Когда быстрым шагом подхожу к дому, вокруг становится темновато, и это лишь больше нервирует и подгоняет меня к заветной двери в подвал. Привычка опасаться и прислушиваться к каждому звуку не покидает меня теперь. Сейчас готова даже к любому неприятному фокусу от психопата внутри меня. В правой руке тонкий тёмный канцелярский нож, в левой удерживаю небольшую удобную сумку и смартфон с включенным экраном. Яркой подсветки хватает, чтобы осветить лестницу под ногами, но недостаточно, чтобы увидеть что-то дальше. 

         Но не боюсь, наоборот наполняюсь тем особенным азартом и боевым возбуждением, как когда впервые оказалась здесь после похищения таксистом-Джейсоном. Аккуратно пройдя полпути до входа в секретное убежище Роя, улавливаю некое движение воздуха позади себя и тихий звук на грани слышимости в плотной тишине заброшенного дома. Резко оборачиваюсь и стараюсь подсветить пространство позади себя, но множество хлама и сваленной в кучу мебели отражает свет и создаёт причудливые тени. Сердце замирает, как и я, мгновенно испугавшись и приготовившись нападать или обороняться.

   —Ты неосторожна, Сладкая... — слышу сводящий меня с ума голос, и по телу проносится взрывная волна эндорфинов. — Здесь мог быть кто-то посторонний...

   — Меня не испугать. И я всё же засекла тебя, — слегка заносчиво отвечаю, пока он бесшумно приближается. Нервные канаты внутри меня скручиваются в спирали и снова растягиваются по всему телу от его близости.

   — Я заметил... — слышу по голосу, как улыбается. Судя по приближению звука и примерному расстоянию, он находился под лестницей. — И оценил твой слух и реакцию, — берёт меня за руку и ведёт за собой в подземелье. С лёгкостью открывает дверь и пропускает меня вперёд в мягко освещённое пространство.

        Всё убранство комнатки такое же, как и в прошлое моё посещение, но с его присутствием атмосфера невыразимо меняется. Задержавшись на мгновение, он, не отпуская моей руки, закрывает засовы изнутри, и, вместо того, чтобы напугать меня, это простое действие только ещё больше взвинчивает возбуждённое состояние.

        Спустившись вниз, отмечаю как здесь тепло, значит он пришёл задолго до меня и прогрел всё. Это позволяет снять лёгкое пальто без намёка на искреннее желание раздеться. Он помогает мне и вывешивает его на деревянную вешалку у подножия лестницы, новый предмет. Каждое его простое и невинное прикосновение к моей коже заставляет её гореть, а из меня выбивает воздух. Подхожу к кровати, завидев там книгу, надеясь, что он сочтёт это интересом к чтиву. Хотя...

Это же Рой... Всё продумал и предусмотрел... Было бы слишком вульгарно мне, придя сюда, сразу раздеться и идти к кровати, и он оставил мне невинный "повод" совершить это из любопытства... Обожаю тебя, Геллофри...

        Присаживаюсь на край кровати и, сняв обувь, забираюсь на неё полностью, усевшись на согнутые вбок ноги. Беру с фальшивым интересом книгу и пытаюсь прочесть несколько строк там, где он оставил закладку. Суть предложений не может найти себе места в голове, потому не хочу больше отвлекаться. Откладываю книгу и смотрю наконец на него. Как же я хочу тебя, черноглазый!...

        Ройситер стоит недалеко от кровати, чуть опираясь на высокий стол позади него, на том месте, где раньше стоял стул с его рюкзаком. 

Как не заметила его?! Это же я сказала, что здесь не хватает стола...

         Поза расслабленная, взгляд неспешно скользит по мне, вздыбливая мельчайшие волоски на теле. Легкая улыбка говорит одновременно о том, как он рад меня видеть и о том, что разгадал мой план соблазнить его.

   — Потрясающе выглядишь... просто на поражение, — он,нахмурившись закусывает свою нижнюю губу, голос слегка выдаёт его попытку скрыть тяжёлое дыхание, но глаза так блестят тёплыми угольками отражённых в них ламп, и ответным желанием... Пауза и повисшее в воздухе напряжение становятся невыносимыми. Он чуть встряхивает головой, отгоняя наваждение с лёгкой хитрой улыбкой. — Чай будешь? — уже более буднично задаёт вопрос.

Ну конечно... Эмоциональные качели или "горячо-холодно"... Серьёзно?! Я и так твоя, меня незачем поддевать и привязывать к себе пикаперскими трюками...

   — Да, пожалуй. Твой чай произвёл на меня впечатление, — осторожно произношу. Если хочет поиграть, саккомпанирую ему.

   — Неужели только чай? — трагично вопрошает с показным страданием на лице, пока наполняет чашку из термоса.

