Когда сон прерывается осознанием, что ты вот-вот задохнешься — это везение.

Глаза с трудом разлипаются. Повсюду кровь. Ее так много, что она своей густой массой поднимается все выше и уже практически достает до уровня шеи. Я только и успеваю, что сделать глубокий вдох, как меня затягивает куда-то вниз. Вглубь багрового болота.

Чьи-то душащие руки. Крики. Выглядывающие части тел из-под вязкой жижи. А я под ней, пытаюсь всплыть, только вот некуда. Упираюсь головой в потолок, ни черта не видно. Паника нарастает, а воздуха все меньше.

Что же делать? Куда плыть? В какой стороне Ривер? Да и здесь ли он вообще?!

В полудреме переплетаю руки и обращаю их к самому небу:

Обруч, забери меня! Я готова впредь бороться со своими страхами и жить как человек. Забыть обо всех дурных мыслях, что посещали мою голову когда-либо. Ты – моя последняя надежда, ты...

Картина сменилась. Я очнулась под звуки своего хриплого сипения. Осмотрелась: это все то же помещение внутри заправки, где мы устроились на ночлег. Отличие лишь в том, что я могла спокойно дышать, и вокруг не было никакой жидкости.

Подпрыгнула на жестком матрасе и в полутьме уставилась на улыбающегося Ривера, что светил фонариком от телефона в лицо и придерживал меня за спину.

— Что ж, вот и вернулась из этих проклятых кошмаров, да?

Мягко опустил меня и потянулся за бутылкой с водой.

Он был слишком близко. Еще чуть-чуть, и кончики его распущенных волос коснулись бы моих щек.

—  Пей потихоньку, — несло тоном заботливой мамаши. —  И успокойся. Это то еще дерьмо, могу себе представить.

Недоверчиво вырвала бутылку из его рук, вздрогнув от прикосновения с ледяным железом его колец. Мозг еще не переварил всю информацию до конца, так что у меня и желания не возникло пошутить про то, как он не снимал их даже ночью.

Где реальность, а где бред?

Толкнула его в грудь, а сама поднялась. Голова как никогда казалась ясной. В такие моменты лучше всего сесть за компьютер и начать подбирать аргументы для кейса, чтобы потом подать свою работу и выиграть какой-нибудь гран-при на несколько тысяч долларов. Но и это представлялось сейчас чем-то совершенно невозможным — в этом закутке не провели даже электричество.

До зари еще было далеко, и я уже начинала скучать по той невыносимой жаре. Ладошки озябли. Нос тоже.

Клянусь, как окажусь дома, то завернусь с головой в зимнее одеяло, просплю так до вечера и забью гвоздь на пары. Да кому они сейчас нужны? Как-то в такой ситуации за хорошую посещаемость не давали купоны на бесплатный интернет или хотя бы заряженный ноутбук. Весь смысл обычной жизни вообще теперь казался чем-то поверхностным и не важным.

Обруч до сих пор не чувствовался, а на душе тяжелым камнем лежало презрение к беззаботной себе. Если бы я только знала, что так все обернется...

Посмотрела на своего сожителя. А он-то чего бодрячком расхаживал? Неужели я мешала ему спать? Издавала какие-то звуки во сне? Кричала? Громко ворочалась? Как бы то ни было, отметила для себя, что с распущенными волосами он смахивал на какого-то совершенно постороннего человека.

Красивый.

— Береги зарядку на телефоне, — по привычке разбрасывалась указаниями я, как будто находилась в обстановке близких друзей. — И не трать ее на такую мелочь.

— Что, уже в норму пришла? — выключил фонарик. Теперь я еле как могла различить его силуэт в этой кромешной темноте.

— По сравнению с днем сессии, это все ерунда. Я всегда в норме!

Отвечала быстро, совсем не думая. Как взбалмошная истеричка...

Плевать.

Что могла сказать наверняка? Я бы не испугалась обычного кошмара. Не восстанавливала бы так долго дыхание, как сейчас, и не сжимала бы чужой свитер с такой силой, что ногти почти карябали кожу сквозь шерсть.

— Да кому ты врешь? Слышу же, как голос дрожит... Походу это еще одно испытание Стороны.

— Неправда, это все из-за холода...

