Мы синхронно встаём, улыбаясь друг другу, приводим в порядок одежду. Он пальцами причёсывает мои короткие волосы, и пытаемся тихо выйти за дверь, но там нас уже ждёт целая компания.

   — Это вы-ы?! — не может сдержать эмоций удивления, недоумения и недовольства тот самый врач,что отчитывал меня за несоответствующее поведение и подглядывал мельком за нами. Он явно ожидал увидеть кого-то другого. Переполненный возмущением, он уходит, махнув рукой.

   — А мы тут ставки ставим на то, кто решил уединиться в палате умершего накануне мистера Чепмена, — бодро усмехается ещё один смазливый молодой врач. — Кому же настолько не терпится? Даже я, наверное, не смог бы, — смеясь он отправляется по своим делам.

   — Ну и ну, — улыбается сама себе миловидная темнокожая врач и тоже уходит.

   — Вы должны понимать, что такое поведение в стенах больницы неприемлемо и неуместно, — пытается звучать строго и одновременно скрыть расползающуюся улыбку ухоженная женщина постарше в бирюзовом медицинском халате хорошего качества. Впредь, это не сойдёт вам с рук, молодые люди!

   — Видимо, эта девушка действительно лечит его гораздо эффективнее Хадлера, вот он и бесится. Может, вас пора выписывать?

        Они все продолжают что-то говорить, некоторые уходят, Рой просто стоит, обнимая меня, сгорающую от стыда, с лёгкой саркастичной улыбкой и каменным спокойствием. Его поведение придаёт и мне немного терпения и спокойствия, хотя так стыдно мне не было ещё ни разу в жизни.

   — Может и пора, — с самоуверенной улыбкой отвечает мой черноглазый. — Много поставили? — задаёт он вопрос ещё одному медработнику, глядящему на нас с негодованием и разочарованием.

   — Лишние три смены теперь отпахать, — бурчит он в ответ и уходит, словно вспомнив о важных делах.

   — У нас тут свои развлечения, но вы должны понимать, что повторять подобное не стоит, — говорит ещё одна юная темнокожая интерн. — Вот Элли-то расстроится, — бормочет она себе под нос, уже уходя.

   — Почему? — не сдерживаю любопытства, схватив её за рукав в последний момент.

   — Она до последнего надеялась, что вы — его сестра, — отвечает девушка, кивнув в сторону моего парня, и уходит.

Надеяться на это, увидев, как мы смотрим друг на друга, может только совсем идиотка...

   — Выходит, я не ошиблась, решив, что она положила на тебя глаз. Нельзя так улыбаться всем медсёстрам и интернам! — больно щипаю своё счастье за бок.

   — Кажется, нам с тобой только что повезло и никто не собирается вызывать полицию нравов, — хитро улыбается порок моего сердца.

   — Мне ещё никогда не было так стыдно, — признаюсь вдруг. — К моей репутации хренового пациента и пособницы убийцы скоро добавится ещё пара неприятных титулов.

   — Если это важно, могу сказать, что буквально не оставил тебе выбора. Возьму всю вину на себя, — держа меня за руку, он поднимает мою кисть к губам и целует костяшки пальцев, всё ещё ухмыляясь.

   — Ну, если твоя репутация тебе уже не так важна, то, пожалуй, стоит именно так и сказать, — нагло улыбаюсь своим любимым смоляным глазам. — Ты и правда не оставил мне выбора.

   — Так это было изнасилование? — снова шутливый тон, но в глубине глаз мелькает секундное сомнение, и это расслабляет меня. Значит, не одна я всё время под атакой сомнений и страхов.

   — Это было хорошо спланированное соблазнение, — нахально вру ему в глаза, пытаясь похвастаться.

   — Спланированное кем? — останавливается и, повернувшись с кривоватой самодовольной усмешкой, чуть склоняет голову набок.

Он намекает, что продумал и это?!...

   — А вот это хороший вопрос, — растерянно роняю, засомневавшись в том, что хорошо всё понимаю. — Кажется, ты выиграл.

   — Как легко заставить тебя сомневаться... Возможно, я пытаюсь сохранить лицо, проиграв в первую же секунду сражения и потеряв все боевые единицы? — снова нежно гладит меня взглядом. Чувствую себя совершенно беспомощной, слабой и безмерно счастливой под этим взглядом.

   — Тогда давай примем факт, что нет ни победителей, ни проигравших. Это было нечто вроде непредвиденного урагана, стихия...  — говорю просто чтобы узнать, что он ответит.