   — Меня также положительно впечатлил тот брауни с солёным привкусом, — не могу скрыть довольную улыбку. Как же мне нравятся наши двусмысленные поддразнивания! А особенно радует то, что он в хорошем расположении духа и не выказывает своих недовольств от недавней ситуации.

Брауни с солоноватым привкусом... Мой личный рецепт... Я готовила его тогда, когда не могла сдержать слёз. Миссис Крауз попробовала его у нас и попросила рецепт для пекарни. Я промолчала и этим обидела уважаемую женщину. Сицилия Уинстон разрешила неприятный конфуз, просто наугад сказав о двух щепотках соли... Он покупает их в "Пекарне Крауз", зная об этом... зная, что  это мой рецепт...

К сожалению, это не поможет мне убедить его в реальности твоего существования...

   — Положительно? — чуть поддразнивает меня с тёплой улыбкой.

Ами, прости, что говорю это... Но я надеюсь соблазнить его, и твоё присутствие...

О... я оставлю вас... Но... его настрой... не думаю, что тебе удастся... 

        Напряжение в воздухе нарастает, в ногах начинает щекотать от предвкушения его прикосновений. В моей фантазии он прямо сейчас откладывает чай и также страстно заключает меня в свои объятия, как в пятый день моего пребывания здесь. Настоящий же Рой подходит и протягивает мне чашку с горячим ароматным напитком и возвращается к столу за своей. Затем он залезает на кровать с противоположной стороны, садится в позу лотоса и приступает к питью.

        Мне хочется отбросить чашку со словами "К чёрту чай, хочу тебя прямо сейчас", но достоинство Стенсонов помогает справиться с искушением и неспеша отпить из своей кружки. Знакомый насыщенный вкус и аромат вызывают приятный вихрь ассоциаций. Закрываю глаза, чтоб прочувствовать воспоминания живее, особенно то, как он разминал мои ноги.

    — Тоже любишь поностальгировать? — этот тёплый проницательный взгляд, кажется, видит меня насквозь. Внезапно мелькает ещё одно воспоминание из недавних.

"У нас теперь есть чайник. Думаю, ты не откажешься от горячего чая..."

"Боже, за горячий чай я, наверное, даже душу сейчас продала бы"

"С радостью заполучу её за каждодневный чай и весь дневной рацион в придачу до конца твоих дней"

"Боюсь, твой рацион и тот, который я бы оценила, слишком различаются"

"Только что ты готова была обменять душу всего на одну чашку чая" 

Как некстати это воспоминание...

   — Смотря о чём, — вздыхаю. — Я не хотела ставить тебя в глупое положение там, в больнице, ведь ты — единственный, кого была искренне рада видеть. Просто это могло перерасти в огромный скандал и сделать тебя мишенью...

   — Мишенью? Думаешь мне не плевать на это? Желал убедиться, что ты в порядке,  — он чуть хмурится, уставившись невидящим взглядом правее меня.

   — Это очень много значит для меня, — отставив пустую чашку, придвигаюсь к нему. Хочу прикоснуться к его заросшей стрижке, но мою руку перехватывают на полпути.

   — Что произошло? — твёрдый тон не даёт путей к отступлению. Опускает вниз мою руку.

И что он имеет в виду? Что я должна ответить?...

   — Обними меня. Сейчас у нас есть время, и я расскажу что смогу.

   — У нас есть время ровно до того момента, как кто-то позвонит тебе, — саркастично отвечает, отставляя свою чашку на прикроватную тумбу, и снова смотрит на меня.

Рой... Прикоснись ко мне... ненавижу стены между нами...

        Легко спрыгиваю с кровати, беру сумку и отключаю телефон так, чтобы он видел. Бросаю его обратно в сумку и подхожу снова к нему. Присаживаюсь на кровать прямо перед ним.

   — Теперь обнимешь меня? — на этот раз голос звучит жалобно, против моей воли, но ничего не могу с собой поделать. 

   — Ты должна мне всё рассказать, — произносит, борясь уже и с собой. Ничего не отвечаю, просто смотрю прямо в чёрные манящие водовороты в ожидании, когда он наконец услышит меня.

       Тяжело вздыхает и притягивает меня к себе. Победа!... Внутри моего тела просыпается весна, и облегчение льётся звонким ручьём. Хочу чуть отпрянуть и потянуться к нему губами, но опасаюсь, что это всё испортит и он снова отстранится. Потому замерла и не двигаюсь в его объятиях. Время застывает, пока мы просто дышим друг другом. Он выравнивает ноги, чуть спускается вниз на подушки, позволяя нам прилечь и расслабить спину. Борюсь со своим желанием, понимая, что сейчас это лишнее. Между нами особая близость, которую можно ощутить кожей, которая гораздо ценнее страсти и сексуального притяжения.