— Упрямишься опять...

По-кошачьи фыркнула. Запрыгнула бы на самую верхнюю полку шкафа и забилась бы в угол, если б могла.

Чего же он дотошный-то такой, даже среди ночи?

— Да не раздувай ты проблему из ничего, господи! — отмахивалась руками. Не нужно акцентировать столько внимания на мне. — Сейчас устроюсь поудобнее, да и засну. Торопиться нам некуда, правильно? И ты ложись.

Подбежала к своему неуютному уголку и устроилась в неудобной позе эмбриона.

Да не буду я лицом упираться в стенку, только чтобы показать свою настырность! Хоть носом дыру в ней просверлю, тело по любому все трещит! Как будто под спину положили открытую консервную банку из-под фасоли, а потом взяли и острой крышкой полоснули мне по горлу.

Проворочалась еще с минуту, пока не перевернулась на другую сторону. А Ривер все возился с рюкзаком, что-то выискивал и...

Справа от него, всего лишь в нескольких шагах, возвышалась тень. Воображение в темноте любило играть со мной злую шутку, чтобы утром я смеялась со стула с накиданной одеждой, где глубокой ночью все это казалось многоголовым чудовищем.

Я бы и сейчас не обратила на ту черную область никакого внимания, если бы она не начала шевелиться. Если бы не начала подавать признаки жизни и топтаться на месте.

— Подожди! Рядом с тобой кто-то стоит! — это все еще не мой голос. Больше смахивало на сдавленный крик зверушки, только угодившей в капкан.

Я лежа указывала дрожащим пальцем на предмет моей паники. Ривер лишь на мгновение слегка мотнул головой, даже не удосужившись внимательно изучить то, что было перед ним, и так же спокойно обратился ко мне:

— Там никого нет, Блейк. Ты о чем?

Тихий, умеренный, едва разборчивый низкий тон — он не врал.

Пройдет еще секунда, и его перестанет интересовать моя обеспокоенность. И он продолжит ковыряться в своих сумках.

Но как так? Я же нормальная! И я, к сожалению, говорила совершенно серьезно!

Ситуация – небылица, вызывающая рвотные позывы. Взгляд метался по разным углам, от хипстера до непонятного комка, что все еще не двигался с места.

Сжала простынь.

— Да ни о чем, блин, прикалываюсь над тобой!

Тошнило.

Интересно, со стороны я выглядела как «поломанная» двенадцатилетняя девочка-истеричка, где подобное поведение сейчас так яро пропагандировалось в сериалах? Или еще хуже?

Оно продолжало улюлюкать позади Ривера и грозно смотрело на меня. И все-таки, это мозг еще не начал функционировать до конца спросонья или у меня действительно проблемы?

Оно надвигалось.

Я зажмурилась и отвернулась к стенке, укрывшись вторым свитером. Медленно, чтобы все выглядело естественно. Чтобы не вызвать подозрений.

Ривер молчал. Вроде, купился.

А поджилки тряслись.

Дыши.

Это всего лишь плод твоего воображения. Не открывай глаза и постарайся заснуть – завтра об этом даже и не вспомнишь. А если и вспомнишь, то только с улыбкой на лице!

Подумай сама, это же абсурд! Ты же не маленькая девочка, что ночью боится выйти в туалет и терпит до утра! Господи, да проглоти ты этот комок страха! Оно же ничего с тобой ничего не сделает. Просто потому, что вся дурь только в голове.

Ривер не выступал в роли каменной стены, за которой я бы спряталась, а у самой кишка была тонка, чтобы предпринять что-то. Или хотя бы шевельнуться...

Оно дышало. Уже где-то близко за моей спиной. Я слышала, как Ривер копошился в другой стороне комнаты. А это подтверждало тот факт, что рядом – не он.

Терлась холодными лодыжками друг о друга. Оно громко пыхтело где-то над моим ухом. Прикрыла лицо рукой.

Оно меня развернуло, скинуло с тела свитер, а я все еще не храбрилась разлепить веки.

А зря. Лучше уж самой, чем чувствовать, как что-то заставляет это сделать за тебя.

Я вскрикнула. Оно давило на мои глаза своими липкими пальцами и что-то неразборчиво бурчало.