   — Для меня не стыдно сдаться такому достойному противнику и не ссылаться на стихию, — его шёпот возле моего уха рождает новые искры ощущений.

Он правда думает, что я планировала соблазнить его в больнице? Хотя не скрою, ужасно хотелось...

        Рой заходит в свою палату и со вздохом садится на постель. Я, замершая на входе, обращаю внимание на этот вздох и затем на шаги в коридоре. Завидев недовольного врача, которого вроде бы назвали Хадлером, так же захожу и суетливо бегаю глазами по палате, пытаясь отыскать место, где спрятаться.

   — Просто присядь и успокойся, — терпеливо произносит Рой.

   — У меня, откровенно говоря, просто нет слов! — раздражённо бросает на входе Доктор Хадлер и окидывает меня осуждающим взглядом.

   — Не стоит винить мою девушку в том, что она не сумела мне отказать. Если хотите привлечь нас к ответственности — вся вина на мне, — спокойно, с едва заметным оттенком угрозы произносит Ройситер. — Вы ведь хотели проверить в каком я состоянии и насколько хорошо контролирую свое тело, — уже более расслабленно и со смешком добавляет. — А кроме того, судя по реакции свидетелей и ставкам, у вас такое не редкость.

   — Вам повезло, что Джулия МакДермотт, наш главврач, была в хорошем расположении духа и восприняла это просто безобидной шалостью влюблённых подростков. Всё могло обернуться серьёзными последствиями, и для меня в том числе!

   — Мы понимаем это и приносим свои... извинения, — встреваю, чтобы не чувствовать себя мебелью, а заодно справиться со смущением. — Там... по пустынной дороге к больнице... — тяжело вздыхаю, уставившись в стену пустым взглядом. Пора припомнить уроки актерского мастерства и часть своих чувств. — ... я была ранена, сломлена и испугана. И боялась не жестокого убийцы, который мог нас преследовать, а того, что не успею... не успею спасти двоих раненых важных для меня людей. До сих самых пор не могла поверить, что всё обошлось... потому поддалась чувствам. Такого больше не повторится в стенах больницы, — становится легче оттого, что разделила ответственность за произошедшее вместе со своим Геллофри.

   — Надеюсь! — достаточно строго отвечает Стивен Хадлер с чувством некоторого облегчения и выполненного долга. Затем поворачивается к Рою. — Полагаю вопросы о головокружении неуместны. Пора отправить вас на мрт.

   — В связи с... недавними событиями...  — пытается скрыть довольную улыбку мой черноглазый, — думаю, пора обговорить дату моей выписки. Я чувствую себя превосходно и...

   — Не торопите события, Геллофри, — нетерпеливо обрывает его слегка раздражённый доктор. — Все мы уже убедились, что вам значительно лучше... Но, я хотел бы провести все необходимые исследования и, если позволите, несколько необязательных, но важных именно мне, как практикующему нейрохирургу, — под конец его тон становится менее уверенным и более просящим, что вызывает любопытство.

   — Что-то со мной не так? — прямо спрашивает Рой, чуть сузив внимательные глаза.

   — Наоборот, — нахмурившись отвечает Хадлер. — И это довольно странно. В медицинской практике не так много пациентов с такими высокими показателями состояния здоровья и такой скоростью восстановления клеток. Я хотел бы изучить ваш мозг. Это может дать ответы на некоторые проблемы, с которыми мы часто сталкиваемся при подобных травмах.

   — Хорошая генетика, наверное. Думаю, мы сможем прийти к компромиссу в вопросах выписки и дополнительных обследований.

   — Что ж, я доволен вашим состоянием. Завтра по плану КТ и МРТ... а ещё лучше сегодня, после обеда, — доктор прячет неуютное смущение и напрашивающуюся довольную улыбку, погрузившись в свою стопку бумаг с серьёзным видом. — Да, к слову, утром приезжала ваша бабушка, но узнав, что здесь ваша... девушка, она поговорила со мной о вашем состоянии и отправилась домой.

   — Спасибо, я позвоню ей.

         Нейрохирург наконец-то отправляется по своим делам в весьма задумчивом, но уже без недовольства настроении. Думаю о том, что и мне пора.

   — Иди ко мне, — зазывает меня Рой маняще ласковым тембром. Борюсь с рефлекторным желанием сразу же броситься к нему.

Да что со мной, блин, происходит?! Это уже и не сошлёшь на гормоны...

