило мужчину нахмурится и пробежать взглядом по образу слуги.

- Ты. Застегни все пуговицы своей на рубашке. Напоминаешь легкодоступных мальчиков из борделей, - эта фраза была сказана нарочито громко, чтобы все присутствующие могли хорошо расслышать каждое слово. Вильям знал, что Дарэна волновало мнение остальных слуг о нём, ведь это была его семья. Мужчина развалился в кресле, ожидая перемены в лице парня, но тот лишь ответил:

- Прошу прощения, господин, - затем он застегнул единственную последнюю пуговицу под воротником и продолжил заниматься своими делами. Раньше он бы наверняка свирепо глянул, нахмурился, затем что-то прошипел в ответ и оглянулся на присутствующих, в надежде, что те не восприняли слова Главы серьёзно. Но сейчас он будто назло притворялся, что ему все равно.

Когда все вышли из зала, Вильям подозвал Дарэна:

- Почему мясо пережаренное? Оно почти покрылось копотью, чем вообще занимаются на кухне? - стоит отметить, что куриная грудка была приготовлена безупречно, даже слепой не посмел бы назвать её золотистую корочку копотью.

- Мне распорядиться, чтобы повара заменили блюдо? - спокойно ответил Дарэн. Даже такой глупый упрёк не смог хоть как-то изменить выражение его лица.

Вильям схватил его за воротник и потянул вниз, чтобы лицо слуги оказалось рядом.

- Что за цирк ты устроил? - прошипел мужчина прямо возле уха Дарэна. Дыхание обожгло кожу и заставило отшатнуться.

- Я выполняю свои обязанности, - произнёс парень и улыбнулся. Вильям, который не мог увидеть тень удовлетворенности на лице слуги, от этих слов лишь больше разозлился.

Дверь в зал открылась и человек с безразличным лицом вошёл внутрь. Однако Мерви застыл с письмом в руках, рассматривая предельно странную картину: господин сжимая в руке воротник слуги, приблизил его лицо на неприличное маленькое расстояние, а Дарэн в свою очередь опёрся руками о подлокотник, чтобы удержать равновесие, и легкомысленно улыбался. Когда серые глаза заметили постороннего, Вильям разжал руку и парень наконец-то смог выпрямится.

- Вам письмо, - Мерви подошёл ближе и положил конверт на стол.

- Ещё раз войдёшь без стука - вылетишь отсюда.

Господин кивнул обоим в сторону выхода и, не дожидаясь пока они покинут зал, раскрыл письмо.

Имя: Роджер Скотт
Родился в 1900 году в имении Вест Скотт.

Отец: Клиффорд Скотт. Скончался в 1915 году от череды покушений.

Мать: Сюзан Скотт.

Сестра: Джессика Скотт. Скончалась в 1913 году от туберкулёза.

С 1906 до 1916 учился государственной гимназии. В 1917 поступил в университет имени Таллера Вогана.

Внутри стремительно разгоралось пламя, поглощая остатки разума.

Увидев фотографию улыбающегося юноши на следующей странице, Вильям отбросил письмо в сторону, потому что дальнейшую жизнь этого человека он знал досконально.

* * *

Мерви не отводил от Дарэна взгляд, словно видел того насквозь, и хотя парень не сделал ничего плохого, ему отчего-то стало стыдно. Как только дверь в зал закрылась, он вздохнул от бессилия:

- Прошу, хватит меня анализировать!

Мужчина посмотрел в глаза Дарэна, а затем отвернулся.

- Это не моё дело.

Мерви был необычайно молчаливым. Казалось, его оскорбило увиденное, и единственное чего ему сейчас хотелось - оказаться как можно дальше от Дарэна. Парень не мог понять природу такого отношения к нему. Чем он успел задеть его? Когда они оказались возле комнат прислуги, Дарэн тихо спросил:

- Мерви, от кого было то письмо?

- Я не умею читать и писать, иначе бы меня не взяли на эту работу, - мужчина в последний раз глянул на парня и захлопнул перед ним дверь.

Дарэн в шоке уставился на то место, где только что стоял Мерви. Человека вроде него очень сложно встретить в хорошем расположении духа, его ситуация была крайне нестабильна. В любой момент жена и дети могут остаться на улице, кто знает, что могло случиться сегодня. Теперь Дарэн мог только бранить себя за то, что не спросил, что у Мерви на душе и думал только о своей выгоде.