— Включи свет, Ривер! – на притворства больше не осталось сил. В скачущем пищащем голосе слышалась неподдельная паника и одышка.  — Включи свет...

Блеклый проблеск фонарика от телефона, что доносился издалека, ударился в тело странного существа. Его лицо, скрытое в тени, вызывало ужас.

— Что ты видишь, Блейк? Опиши!

Любопытство посмотреть, как маска спокойного и терпеливого Ривера разрушается подобно карточному домику, оказалось не таким сильным, чтобы я осмелилась отвести взгляд от черного силуэта.

— Да хрень какую-то!

Пиналась, пыталась его оттолкнуть от себя, руками держась за край разваливающегося дивана, пока оно не поймало меня за ногу и не потянуло на себя.

— Высоченный человек, — верещу в истерике, забывая как дышать, — весь израненный, изуродованный... То ли зомби, то ли дружбан Адама... Да черт возьми, я не могу от него отцепиться!

Оно тянуло меня за волосы и все гоготало. Его распирало от того, что он делал со мной. Чуть ли не подпрыгивал от удовольствия! В темноте сверкала его широкая улыбка.

— Иди сюда!

Подбежал Ривер и чем-то тяжелым замахнулся на тварь: мимо. Послышался извиняющийся нервный смешок.

— Помог, так помог! Зашибись! — с бешенством плюнула. Слюни медленно и противно стекали по подбородку.

— Так откуда мне знать, где оно?

Жмурилась, пыталась в ответ схватить гада за какую-нибудь часть тела и в ответ причинить ему боль. Но делала себе только хуже — он как будто медленно заставал меня врасплох и сковывал движения.

— Бей немного правее, чем в прошлый раз! — пришлось очень постараться, чтобы выдавить из себя целое логическое предложение, а не несуразный вопль истерии. — И не жалей сил, со всей дури лупани эту тварь!

В этот раз Ривер попал в живот. Оно не удержало равновесия и отлетело на скрипучий диван.

Стянула простыню, смяла руками, пока она не приобрела вид одной длинной полоски, и с рыком запрыгнула на обидчика, оборачивая ему горло.

Тянула за концы. Оно извивалось и хотело вырваться.

— Каково тебе теперь, сволочь? Больно? — прыскала злобными звуками кряхтения ржавой трубы. Не волновало, дойдет ли суть моих слов до него. Я желала, чтобы все это поскорее закончилось.

Оно перестало защищаться. Хотелось уже ликовать от победы, как я почувствовала холодные руки на собственной шее. Оно принялось  душить меня в ответ.

— Ну давай, кто кого!

Оно высокое и сильное. Всматриваться в изуродованное шипящее лицо не было смысла — я бы все равно не поняла кто это.

— Что там, Блейк? Что происходит?

Убийство человека или самозащита? Второе всегда доказывалось с трудом, учитывалось много нюансов но, скорее всего, дело бы закончилось провалом в мою сторону.

Но какой закон остановил бы меня здесь, в пустыне?

— Да не молчи ты, блин, Блейк! Скажи куда целиться! Где оно?

Оно изначально было мертвое, верно? Не произнесло ни одного слова за все время и не дало ни одной причины, чтобы считать его своим союзником или бороться за его жизнь.

— Зачем ты это делаешь? — обратилась к пустым белесым глазам существа. — Что тобою движет?

Оно лишь зарычало в ответ и сильнее стиснуло мою шею.

Хорошо. Пускай будет по-твоему.

Освободила правую руку из-под простыни и нежно коснулась его щеки. Провела чуть выше, пока большим пальцем не достала до виска и, все еще кривясь в припадках от нехватки воздуха, вдавила им в правый глаз.

Птаха, как человек, что окончила месячный курс по самообороне, любила приговаривать: «Бейте по уязвимым местам. В фильмах никогда не говорят, что можно ручку воткнуть в нос обидчику и резко протолкнуть ее до мозга. А глаз? Отнимешь один – он же и отпустит тебя сразу, и примется тешить только себя любимого! И о тебе даже забудет – навязчивые мысли о том, что таким он останется на всю жизнь уже захватят его с головой».

Только вот, дорогая Птаха, я даже и сказать не могу наверняка, мыслящий ли передо мной человек или его подобие? Тряпичная кукла? Робот? Опять же, зомби?