        Хочется притвориться спящей и отодвинуть разговор, но он так дорог мне. Не хочу рисковать всем. Не хочу его обманывать и хитрить.

   — Когда впервые выбралась отсюда, ещё не знала насколько опасно в городе. Тогда я и встретила впервые Заместителя Шерифа. Она была той, кто остановился подвезти меня в город. Она была не совсем трезва, видимо, потому не узнала меня, а я назвалась Эммой, студенткой экологического института Скайдавей, отбившейся от группы. Пришлось назвать адрес своего салона красоты и представить своего мастера как мою родственницу. У этой "родственницы" я и провела несколько дней. Она помогла мне сменить внешность, но для того чтобы попасть в школу, необходимо было сделать меня неузнаваемой. И тогда я вовремя вспомнила о маленькой лавке "Торн"("Шип, Колючка") для субкультур.

   — Мой адрес узнала в школе?

   — Да. Повезло, что меня не узнали и помогла одна хорошая девушка. Но именно в "Колючке" я познакомилась с Нэнси и Максом. Ребята набирают группу девушек и парней, обучают самозащите и действиям при похищении. Они предложили помощь, и я охотно приняла её, начала посещать их занятия. Там обучилась вскрывать замки, наручники и избавляться от разного рода привязей. Макс... узнал во мне Селестию Стенсон, несмотря на другое имя. Он учился в нашей школе раньше и, видимо, решил, что сейчас его шанс заполучить меня, хоть я и старалась держать его на определённой дистанции... Сейчас мне нужна его помощь, чтобы освободить Джея... — тут же запинаюсь, ожидая не самой хорошей реакции от своего черноглазого. 

   — Какая именно помощь тебе нужна? — всё ещё тёплый проникновенный голос успокаивает и позволяет снова расслабиться.

    — Его друзья создают разные интересные штуки для самозащиты и поимки преступников. В прошлый раз меня очень выручили их вещицы и навыки, приобретённые на тренировках, можно сказать, жизнь спасли. Части этих изобретений я лишилась во время похищения, они снова нужны мне. 

   — Попасть на эти тренировки возможно?

   — Они открыты для всех желающих, — отвечаю не очень уверенно и пытаюсь устроиться поудобнее на его груди, обнять сильнее и крепче прижаться.

  — Или только для очень красивых девушек, — хмыкает, но улавливаю улыбку, даже не глядя на него. 

   — Это претензия к ним или комплимент мне? 

   — И то и другое, — отвечает и целует меня в макушку. Такой простой жест наполняет невесомым теплом мою голову и грудь. — Что было дальше?

   — Дальше ты знаешь: я отправилась в школу узнать твой адрес, но когда пришла к вам — тебя не было, только твоя бабушка. На следующий день решила вломиться к вам ночью, чтобы наверняка застать тебя, но снова провал... Помню, как легла в твою постель, чтобы... почувствовать запах... но звук с лестницы насторожил меня. Не знаю почему решила спрятаться под кроватью. Хм, — саркастично хмыкаю сама себе, вспомнив о своём заблуждении. — Когда он вышел из комнаты и почти сразу зашёл ты — мне показалось, что схожу с ума. Ведь двум мужчинам на одной лестнице негде разминуться. Ваши шаги совсем разные, но тогда всё списалось на твоё раздвоение личности...

   — И, думая об этом, ты всё равно пыталась меня соблазнить? — с лёгким недоверием спрашивает меня. 

   — Меня разрывало на части от противоречивых чувств, но эти пару дней без тебя... думала сойду с ума...

   — Очень похоже на то, что чувствовал я... — прижимает к себе чуть крепче.

   — А утром мне позвонил Артур и сообщил о новостях и телах... Не хотелось верить, но всё так убедительно сходилось... Потому убежала в больницу к маме... Ты помнишь...Потом такси... И поняла всё только когда он назвал меня "Принцесса", всем известное школьное прозвище...

  — Как сумела выбраться? — чувствую волнение и нетерпение в его голосе.

  — Джей оставил меня, ненадолго, чтобы привести Фелисити. Угрожая ей, он рассчитывал сделать меня более сговорчивой. А может быть была другая причина... Постой...  — нервно перехватываю пару глотков воздуха, а сердце чуть ускоряет темп.

Джей поехал не за Фелисити! Ведь её притащил Марвин! Я была нужна ему больше всех, но всё же, уже получив меня, он уехал! Незавершённое дело! Он ведь говорил, что если б взял меня сразу, то избавился бы от остальных. Он уехал, чтобы покончить с Карпентером! Но... когда не смог его найти и вернулся...