— Издеваешься? — переспрашиваю, нахмурившись. — А если кто-то увидит?

   — А ты не хочешь? Немного поздновато строить оскорблённую невинность. Мы же всю ночь так провели, — посмеивается с меня. Хочется поспорить, что это было до секса в чужой палате, где накануне ещё и кто-то умер.

Но мы ведь не знали этого...

        Вместо спора подхожу и укладываюсь на бок возле него, уже предчувствуя, что Рой хочет что-то выпытать у меня. Устраиваюсь у него под рукой, уткнувшись носом в больничную рубашку с уже более ощутимым запахом его тела.

Этот запах...

        Больше не скрываю, что наслаждаюсь им. Терпение не мой конёк, потому сама подбадриваю его:

   — Спрашивай, — вздыхаю и чувствую, даже не видя, как он слегка улыбается в ответ.

   — Кто заставил тебя плакать?

   — Фелисити...

   — Ты наконец поняла, что она не та, кем прикидывается?

   — И ты?! Откуда знаешь?! Почему раньше не сказал?! — срывающимся голосом задаю вопрос.

   — Я немного лучше разбираюсь в людях, Солнце. А ты должна была сама дойти до этого...

   — Но не дошла...  — отвечаю разочарованно. Меня обвели вокруг пальца, как наивное дитя. — Она сама призналась... Строить из себя идиотку из-за меня?! —  срываюсь чуть более раздражённо, чем обычно. — Зачем? Это даже звучит глупо. А затем ещё и обвинить меня в этом...

    — Уверена, что она обвинила тебя именно в этом? Убили её мать... А Фелисити и до тебя строила из себя полнейшую идиотку.

        Я поведала о нашем конфликте слово в слово. Пришлось также рассказать о том, что именно Джейсон убил её мать. К моему удивлению, Рой реагирует на это не так, как ожидала.

   — Бросить её раненую на растерзание маньяку было бы ещё более жестоко. Возможно, это был единственный выход на тот момент. Как я не рассмотрел в охраннике долбанного психа, вот что меня волнует? Сколько их всего?

Он правда начинает оправдывать Джея или подыгрывает мне, чтобы была более откровенна?...

Зато я рассмотрел в нём опасность ещё в школе, но недооценил... Но, как оказалось, я и тебя, принцесса, недооценил...

   — Не смей меня так называть! — вся моя нервная система взвинчивается от слова "принцесса" голосом Марвина. Так меня называют только Джей и Рой, я наконец привыкла к этому.

   — Это снова происходит? — хмуриться Рой, приподняв моё лицо к себе за подбородок. — Ты там с моей иллюзорной матерью ругаешься или ещё с кем-то?

   — С Ами мы не ругаемся... никогда, — устало отвечаю, отворачивая лицо. Не могу видеть это его разочарование и расстройство в глазах.

   — Как не стоит тебя называть? Наверное, мне тоже стоит знать, — переводит тему в другое русло, не теряя бдительности охотничьей собаки, почуявшей добычу. Молчу. — Лести, сладкая, — тон становится умоляющим, — поставь себя на моё место: я слетаю с катушек от неведения и даже не представляю какие события в твоей жизни пропустил, какие ужасы ты пережила, что настолько переменило тебя. Ты должна хоть по крупицам выдавать мне информацию. Обещаю, буду принимать её более спокойно и адекватно. Если хочешь поделиться — сейчас самое время. Почему у меня ощущение, что ты не с одной... Амелией... всё время общаешься внутри себя? — заметно, что он с трудом произносит имя своей матери.

   — Чтобы ты хоть что-то понял, придётся рассказать всё с самого начала. Но... не проси всего сразу, просто не вынесу этого заново... Постараюсь по частям посвящать тебя.

        Совершенно не вовремя звонит мой мобильный. Всего два предположения, и оба не вызывают радости.

Лучше Миранда... Господи, пусть это будет Миранда, а не Ронан...

   — Да? — осторожно отвечаю на незнакомый номер, встав с кровати и отойдя недалеко. Понимаю, что это не поможет с суперслухом моего черноглазого, но так чувствую себя спокойнее

   — Сис, тут к тебе пришёл какой-то Макс, с твоими вещами, так он сказал. Парень очень настойчив и считает, что ты дома, и я просто не пускаю его к тебе, а Хейз бесится и угрожает вызвать полицию. Тебе нужно хоть иногда ночевать дома... я тоже волнуюсь...