Но это не важно.

Пускай, что не думает, главное, что сейчас корчится от боли. Главное, что оттолкнул меня от себя подальше и с рыком схватился за собственное лицо.

Я улыбалась, брезгливо вытирая палец о джинсы. С внезапно накатившей на меня эйфорией наблюдала за каждым его движением, тихонько посмеиваясь.

Что, сумела за себя постоять? Собрала волю в кулак и доказала, что я – не тупая истеричка, а чертова Лара Крофт с работающими мозгами?

Только вот картинки, что подбрасывал мне разум, стали внезапно сменяться. Вновь. И кончики губ расхотели подниматься вверх, а хорошее настроение куда-то вмиг исчезло.

Я моргала, жмурилась, щурилась, но реальность опять перепуталась с иллюзией. Взор спотыкался о яркую клетчатую рубашку, повязанную вокруг пояса, джинсы, кеды, белую толстовку с капюшоном и волосы до плеч, что подметали собой пол.

А его лицо скрывалось за ладонями в черных кольцах.

Теперь вместо странного, поверженного мною ожившего трупа, на кафельном полу от боли корчился Ривер.

Упала на колени. Разбила их в кровь. Сердце сжалось, а живот скрутился от отвращения к самой себе.

Хотелось кричать. Обессиленно, но громко и истошно, чтобы разорвались голосовые связки. Но не получилось даже пискнуть.

Я предательски подползала к нему, пока Ривер тихонько шипел и постанывал.

Рыжие локоны лезли в рот, щекотали щеки и скрывали от меня то, что я сотворила с ним.

Каждый шаг – соприкосновение ладони с ледяным полом. Глотание собственных соплей и сдерживание истерики.

Каждый шаг – осознание.

Вот уже минула его лодыжки, икры, бедра. Пропитанная унижением и чувством вины, в изнеможении опустилась головой на его живот.

И горько взвыла.

Я боялась на него смотреть. Поднять голову и узнать, что он думает по поводу всего этого. И почувствовать его ненависть.

Мне не было оправдания — это безусловно. Это исключительно моя вина.

Но где монстр? Как так вышло? Как я могла спутать и так ошибиться?

— Прости меня! Я на всю жизнь буду у тебя в долгу, буду делать все, что скажешь!

Горькие бессмысленные слезы опускались на его толстовку. Я не нуждалась в прощении, не ожидала получить какой-то моментальный ответ, но так хотелось, чтобы он принял мое раскаяние! Актом агрессии, резкой вспыльчивостью, ответным ударом! Да, я все это заслужила! Да, я готовилась получить за свой проступок сполна, но...

Он лишь мягко коснулся моей макушки и медленно начал поглаживать по голове.

Я стала всхлипывать еще сильнее.

— Хорошо, что ты пришла в себя, — тихо шептал он. — Ты просто так без причины накинулась на меня, а я даже и очухаться-то ото сна не успел.

А как же диалоги? Все произошедшее до этого? Все превратилось в сон во сне? Я слишком уставшая, чтобы это понять.

— Нам обоим нужно покаяться.

— Что?

— Покаяться! Скинуть всё бремя, тяжесть с души. Либо Сторона заставит нас сожрать друг друга.

Он сам помогает мне подняться. Ненароком сталкиваюсь с его теперь уже единственным глазом и зияющей окровавленной дырой справа.

Отвожу взгляд, но сразу же понимаю, что у меня нет на это права. Часть моего наказания — смотреть на это.

— Я понимаю, что это не шутки. Что нужно делать?! —  оскал зубов, крепкая хватка, цепляющая футболку Ривера и мое тяжелое дыхание. Я не узнаю себя.

Сглатываю.

— Ты... — слышу, как трещит по швам ткань, как голос превращается в хриплое сипение и как кольца Ривера стучат о кафельный пол. — Ты расскажешь мне всё! Каждую мелочь! А я тебе! Вспомни все самые унизительные моменты из жизни! Все грехи, горести, сомнения и ложь! Корысть, потехи над слабыми и подлость!

— Хорошо.

Пока я — ещё «я». Пока нам ничего не мешает. Пока мы живы и можем дышать.