   — Что происходит в твоей голове сейчас? — осторожно задаёт вопрос, поворачивая к себе моё лицо.

   — Джей... — произношу с заметным облегчением, ведь поняла наконец, что Джейсон не собирался оставлять этих долбаных психов в городе, даже получив то, что искал так долго. — Я поняла кое-что важное только сейчас. Он оставил меня одну, пристегнул наручниками к трубе, но Марвина послал за Фел, а сам... отправился на поиски Карпентера. Считая его более опасным, он хотел сначала с ним покончить, боясь, что если убьёт Марвина первым, второй ускользнёт! Так и случилось. Но именно поэтому он оставил меня тогда без присмотра, сразу после похищения! То, что не складывалось в голове ни у меня, ни у Стрейта!

   — И ты пришла к этому выводу прямо сейчас?

   — Да! Это объясняет всё! Я никак не могла понять, почему же он оставил меня после всей этой охоты и свалил куда-то. Он не поддерживал их, а выслеживал, чтобы устранить, и попутно пользовался как временным щитом и отвлекающим маневром.

   — Слишком большая цена для отвлекающего манёвра, — ядовито-ртутные ноты в его голосе заставляют поумерить свою радость и облегчение от внезапного открытия.

   — Рой, попробуй понять и не винить его во всех смертных грехах. Они творили ужасные вещи и до приезда Джея. Девушки тоже начали пропадать до его появления. Первой была рыжеволосая малышка из школы Хабершам. Ирэн Митчелл.

   — Допустим. Но меня больше волнует всё, что касается именно тебя. Как ты выбралась? — с лёгким нажимом пытается добыть сведения мой Геллофри.

        В голове проносятся тысяча мыслей в секунду, помогая мне сложить правдоподобную версию. Ему нельзя знать всю правду: это похоронит меня и нашу хрупкую близость.

   — Уже зная тогда как обращаться с наручниками, смогла отстегнуть себя от трубы и услышала звуки снаружи. Времени убежать уже не было, потому попыталась спрятаться в камине  — так обнаружила заваленную комнату. Твой рисунок камина предполагал, что я найду её раньше, но это случилось в экстренной ситуации и спасло меня.

Место, где я была смертельно ранена в результате обвала...

   — Ами... мне так жаль... — искренне сокрушаюсь, чувствуя отголоски её страха, неотвратимости, боли и последних мыслей в тот момент, словно вижу внутренним зрением картину произошедшего.

         Моё лицо, не спрашивая дозволения, поворачивается вновь к нему, к моему самому тёплому и светлому Чёрному Солнцу. Ладонь нежно прикасается к его щеке, но она молчит, больше ничем не выдавая себя, и потому не противлюсь, позволяя Амелии разглядеть своего красивого сына вблизи. Слёзы застилают глаза, не мои, её болезненные слёзы.

 Он такой взрослый и красивый... мой мальчик. И его сердце такое горячее, полное любви и разных острых чувств... И так странно признавать в нём огромную силу и всё же видеть слабость маленького брошенного мальчика... как и в Джейсоне... Он винит меня... Я бросила его!... — голос внутри меня переходит в отчаянный плач на последних словах, и она резко исчезает, заставив меня всхлипнуть.

    — Неправда, это была трагическая случайность, — пытаюсь сказать ей вдогонку. Чуть глубже вздыхаю, наконец чувствуя полную власть над своим телом, и снова смотрю на удивление и беспокойство в любимых непроглядно-чёрных глазах.

   — Селестия, вернись ко мне... О чём ты говоришь там, внутри себя?

   — Неужели ты винишь Ами, в том, что она бросила тебя? — смотрю на него блестящими глазами, с уже иссякающей влагой.

        Резкий глубокий вздох не укрывается от меня, и понимаю, что это на самом деле так. Рой отворачивает лицо и пытается уйти от болезненной темы, задав вопрос о том, что было дальше. Но я не могу теперь сдаться, его понимание ситуации не укладывается в моей голове.

   — Рой! Ты причиняешь ей боль. Она же чувствует твои мысли! Она спасла тебя, а сама попала под завал именно в той самой комнате, — перед моими глазами появляется часть комнаты, скрытая сейчас под строительным мусором, будто вживую

         Там стоит широкая старинная деревянная кровать и рядом у окна плетёная из лозы овальная люлька с белоснежной постелью. Над ней на тонких лесках колышатся зеркальные звёзды и месяц. Какой опасный мобиль для младенца!... Над большой кроватью гобеленовая картина, открывающая белые витиеватые колонны посреди цветущего розового сада, а рядом на прикроватной тумбе из резного дерева настоящие малиновые розы в вазе.

   — Малиновые розы, такого яркого оттенка. А на картине нежно-розовые... Это была красивая комната... Даже эти опасные звёздочки из зеркала смотрелись красиво...