   — Ди, Макс рядом? Передай, пожалуйста, ему телефон, но прежде я попрошу тебя дать ему столько денег, сколько он скажет. У тебя есть наличка?

   — Наличка есть в сейфе, у меня только карта, ты ведь знаешь. Если скажешь мне код сейфа...

   — Код сейфа это твоя дата рождения плюс номер машины отца. Потом объясню тебе всё. Там много денег? Кто-то ещё знает о них?

   — Всё, что ты тогда не забрала. Я не брал ничего и не считал. Мы просто закрыли сейф тогда и в спешке покинули дом, помнишь?

   — Это хорошо. Ди... Я люблю тебя и... Спасибо!

   — И я люблю тебя, Сис. Ты в безопасности?

   — Да, всё в порядке. Я в больнице у Роя. Передай трубку Максу.

        Оборачиваюсь и ловлю на себе нетерпеливый и суровый взгляд. Он будет ждать объяснений ещё и о том, кто такой Макс...

Вот же чёрт! Почему в этом мире всё так сложно?...

Ты ещё и мне уделить время обещала, сахарочек... Мне нужны твои страх и боль...

   — Принцесса? Ты в порядке?! Я звонил четырнадцать раз за последние сутки! Где ты? Ты в опасности? Только дай знать, и я вызволю тебя откуда угодно!

   — Макс, угомонись. Я просто не дома.Спасибо, что принёс мои... вещи. Можешь оставить их у моего брата, он рассчитается. И перестань называть меня "принцессой", твою мать, я серьёзно!!!

   — Я не волнуюсь о деньгах, я волнуюсь о тебе. Где ты? Я приеду, хочу тебя видеть.

   — Сейчас не лучшее время, Макс. Вспомни, что говорила тебе... о нас.

   — Я просто хочу тебя защитить... как друга...  — недовольно добавляет последние два слова.

   — Мы увидимся, но не в ближайшее время. Спасибо тебе за всё.

   — Вот так просто? Вспоминаешь меня, когда тебе что-то нужно, и даже не можешь забрать это лично?! Меня отфутболить не выйдет. Я заберу вещи с собой — ты знаешь где меня искать. Это мои условия.

         Телефон замолкает, но связь не обрывается. Пока я, зависнув, обдумываю, как решить назревающую проблему непонимания с Максом и объяснить всё моему Геллофри, в телефоную трубку врывается наиболее неприятный мне голос.

   — Дай сюда! Селестия, где ты?! Ты немедленно вернёшься домой! Я соберу твои вещи и перевезу всё к себе. Больше не намерен терпеть твои постоянные исчезновения и то, что ты ночуешь где попало! Пора выслушать мои правила и условия! Я выезжаю за тобой.

   — Не надо, у меня ещё есть дела. А потом должна проехать в участок с Заместителем Шерифа, она уже тоже выехала за мной.

   — Я только что разговаривал с ней, и она вряд ли догадывается о том, что "уже выехала за тобой". Хватит! Собирайся, за пять минут я буду у больницы!

   — Какого хрена?! Откуда знаешь, что я в больнице?! — вспыляю, теряя самообладание и наполняясь праведным гневом, как кипящий чайник бурлящим кипятком.

   — Где ещё ты можешь быть, как не с ребёнком, которого хочешь усыновить? Или я ошибаюсь? — коварно задаёт вопрос. Мы оба знаем, что он в курсе, где именно нахожусь, но раз затевает эту игру — я подыграю ему.

Чёртов придурок всё ещё следит за мной!...

   — Можешь выезжать, но я покину больницу не раньше, чем закончу здесь свои дела! — чеканю каждое слово.

        У меня даже нет времени толком объясниться с моим любимым Геллофри. Он лишь закрывает на пару бесконечных секунд глаза, затем, открыв их, кивает, мысленно позволяя мне схватить пальто с сумкой и убежать к машине, чтобы успеть добраться к другой больнице.

        Совесть напоминает мне, что уже несколько дней я не приезжала к малышу Рикки. И вот сейчас я должна им прикрываться, даже не навестив его.

К чёрту Рона, подождёт!...

        К счастью, нигде не видно машины Хейза, потому отправляюсь в палату к Полу, но не застаю его там. Неприятное ощущение спазмом скручивает внутренности. Вещи его на месте, но не могу избавиться от плохого предчувствия.