* * *

Майкл написал, что Первосвященник с семьёй уже отправился на северо-запад, туда, где горный хребет Кольт превращался в холмы, а затем и вовсе равнялся с землёй. Через несколько десятков километров от города Колтен находилась граница с Леградом, именно эта территория была самой незащищённой во всей стране.

Выжившие были успешно устранены. Майкл заменил их своими людьми, которые играли роли перед журналистами. Докторам закрыли рты угрозами, а семьям пострадавших сказали, что их родные не смогли восстановить после ожогов. Таким образом в мире не осталось ни одного человека, который знал про подставные трупы, а пресса распространяла информацию про успех спасения, благодарила врачей, пожарных и конечно же «ангела». На удивление его популярность не пошла на спад, как утверждал Майкл, в спасателе заинтересовались люди из высших слоёв. Это был лучший исход, который только мог быть.

Вильям покосился на фотографию Роджера Скотта в углу стола. Несмотря на чувство отвращения, он дочитал биографию до конца. Никогда в жизни он бы не подумал, что такой изнеженный и выросший в заботе человек как Роджер, смог сбежать из тюрьмы. Его срок был небольшим, всего пять лет, но даже если бы он смог освободиться, очень невелика вероятность, что он был бы жизнеспособным.

В воспоминаниях Вильяма Роджер был семнадцатилетним юношей, который приехал в Габен, чтобы получить образование в университете. Немногие женщины могли похвастаться такой белоснежной кожей и красивым лицом. От его чрезмерной женственности временами тошнило, как и от увлечения платьями. Сейчас Вильям мог только удивляться до чего же низкосортными были его собственные увлечения.

Роджер был самым безобидным, самым нежным и самым глупым из всех любовников, которые были у Вильяма. Поэтому тот факт, что такой человек решил шантажировать Адель, никак не укладывался в голове. Семья Скоттов не имела никаких связей с семьей Терсон, поэтому документы наверняка были подделаны и, судя по отсутствию писем от адвоката, весьма профессионально.

Вильям скрывал отношения с Роджером от семьи, поэтому он не мог знать про владение особняком Терсон и уж тем более про слабые места в договоре о наследстве. Намного более вероятно, что кто-то прикрывается его именем с целью разворошить старые воспоминания.

Вильям вздрогнул от прикосновения к плечу. Он вскинул голову и машинально потянулся к карману, в котором находился кинжал. Дарэн резко отступил назад, когда лезвие почти коснулось его шеи.

- Я несколько раз постучал в дверь, но вы не отвечали, - сказал он, и аккуратно отодвинул в сторону руку с обнажённым кинжалом.

- В таком случае тебе следовало ждать моего ответа, - мужчина вернул оружие на место. Он сам не заметил, как его лицо сменило суровое выражение на абсолютно спокойное, даже сама фраза прозвучала не как приказ, а как просьба.

- Я подумал, что с вами могло что-то случиться. Никто кроме меня не сможет помочь вам, поэтому мне нельзя ослаблять бдительность.

- Опять будешь сидеть в моём кабинете и читать всякий бред? - Вильям откинулся на спинку кресла и сложил руки перед собой.

- Могу оставить вам таблетки.

Вильям закатил глаза и вернулся к работе, оставляя эту фразу без ответа. Глава временами поглядывал на Дарэна, который читал очередную тонкую книгу с узорами на обложке. Эти романы могли легко заставить слугу улыбаться, в то время как Вильям за всю жизнь не вызвал на лице парня и намека на радость.

Спустя час Глава закончил подписывать бумаги и отвечать на письма. Все ловушки были готовы захлопнутся над добычей, оставалось только ждать, в какую из них она угодит. Вильям поднялся с кресла и посмотрел на пейзаж за окном. Солнце только село, но его лучи до сих пор освещали оранжевое небо и искрились на снегу. Вильям подошёл к шкафу и надел пальто.

- Пошли погуляем.

Дарэн оторвался от чтения и поднял глаза на господина. Именно это он говорил в детстве, когда хотел вытащить Дарэна на улицу. Парень хотел спуститься вниз, чтобы взять свою верхнюю одежду, но Вильям остановил его.

- Надень что-нибудь из моего, мне лень ждать тебя.