   — Лести, прекрати! — он встряхивает меня, уже полусидя с напряжённым и раздражённым выражением лица. Мираж развеивается, я тянусь и обнимаю его.

   — Она так любит тебя и так сожалеет, что не смогла быть с тобой в детстве. Эту боль невозможно передать словами. Ты можешь не верить мне, но не причиняй боли и не оскверняй память о ней! Она так хотела жить... До сих пор хочет...

   — Не хотела... Ты не понимаешь, — раздосадованно отвечает Геллофри и отводит взгляд.

   — Понимаю! В том и дело! Я ведь тоже теперь знаю её мысли и часть произошедшего, вижу её воспоминания и чувствую её боль. Она любила их обоих и за это чувствовала вину. Она чувствовала вину, что предала своего Джейси, выйдя замуж за старшего Геллофри и даже себе самой не могла признаться, что и старший брат тоже занял место в её сердце, ведь это было неправильно, несправедливо по отношению к Джейсону. Но также она винила себя за то, что не может дать свою любовь Джеймсу, который очень хотел сделать её счастливой, который принял и полюбил её всем сердцем и даже не надеялся на взаимность. Они все втроём страдали. Уверена, и Джеймс чувствовал вину перед Джейсоном, забрав и полюбив его девушку. Он осознал это позже, но уже не хотел отдавать то, что имел. 

   — Я не помню того, что случилось, но хорошо помню что рассказывал Джейсон... Спроси его! Она сама решила бросить всех, кого любила... Потому что была слабой... И ей было плевать на то, с кем останусь я!

   — Нет! Она разрывалась на части от боли и любви к ним двоим... И от несправедливо навязанного чувства вины... и от их кровавых драк, так же, как и твоя бабушка! Рецепт брауни Миссис Крауз это не две щепотки соли в тесте — это слёзы Амелии, Рой!... Ей было невыносимо тяжело жить в этом доме, и именнно ты стал её спасением. Именно тебя она выбрала в итоге... и для тебя жила...

   — Не выбрала... Она решила сбежать от трудностей...

   — Ты не знаешь наверняка!

   — Лести, успокойся... — он обнимает меня, прижимая к груди, и я ловлю себя на том, что рыдаю. И вместе со мной глубоко внутри рыдает ангел с красиво завитыми наверх ресницами и ранеными крыльями.

   — Она готовила... свой фирменный брауни... каждый раз, как не могла сдержать слёз, каждый раз, когда её упрекал в холодности муж и пугал своим самоубийством; каждый раз, когда осуждали соседи, перешёптываясь; каждый раз когда Джейсон взывал к её сердцу и умолял сбежать с ним, и каждый раз как собственный отец обзывал ведьмой и шлюхой самого Дьявола... 

   — Прекрати... 

   — Почему ты ходишь покупать его только туда, с того момента как научился сам ходить? Тебе больно, ты не можешь отпустить её и простить за отсутствие, но это не её вина!

   — Пожалуйста, прекрати, Солнце. Ты причиняешь боль и мне, и себе, когда ворошишь это всё и веришь в это...

   — А ты причиняешь боль мне, когда не веришь! Думала, ты можешь принять меня любой, такой, как есть! — в отчаянии всё больше повышаю голос и градус напряжения между нами.

   — Послушай себя. Ты сама маленький ребёнок с множеством травм, который не признаёт и не любит саму себя. Тебе легче стать кем-то другим, чем просто быть собой. Ты практически не говоришь "я" — простое местоимение, обозначающее тебя как личность. Все твои глаголы привязаны к месту действия и времени, но не к тебе. "Думала, пошла, спряталась, решила, отправилась..." ... Кто совершает все эти действия, Лести? И сколько личностей теперь там, в тебе?! Ты потеряла себя в этих всех событиях, сломалась... И нужно лишь признать это и принять помощь, но ты упорно отстаиваешь какой-то несуществующий мир мёртвых воспоминаний, — он также не можеть справиться со своими волнением и болью, вижу это в морщинках на лбу, сжатых губах и блестящих глазах.

   — Зачем ты так? Хочешь убедить меня, что я съехала с катушек, в тот момент, когда я наконец поняла, что со мной всё в порядке? Вот видишь? "Я", "я", "я"!

   — Просто сейчас ты осознала это и споришь со мной. Селестия, тебе нужна помощь. Попробуй понять:  я волнуюсь о тебе больше, чем о ком-либо на свете, и сильнее, чем кто-либо!

   — Почему?! — также навзрыд выкрикиваю ему, желая услышать правду.

   — Ты ценна для меня!

   — Нет! Для тебя могут быть ценны твоё подземелье и брауни из пекарни "Крауз". Но я человек! Я тысячу раз говорила, что люблю тебя, а ты...