    — А ты, зачастила сюда, Стенсон. Неужели думаешь, кто-то поверит в то, что ты святая и хочешь помочь этому ребёнку? Или пытаешься искупить свои грешки? — насмешливо-колючий голос впивается в меня, как скобы из степлера: не смертельно, но неприятно и очень раздражает и без того натянутые нервы.

   — Шелли... Может, поговорим, как цивилизованные люди? — стараюсь не звучать агрессивно или надменно, несмотря на то, что её манера общения заставляет обороняться.

   — И что же ты мне поведаешь интересного? — саркастично вопрошает озлобленное существо ростом ниже меня с неизменно алой помадой на губах.

Именно эта помада привлекла меня и её дерзкие глазёнки... Словно заявляя "Ну давай, попробуй заполучить меня" , и я купился... Так и хочется подрочить на её окоченевшее в ужасе личико с этими алыми губками...

        Сама того не осознавая, отворачиваю голову в сторону и искривляю лицо в гримасе омерзения, слёзы выступают на глазах. Понимаю, что ничто не изменит это чудовище во мне...

   — Хочешь взять меня за душу показными слёзками?! — жестоко звучит безучастный тон девушки. Она медленно приближается ко мне с нагловатой и жестокой улыбкой, прожигая своими кофейными глазами. — Считаешь, что все мы поверим в твою непричастность и простим, только потому что ты взялась усыновить обречённого калеку?

   — Не называй его так! — зло шиплю сквозь слёзы.

Дура! Она даже не понимает, что мне её искренне жаль!...

   — Решила мне тут расплакаться и размазать сопли по лицу?! А знаешь как я кричала в надрыве в подвале школы, когда меня насиловали куском железной трубы, а затем заставили давиться собственной кровью? Кто выбрал меня, скажи?! Ты или он? Ты наблюдала? А потом он,перевозбудившись, самозабвенно трахал тебя? Вам нравится такое? Смотреть, как другие в муках умирают? — её спокойный, даже ласковый голос пугает больше, чем если бы она истерила сейчас.

   — Меня там не было. Я тоже была в плену и испытывала ужас и боль. Что ты хочешь услышать от меня, Шелли? Что мне сказать, чтобы тебе стало легче?

   — Хочу услышать, что ты сдохла в мучениях, чувствуя, как твоё тело теряет каждую каплю своей крови, — то, как она произносит мне это в лицо, сродни той кислоте, что до него не долетела в прошлый раз...

        Она уходит, а я так и остаюсь стоять, чувствуя, как внутри всё жжёт от яда её слов, от кислоты её ненависти. Как же сложно просто притвориться и убедить себя, что этого только что не произошло; что смогу оправиться и сделать вид, что это никак ко мне не относится.

Помогло бы это, если бы я сразу сдалась Джейсону? Он не был так опасен для меня, как для всех этих девушек Марвин... Я всё-таки совершила ошибку... Выбрала себя...

Как и все в этом мире... Сначала мне тоже было сложно убивать, но потом я выбрал себя...

Как я успела забыть сколько жизней ты угробил, мразь! Если бы только можно было убивать тебя много раз подряд снова и снова...

Ты... !!! — начинает он реветь и рычать как дикое животное, так, как никогда ранее. Меня покрывает толстым слоем гусиной кожи от нехорошего предчувствия, и слабость предательским ядом разливается по венам. Вдруг ощущаю резкий укол внутри и затем последовавший взрыв невыносимой боли в лёгких, словно они разлетелись в ошмётки. Начав задыхаться, валюсь на колени, затем полностью на пол, оглушённая ужасным чувством несоизмеримой тупой разрывающей пустоты в груди. Темнота и боль заглатывают меня зубастой пастью.

   — .... ну давай-давай-дава-а-а-ай, Мариса! Давай позвоним Селестии, то есть Джин, я помню, нельзя говорить о...

   — Пол, наберись.... О, Боже!... Пол! Кнопка!!! Срочно жми кнопку!!!

   — Что случилось? — испуганный плаксивый голос ребёнка так звонко отражается колоколом в моей груди. — Я нажал! Скажи мне, что случилось? Пожалуйста!

— Никогда, слышишь?!!!! Никогда не повторяй этого, или я прикончу тебя! Размажу как букашку по всему твоему золотому полю!!! Маленькая злобная тварь, ты поверила, что имеешь власть надо мной?! — голос великана разрывает мои барабанные перепонки, а срыващиеся тяжёлые, словно сюрикены, снежинки с неба обжигают и до крови царапают кожу.

