В доме было темно и пусто. Я сбросил рюкзак на пол, открыл шкафчик над порогом и щелкнул выключателем. В мгновение появился слабый свет лунных камней, освещая небольшую жилую площадь.

— Я дома! — в пустоту крикнул я по привычке. Когда я был намного младше, маму отпускали с работы пораньше, чтобы она спокойно занималась мной. После того, как мне исполнилось двенадцать, она была вынуждена вернуться на полный рабочий день. Теперь она возвращалась с работы поздно вечером. В таком темпе она жила всю неделю, кроме воскресенья, а потом все начиналось по новой.

Я поднял брошенный рюкзак и прошел вглубь дома. Мы жили в однокомнатной квартирке на втором этаже. Она не отличалась ничем от других квартир в этом доме: спальня, гостиная с облезлым диваном, мизерная кухня и санузел. Ничего необычного, ничего выделяющегося. Толику индивидуальности жилищу могли придать какие-нибудь украшения, но кто будет на них смотреть, когда все только и делают, что работают?

На кухне была оставлена дежурная записка мамы, чтобы я не забыл поесть. Как будто об этом действительно можно было так легко забыть. Впрочем, обедать я не стал. Не было желания. Все эти разговоры, сам последний день и атмосфера, которая сегодня витала в воздухе, отбили всякий аппетит. Я направился в спальню и, по совместительству, в мое рабочее место. Эту комнату мы делили с мамой вдвоем. Она здесь спала, а я занимался уроками. На повидавшем всякое столе все было хаотично свалено в кучу. Накануне я разбирался с учебниками, чтобы сдать их как можно скорее. Теперь здесь лежало множество исписанных тетрадей, которые, как мне кажется, особо мне не понадобятся. Я уселся за стол и принялся лениво разбирать разбросанные тетради. Математика, история, химия... Понадобиться ли мне это когда-нибудь? Хотелось верить, что да.

Учеба целиком и полностью влияла на твое будущее. То, как ты проявляешь себя в тех или иных предметах, как ведешь себя в школе в целом, какие оценки получаешь и как реагируешь на них — все это так или иначе определяло место, где ты будешь работать ближайшие тридцать лет. Поэтому каждый стремился как можно лучше себя показать. Ведь никто не хотел становиться шахтером. Работа в шахте напрямую была связана с риском для здоровья и жизни. Если тебя туда отправили, то с половиной лет, которые ты мог прожить, можно смело попрощаться. Далеко за примером ходить не надо: мой отец был шахтером. Он погиб, свалившись с большой высоты, когда мне было шесть. Я его почти не помню, но его образ в голове время от времени напоминает о себе...

С другой стороны, самым удачным местом для работы считался Центр. Центром считалась самая высокая башня в нашем поселении и находилась она на приличном от наших окраин расстоянии, точно в центре всего нашего мирка. Отсюда и название. Именно благодаря Центру человечество еще не загнулось и не вымерло. Там работали люди, которые искали способы для продолжительного существования под землей. Их заслугой считалось множество изобретений, которые заметно упрощали жизнь. Благодаря им были построены плантации с ультрафиолетом, изобретена машина для переработки углекислого газа в кислород с помощью перекиси щелочного металла, сделана и отлажена транспортная система. Да что там говорить, лунные камни стали способны на большее с помощью мозговитых людей из Центра. Но привлекало всех, конечно, не возможность послужить на благо человечества, а особые привилегии, которые выдавались работникам Центра. Комфортное проживание в стенах Центра, полное обеспечение семьи работника на долгую и в принципе беспечную жизнь, увековечивание имени. Однако у всех этих прелестей была обратная сторона медали. Новый работник становился собственностью Центра и не мог его покидать без разрешения, поэтому всякие связи с внешним миром обрывались. Новый сотрудник должен был полностью вовлечен в рабочий процесс. Все это для большей эффективности человека, чтобы ничего его не отвлекало.

Набор происходил прямо во время выпускного. Учащиеся проходили последний письменный экзамен и на основе его результатов и общей успеваемости в школе ученика распределяли в то или иное место. Чтобы попасть в Центр, необходимы были блестящие результаты.

Это в принципе все, что я или кто-либо еще знал о Центре. Никто из моих знакомых там не был, двери для посторонних были наглухо закрыты и, если они открывались, то только для того, чтобы выпустить в мир новое творение или чтобы принять только что отобранные рабочие руки. Если бы меня напрямую спросили, хотел бы я попасть в Центр, то я бы ответил отрицательно, но в глубине души меня тешила мысль о том, что будет, если меня все-таки отберут туда. Для матери, которая и так вдоволь настрадалась, выращивая меня в одиночку, я смог бы обеспечить счастливую жизнь, а себе бы заработал имя и, кто знает, может быть, даже сделал что-нибудь стоящее. К тому же, для таких мыслей было вполне здравое основание: оценки у меня были отличные, общая успеваемость была практически идеальной, да и сам я мог себя зарекомендовать. В общем, у меня было достаточно шансов попасть в Центр. Но я все же жил в реальном мире, поэтому согласился бы и на что-нибудь менее престижное.