   — Мы разные! Ты всё время говоришь о неких чувствах ко мне, только не проявляешь их, Селестия! Ты до сих пор не выросла из своего непомерного эгоизма, потому что считаешь, что коль свершила своё великое признание — весь мир должен лечь у твоих ног! Но я верю не словам, а поступкам! Ты ведёшь себя нерационально, бросаешься из крайности в крайность, не доверяешь мне и всё время разговариваешь сама с собой. А ещё напомню: ты признавалась в любви моему дяде, целовалась с ним у меня на глазах и сейчас хочешь его спасти, рискуя собой. Иногда думаю, что я для тебя нечто вроде демпфера, чтоб смягчить острое стрессовое расстройство и ПТСР, а также снять сексуальное напряжение!

Но перед этим я целовалась с тобой... С тобой по-настоящему... Также на его глазах, и ему больнее, ведь он точно знает, что с ним целовалась Амелия, а я... всегда буду выбирать тебя...

   — Неправда... — тихо спорю с ним, но уже понимаю, что смысла в этом немного. Внутри давит неприятное ощущение, словно меня предали. — Можно было ожидать такого  от мамы или Рона, но не от тебя. Ты ведь точно знаешь, что сейчас делаешь мне больно...

   — Селестия, я не пытаюсь причинить тебе боль, — оскорблённо вздыхает Рой и пытается заглянуть мне  в глаза. — Пожалуйста, услышь меня, тебе нужна помощь.

   — Потому что хочу спасти его? — стараюсь скрыть своё разочарование. — Тебя это злит? Поэтому ты обесцениеваешь мои чувства? Думала... ты понимаешь меня... видишь... знаешь... но...

   — Понимал! И хочу снова понимать! Впусти меня в твой внутренний мир, — он берёт меня за плечи и разворачивает к себе так, чтобы хорошо видеть глаза.

   — Я стараюсь, правда, как могу, — тянусь к его губам, пытаясь найти понимание хоть так, но он отстраняет меня.

   — Нет. Я больше не могу мириться с этим и не дам тебе отвлечь меня от разговора, — Рой старается сказать это как можно мягче, но слышу непреклонность в голосе. — Если ты будешь пытаться — я просто уйду.

   — Ну так вали! — вырывается из меня обида. Привстаю, вырываясь из его рук. Продолжаю уже тише, надеясь, что он всё же не послушает и останется со мной: — Если не понимаешь насколько ты мне сейчас нужен, если не можешь дать мне немного любви и поддержки... то... я зря приехала... 

Пожалуйста, ну пойди мне навстречу... Обними, поцелуй, скажи, что всё это неважно и подождёт... Я просто хочу снова чувствовать себя в безопасности...

   — Это тебя мама научила разбрасываться людьми, как игрушками? "Не угодил — вали на все четыре стороны", так? — острые тонкие копья его похолодевшего взгляда больно пронзают меня. 

   — Послушай себя! Это даже звучит невменяемо: ты готов уйти от меня, просто от того что хочу тебя поцеловать!

        До конца не могу поверить, что он встаёт и уходит в сторону двери наверх, не сказав больше ни слова.

Не делай этого, Рой... Не будь таким непреклонным и жёстким, когда я так нуждаюсь в тебе... Не манипулируй моим желанием быть с тобой во что бы то ни стало...

         Небольшая комнатка подземелья снова теряет свою особенную атмосферу с его уходом. В горле стоит ком невысказанной обиды и обвинений, что хочется крикнуть вслед. Но даже расплакаться не выходит. Слёз просто нет, только чувство беспомощности. 

Неужели он снова ушёл и бросил меня здесь одну? На этот раз ночью...

        Сворачиваюсь клубочком на кровати, разом потеряв силы бороться за что-то и что-либо доказывать. Выходить в лес после захода солнца не хочется, вообще больше ничего не хочется...

Тебе не придётся так страдать, если не будешь ни к кому привязываться... Все эти клише "любви", "добра" и "справедливости" ничего не стоят, когда остальные выбирают себя, а не тебя... Научись тоже выбирать себя...

        Вот теперь меня пробирает. Когда даже в голосе своего внутреннего врага слышу жалость. Мне нечего ответить, поэтому начинаю просто реветь. Как он мог оставить меня здесь одну, после всего, что пережила? Это не укладывается в голове, но от того ещё горше внутри. Наплакавшись до временного облегчения, незаметно усыпаю.

        В четверть одинадцатого меня будит телефонный звонок. Неохотно тянусь к смартфону и с удивлением обнаруживаю несколько пропущенных от Дуэйна, Макса, Элен и Миранды. 

Миранда! Чёрт! Пропавший ребёнок!...