— Никогда-а-а!!! Слышишь? Ты застрянешь здесь со мной на вечность и оглохнешь от моего голоса, я изрежу тебя на кружево и застелю кровавым тряпьём весь твои мир!!!

— Хва-а-ати-и-ит! — кричу сквозь жестокий ветер и острые лезвия снежинок.

Пытаюсь убежать, но в какую сторону ни подалась бы — навстречу мне ранящая вьюга. Тёплая кровь струйками бежит от многочисленных порезов, а я всё пытаюсь спасти себя и так громко рыдаю, хоть и не слышу саму себя от завывающего ветра и ужасающего звука царапающихся друг о друга крошечных металлических лезвий.

— Пожалуйста-а-а! Я поняла-а-а!!! — умоляю монстра прекратить, и только образ черноглазого человека в белой рубашке всплывает в моём сознании. Я так хочу его позвать, но не помню имени.

— Я заставлю тебя прожевать и проглотить свой язык, взобью блендером твои мозги, если ты позволишь себе вспомнить и повторить это!!! — ледяной великан огромными ручищами загребает комьями землю с несчастными колосками и разбрасывает вокруг себя. — Я уничто-о-ожу тебя-я!!!

— Больше не буду!... Пожалуйста, хва-а-атит... не буду... не буду... больше не буду... — шепчу ослабшая в луже тёплой крови...

   — ... судороги не прекращаются! Еще пять кубиков, быстро!А ещё жар и бред! Мы не сможем провести КТ в таком состоянии! Предполагаемый диагноз?! Флендри! Каков диагноз?!!!

   — У неё... было воспаление лёгких и глубокий ожог второй степени на ноге. Наружную инфекцию я исключаю. Возможно сепсис или менингит и отсюда Инфекционно-Токсический шок.

   — Флендри, ответственность на тебе! Надейся на хороший исход или тебе не быть врачом!

Снежинки превращаются в голубые горящие искры пожара. Небо красное, а лужа моей же крови кипит вокруг меня. Где-то вдалеке слышен погребальный тамтам. Он звучит равномерно, циклично и, судя по звуку и вибрации земли, приближается. Я знаю, когда приблизится — он раздавит меня звуком. Какая ужасная смерть!...

— Никогда больше ты не сможешь произнести этого!!! — снова проносится раздирающий кожу грохот его голоса.

— Нет, пожалуйста, не надо... — плачет кто-то рядом детским голосом. — Помогите!!!

Гляжу на свои маленькие ручонки и понимаю вдруг, что это плачу я. Маленькая, слабая, беззащитная, лежащая на холодной земле, а вокруг меня скалящиеся волки, что учуяли кровь... 

"Ребёнок не сможет противостоять волку, я беспомощна..."

   — Джинни, ты ведь обещала стать моей мамой... помнишь?

Рядом оказывается мальчик с золотистыми глазами, горящее небо позади него меркнет и становится светло серым и дымным...

   — Обещала? — спрашиваю тихо, возвращаясь в реальный мир и всё явнее видя его перед собой... — П-о-ол, малыш...

        Теперь вижу, что его глаза не такие ярко-золотые и что они смотрят мимо меня. А позади него стоит чернокожая красивая женщина со слезами на глазах.

    — Ты видишь меня? — с надеждой спрашивает она меня. — Я рискнула своей работой и отпустила тебя из больницы! И вот как ты мне отплатила? Даже не знаю кого мне больше хочется вздёрнуть: тебя или себя. Я пережила семь кругов ада, пока пыталась оказать тебе помощь и не дать умереть! — гневно и вместе с тем обиженно шепчет мне Мариса Флендри.  — Срочно её на КТ, пока в сознании. Пол, ты остаёшься здесь!

   — Но это я вытащил её оттуда... и защитил от волков! — обиженно заявляет девятилетний мальчишка вслед удаляющейся кушетке на колёсах.

Он видел волков?...

   — Могу дойти сама, — заявляю бесцветно плывущим перед взором силуэтам медработников.

   — Ага, как же, — отвечает насмешливый мужской голос.

   — Лежи и не рыпайся, — слышу гневный шёпот Флендри.

   — ... масса дел и совершенно не до больницы сейчас, — устало и упрямо заявляю в двигающуюся пустоту.

   — Доктор Флендри! Куда вы везёте мою девушку, позвольте узнать?

   — Ей стало плохо в палате Джетсона и мы, оказав ей первую помощь, хотим разобраться, что угрожает вашей девушке, — жёстко отвечает сильная духом афроамериканка тоном, не терпящим возражений.