Размышления обо всем этом пробудили во мне потаенные страхи, и я отмахнулся от всего этого. Тетради были отложены в сторону до лучших времен, и я принялся разглядывать книжную полку над столом. В доме, кроме учебников, которые я сдал, книг больше особо не было. Стоило такое удовольствие немалых денег, да и толку от этих книжек особо не было. Если было что-то прям совсем необходимое для подготовки какого-нибудь доклада по биологии, то можно было воспользоваться библиотекой. И все же, несмотря на это, пару книг у нас все же было.

Плотная книжка в кожаном переплете с золотистым корешком была мамина Библия. Эта книга, насколько мне было известно, рассказывала о Боге, который сотворил все. Мама множество раз предлагала мне ее прочитать, но, сколько бы я ни пытался, у меня ничего не получалось. Я просто не понимал, о чем она. К тому же, идея существования некой личности, которая стояла во главе всего, мне совсем не нравилась. Если где-то там есть Бог, почему мы сейчас существуем в таких отвратительных условиях? И все же, даже несмотря на этот весьма значимы вопрос, мама продолжала верить. По воскресениям, в свой единственный выходной она ходила в местную церквушку и молилась. Маме хотелось, чтобы и я проникся этой религией, но я честно высказал ей свою позицию, и она ее приняла и не стала больше заводить разговор об этом. Лишь иногда рассказывала каких-то чудесных вещах, которые происходили с ней, что лично я списывал на простое везение.

Вторая книга на полке в твердом переплете с выцветшим львом в огне на обложке принадлежала мне. Стертые позолоченные буквы когда-то были названием. «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса. Подарок Вианы на десятый день рождения. Это была первая и единственная вечеринка в нашем доме. Мама на радостях, что смогла организовать что-то такое, пригласила весь мой класс. Я тоже тогда был безмерно счастлив. В нашей небольшой квартирке собралось двенадцать человек. Мы ютились как могли, но это совсем не портило праздник, наоборот, от такого количества детей в одном доме, собравшихся по случаю моего дня рождения, было как-то по-особенному тепло и радостно. В тот день Виана была одной из немногих, кто принес подарок. Она, немного смущенная, подошла ко мне после завершения праздника, грубо сунула книгу мне в руки и убежала. Я был так удивлен, что еще какое-то время тупо простоял на месте с книгой в руках.

Я ее так и не смог прочитать, не было времени, а потом и вовсе потерял к ней интерес. Теперь я смотрел на нее и думал о том, насколько сильно с того момента поменялись и я, и Виана. Интересно, если бы я снова праздновал свой день рождения и пригласил бы ее, она бы пришла? Впрочем, этого все равно теперь никогда не случится. Завтра наши дорожки разойдутся по разным сторонам, и мы больше никогда друг о друге не услышим. Если только не будем работать в одном месте, чего лично мне не особо хотелось бы. Единственный, кого бы я смог вытерпеть рядом с собой из своих одноклассников, это Мартен.

Мысли о друге снова вогнали меня в тоску. Что мы будем делать, когда останемся одни? Я-то как-нибудь с этим справлюсь, а вот Мартен... Ему всегда было сложно влиться в коллектив, как и мне, но, в отличие от меня, его это беспокоило. Он очень легко терялся и был слаб физически, что лишь прибавляло ему неуверенности. Куда с таким набором его отправят?

Чтобы отвлечься, я взял книгу, подаренную мне Вианой, и открыл ее. Я попал на страницу с содержанием и прошелся по названиям всех историй этой книги. Ни одну из них я не осилил. Невольно вспомнилось, как Виана подошла ко мне через пару недель после моего дня рождения и спросила, понравилась ли мне книга. Мне было стыдно признаться, что я не смог осилить больше пяти страниц, поэтому соврал. Она так обрадовалась, что стала что-то очень эмоционально и активно рассказывать. Я улавливал лишь обрывки мыслей, которые она хотела донести, но этого не хватало для того, чтобы понять ее. Тогда я просто ушел, не зная, как поступить. Кажется, именно тогда все пошло наперекосяк.

Я вздохнул и перевернул страницу. Вот я снова сталкивался с самым началом. Мне казалось, стоит мне напрячься, и я смогу пересказать первую страницу слово в слово. Экспериментировать с этим я не стал, просто начал читать.

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда очнулся, понял, что, во-первых, уснул на шестой странице, а во-вторых, время как раз подошло к мамину приходу. Я потер глаза, положил книгу на место и поднялся со своего места. Видимо, мне все-таки не суждено дойти дальше пятой страницы.

Входная дверь издала характерный звук. Мама пришла. Я вышел ей навстречу, спрятав все свои мысли, размышления и переживания глубоко-глубоко внутри. Нужно будет с этим справиться потом как-нибудь, когда снова останусь наедине с собой.