        Не теряя даром времени, бросаюсь к сумке за детским платком с каплей крови. Лучше места, чтобы сосредоточиться и не найдёшь. Мысленно зову Амелию, но даже её отсутствие меня не оостанавливает. 

Восьмилетний ребёнок! Как я могла забыть о нём в своей сраной жалости к себе?! Идиотка! Давай же...

        Неожиданно ныряю в темноту и снова вижу неопрятное с заросшей щетиной лицо, глядящее на себя в зеркало. Он вытирает грязные пятна на лице, словно смывая грим... И вот он уже пожимает руку солидному мужчине в тёмно-синем деловом костюме, рассчитывая на большие деньги... Внезапно кто-то в его воспоминаниях бьёт его лицом о грязную плитку, кровь уже стекает по ней, но боль, которая разрывает его на части ощущается не на лице... Начинаю задыхаться от боли и подавленного крика... Но вскоре появляется новое видение, дающее передышку: вода капающая с грязного и довольно низкого потолка в ведро... И снова школа, скамья у входа, он разговаривает с мальчишкой... Затем окровавленное животное в грязной луже... и неожиданно вижу... себя. Чужими глазами, его глазами... Я пробегаю мимо, бросив на лету что-то злое в ответ на просьбу о подаянии... Но хуже всего то, что чувствую его удовлетворение, триумф... Наблюдатель знает меня и выслеживает... Он нашёл, что искал. От внезапного озарения меня выкидывает из видения обратно.

Этот человек... Я видела его... Грязный пьянчужка с бородой у больницы... Просил подаяние... И где-то ещё... Я видела его несколько раз... Но почему я вижу его глазами, а не мальчика?... Нет...  неужели?...

        Догадка, которую боюсь озвучить даже в мыслях, взвинчивает меня, как заведённый механизм. Мне нужно срочно увидеть Миранду и сказать ей об этом. Забыв о своих опасениях, спешно покидаю подземелье и только на выходе из заброшенного посреди леса дома вспоминаю, что сейчас поздняя ночь и такси в такое время сюда вызвать будет проблематично.

         Главное добраться до дороги и не заблудиться в темноте. Умом понимаю, что так далеко от города и в такое время здесь вряд ли кото-то встретишь, но всё же отключаю подсветку экрана и в полной темноте пробираюсь в направлении трассы.

        Услышав позади себя хруст, не успеваю даже испугаться, как крепкие руки хватают меня и закрывают рот.

   — Я чуть не уснул, дожидаясь тебя. Ты там что, пасьянс раскладывала? — насмешливые нотки в любимом голосе тут же успокаивают меня и наполняют невероятным облегчением.

   — Отпусти, придурок! Ты напугал меня! Думала... ты оставил меня и ушёл... — не так уж сильно хочу выбираться из его объятий, потому отталкиваю больше для вида. Но сердце уже заполняется благодарностью и радостным трепетом, а губы тянутся к нему. Неготовый к нападению, мой черноглазый теряется и позволяет поцелую захватить всё его сознание.

        Но спустя пару минут отстраняется и закинув меня себе на плечо, начинает уносить в неизвестном направлении. Я даже не могу достоверно возмутиться, потому что прилагаю все силы, чтобы сдержать внутри себя довольное хихиканье. 

   — Оставить такое сокровище без присмотра ночью в лесу? Ты совсем плохого мнения обо мне... — довольно усмехается. С трудом сдерживаю удивление, когда меня засовывают в машину, вместо постели в подземелье.

   — И куда поедем? — теперь мой голос серьёзнее, ведь снова вспоминаю, что заставило меня покинуть подземелье посреди ночи.

   — Отвезу тебя домой... или к Элен... Туда, где будет безопаснее...

   — Мне безопаснее всего с тобой...  особенно сейчас, после того, что узнала, — отвечаю очень тихо и немного жалобно, — беру смартфон и выбираю нужное имя из списка. Это тоже будет на руку, пусть слышит всё.

  — Миранда, простите, что поздно... Я попробовала снова... 

  — Есть результат?! — по голосу ясно, что она и не ложилась спать. Становится стыдно.

  — Не совсем тот, на который вы расчитываете. Это кровь не мальчика... Но я теперь знаю кто его похитил. Карпентер. Вот что сбило меня с толку, это он был в школе и в гриме уличного пьянчужки... Так он, скорее всего, сблизился с мальчишкой. Во время борьбы Джастин оцарапал его. Но он действует не один, я видела хорошо одетого мужчину, влиятельного или просто богатого. Что-то связанное с деньгами. Он получил немалую сумму за это похищение, потому и не просил выкуп. Мне нужна ещё кровь, чтобы всё узнать. Или кровь мальчика... Он скоро выдвинет требование... Он следил за мной, а потом решил пойти протоптанной дорожкой: взять ценного заложника. Цель — я, чтобы насолить Джейсону... Джей был прав... Ищите замученных до смерти животных в окрестностях моста. Я видела раненую кошку возле мусорных баков, где-то у реки... Его рук дело...