   — Не знаю, что за игры вы с ней затеяли, но я устал от этого театра! — злобно шипит где-то недалеко от меня противный голос Рона.

Фу... и я с ним спала...

   — Селестия, вставай, мы едем домой. Нас ждёт очень серьёзный разговор, — внезапно меня больно хватают меня за предплечье и тянут вверх и в сторону.

   — Послушай мужик, взгляни на неё и очнись! У девчонки жар и только что был приступ с судорогами. Мы втроём пытались привести её в чувство. Сейчас она отправится на томографию, а ты посидишь тихонько в коридоре. Или ты дашь нам выполнять свою работу, или я вызову охрану!

   — Я её муж и я сам буду решать, куда она отправится. Отвали!

        Раздаётся удар, а за ним ещё один, более громкий, и множество разных голосов смешивается в какофонию. Меня снова везут, не давая шанса зрению сфокусироваться хоть на чём-то.

   — Ну и ублюдок её женишок. Мужем назвался, слыхали?! Может, стоит осмотреть её на предмет домашнего насилия? — слышу недовольный мужской голос.

   — Даже не знаю... Учитывая всё, что произошло... У неё достаточно ран на теле... — голос принадлежит Марисе.

Уже даже не пытаюсь разглядеть что-либо в плывущей перед глазами картинке.

   — Да, но новые-то мы заметим. Этот явно любитель распускать руки, — снова мужчина.

   — Ты в норме? — ещё один незнакомый голос принадлежит молодой женщине или даже девушке. Не успеваю ответить, как он отвечает, дав понять, что вопрос был адресован не мне.

   — Да. Поверь, я ему покрепче врезал. Придурок наверняка не привык тягаться с достойными соперниками.

   — Он может подать на нас в суд... — снова Мариса.

   — Он ведь первый ударил, все это видели, пока я пытался спасти его невесту. Пусть попробует! Я лечил шерифа и дочь окружного судьи.

   — Дай Бог, чтобы всё обошлось, — слышится вновь третий голос. — Кажется, подействовало, она усыпает, температура стабилизируется.

   — Да что ж за исчадие ада на наши головы! Когда она прекратит приносить одни проблемы и несчастья этой семье?!  — разрывает пустоту недовольный голос.

   — Бабушка, не говори так, — заботливый голос брата даже в полусознании вызывает улыбку.

Да, Дуэйн в разы смелее меня, коль не боится называть её бабушкой...

   — Не смей так обращаться ко мне! О, гляньте, кто почтил нас своим присутствием, — сарказм не может скрыть испуганного блеска её глаз. — Так ты балуешься наркотиками, дорогуша? Меня не обманут твои купленные докторишки. Бред, судороги... Что это? Героин? Экстази? Едва придёшь в себя — я вытрясу это дерьмо из тебя и привяжу к трубе в прачечной. Запомни мои слова, Селестия Сизли!

         Упоминание родовой фамилии нашей женской линии вызывает приступ тошноты и необъяснимую панику. Пока пытаюсь отдышаться и снова сфокусировать зрение, в палате становится больше голосов. Неужели Таэлия?

   — Моя девочка просто нуждается в хорошем кофе. Она очень любит кофе, вот увидите, сейчас ей станет гораздо лучше! — почти визгливый голос мамы сейчас буквально режет по ушам.

   — Тэлли, не обожгись, нам некуда спешить. Теперь её будут держать здесь несколько дней, — вот и недовольный голос Хейза.

   — Мам, она не любит кофе, — пытается остановить несущийся поезд Дуэйн.

   — Не говори глупости, Джеральд! Дорогая, вот, попробуй, это то, что поднимает меня на ноги в худшие дни, — мне в руки всовывают горячий стаканчик с напитком, пальцы обжигает. — Помню, как мне стало плохо перед показом в Берлине. Корсет затянули так, что мои рёбра смяли все органы...

         Стараюсь не слушать её радостно-взвинченный голос и отворачиваюсь от сликом интенсивного и едкого запаха  из стаканчика с кипятком и чёрным напитком.

Надо на что-то отвлечься, или я сойду с ума... Надолго ли меня упекут в тюрьму за убийство родственников в состоянии аффекта?...

Ами?

Амелия?!