   — Любую информацию в любое время суток! Ты поняла?!

   — Да...

   — Он ещё жив? — чувствую её усталость и нервное напряжение, захрипший голос... и надежду.

   — Не знаю... — мысленно извиняюсь за то, что не могу дать ей больше. — Это была не его кровь, не Джастина... Но... Только с живым есть смысл выдвигать требования, он понимает это... Я попытаюсь снова, но этого мне недостаточно. До связи...

   — Во что ты втянута? Что значит "видела"? О ком сейчас речь? — вопрос пронизан неприятным напряжением. Молчу.

        Чтобы избежать новых вопросов, сразу же набираю Элен: дать знать, что цела  и невредима. И затем Ди.

   — Всё в порядке? — задаю вопрос и с неприятным напряжением жду ответа.

   — Сис! Ты ещё спрашиваешь!Ты сама в порядке?! Тебе пора вспомнить, что у тебя есть семья, и мы переживаем! — чувствую упрёк в его тоне, и становится стыдно. —  Ты не можешь вот так всё время пропадать где тебе захочется и не оставлять никаких новостей о себе. Мне казалось... ты доверяешь мне...

   — Ди, прости... Я провела отличный вечер у Элен, ночь и весь сегодняшний день, а потом поехала встретиться с Роем. Я всё ещё с ним...

    — Снова приходил Макс. Этот парень сильно волнуется за тебя, а мне даже ответить ему нечего, ведь сам ничего не знаю... — чувствую, что Ди обижен на меня, но улажу это позже. Повисает неприятная пауза, но он всё же сменяет тему и пытается шутить: — Кстати, Флафф полностью освоился в моей комнате, я здесь больше не хозяин... Здорово, что мы забрали его оттуда...

    — Я рада за вас обоих. Сегодня не жди меня домой и не волнуйся. Обнимаю тебя.

    —  И я тебя, — он отвечает немного удивлённо. Неужели я так сильно не похожа на себя обычную?

    — К Элен? — лаконичное уточнение вместо массы вопросов. Я снова удивлена.

    — К тебе, — отвечаю, полностью повернув к нему лицо и внимательный взгляд. Пытаюсь понять какие чувства им сейчас движут.

         Когда он оставляет старый Додж в тридцати ярдах от своего дома, моё сердце ликует. Он берёт меня за руку и мы молча идём в сторону дома, так же молча поднимаемся на второй этаж в его комнату. И чем она ближе, тем резвее стучит моё сердце, с каждой супенькой быстрее.

   — Нервничаешь? — слегка озадаченно спрашивает меня, закрыв дверь в комнату. Подходит ко мне и помогает избавиться от обуви и пальто.

   — Немного... Не могу дождаться, — отвечаю шёпотом, снимая юбку и свитер с его помощью. Затем колготы и лиф. Трусики оставляю для него,пускай снимает сам.

         Он легко целует меня и направляет в сторону кровати. Я забираюсь под одеяло и любуюсь как он неспешно снимает тонкий свитер и футболку, затем джинсы,кладёт всё на стул. Подходит к кровати и со вздохом забирается ко мне под одеяло.

Воздух в этой комнате, клянусь, совершенно особенный...

        Тянусь к своему наркотику, но он не даёт мне пошевелиться, просто отвернув меня от себя и крепко обняв. Совершенно не то, чего ожидала, но помню похожий момент и как сломила его броню. Лёгкая хитрая улыбка касается моих губ.

   — Что бы ты там ни задумала, лиса, хочу предупредить: мы будем просто спать, в ином случае я уйду ночевать в комнату Джейсона. Больше никакого секса, пока ты не сможешь рассказать и доверить мне всё... и пока не начнёшь терапию.

  — Но...

  — Мои руки не дают тебе заснуть? — словно с насмешкой шепчет мне на ухо и пытается отодвинуться и убрать эти самые руки, но я хватаю их и слишком быстро соглашаюсь на условие вести себя тихо и прилично.

   — Ты больше не хочешь меня? — стараюсь звучать совсем расстроенно и жалко.

   — Второй раз этот трюк не сработает, — снова чуть усмехается и, вдохнув с явным удовольствием запах моей шеи и волос, чуть крепче прижимает к себе. —  Сладких снов, Принцесса...

От нежности  в твоём голосе даже мёртвая принцесса воскресла бы... Сегодня соглашусь на твои чудесные объятия, но завтра, Геллофри, я поборюсь за большее...