        Никто не отвечает мне. Неприятный озноб проходит по спине, резко встаю из лежачего положения в сидячее. Мне в лицо снова суют стакан с кофе с каким-то набором звуков, но я не слушаю его, судорожно пытаясь отыскать в себе хоть малейший отзвук шелестящих крыльев.

   — Ами, нет... — слёзы крупными каплями выстилают поверхность глаз и убегают по щекам вниз.

   — Миссис Стенсон, в её состоянии категорически нельзя пить кофе и другие энергетические напитки!

   — Я хотела как лучше...

        Я в слезах и отчаянии смотрю на Марису и пытаюсь понять, как она отнесётся к просьбе принести мне немного донорской крови женского пола, желательно со светлым разумом и свободным сердцем.

   — У меня результаты твоих анализов и обследований, — с неясным выражением в глазах обращается ко мне женщина. — У тебя нет ни одного подтверждённого диагноза из прогнозируемых. Я только сейчас узнала, что перед нашим приходом ты встретила Шелли Уильямс. Прошу простить мои слова. Полиция уже допрашивает её и её мать, а мне нужно, чтобы ты вспомнила всё, что она говорила и делала при вашей встрече и что было до этого. Это какой-то токсин? Что ты помнишь?

   — Я доберусь до этой мелкой сучки! На этот раз ей не сойдёт это с рук, — с другой стороны мою руку берёт Ронан, и у меня даже нет сил вырвать её. — Селес, прости, что я сорвался там в коридоре, я правда думал, что ты просто нашла повод не переезжать ко мне.

   — Так что со мной? — спрашиваю, хоть и сама догадываюсь, вспоминая обрывки своего сна и того, что произошло до.

   — Ты мне скажи, — растерянно отвечает Мариса. — то, что происходило на моих глазах совершенно не вяжется с тем, что говорят обследования сейчас, спустя всего несколько часов, и это должно иметь какое-то объяснение. Из-за судорог мы не могли удержать тебя в аппарате КТ, а во время МРТ ты начала кричать, звать на помощь, и у тебя пошла носом кровь. А до этого... Это не передать словами.

   — Вы врач или санитарка?! Вы можете ответить что с моей внучкой, или нам поискать другого специалиста и нормальную клинику?!  — величественно-недовольный тон Джо явно задевает Марису, но она просто игнорирует яд и нападки моих родственников, пока ждёт от меня хоть какого-то объяснения.

   — Это не Шелли... Она ничем в меня не кидалась на этот раз... кроме гадких слов, конечно...

Боже, Ами, я не переживу расставания с тобой... Не могу остаться один на один с ним...

   — Это выглядело так, будто мы не сумеем тебя спасти... и вдруг сейчас всё почти в норме... Помоги понять хоть что-то... Возможно, какой-то яд... Она прикасалась к тебе? К открытому участку кожи?

   — Нет, я же говорю, это не она виновата...

   — А кто, Селестия? Мне нужно что-то написать в заключении и что-то сказать полицейским. Мы проверили все твои органы, очагов воспаления нигде нет, анализы крови в норме, кроме низковатого гемоглобина, но это не критично и совершенно не передаёт ту картину, что видели три врача пару часов назад.

Ами... как мне сбежать отсюда? Пожалуйста, отзовись...

   — Не знаю, ничего не знаю...

   — Подумай... Ты сильно напугала меня, и я обзвонила всех, чьи номера нашла в твоём телефоне, пытаясь связаться с родственниками или хоть кем-то, кто сможет принимать решения о твоей реанимации. Это нельзя так оставить. Именно я выписала тебя отсюда почти полностью здоровой и невредимой. Ты на моей ответственности...

   — Всех? — глупо переспрашиваю, уже увидев родную лохматую прическу, перевязанную поверх эластичным бинтом. — Рой... — неосознанно произношу его имя, как молитву. В этот момент мою правую кисть сжимают до боли и хруста. Поворачиваюсь и вижу холодную ненависть в глазах Ронана Хейза, направленную на моего любимого Геллофри.

Он знает... О, Боже... Он опасен для Роя... Значит слежку за мной не прекратили...

        Ройситер жадно шарит по мне глазами, желая убедиться, что со мной всё в порядке, затем переводит гневный взгляд на Хейза.

   — Что случилось, Лести? — растягивая слова, терпеливо и тихо спрашивает меня мой порок сердца. Но я его слышу, сквозь гомон голососв в палаье и снаружи. Мир замирает. Он снова смотрит на меня, так внимательно, словно ждёт разрешающего сигнала на убийство Ронана Хейза.

   — Я почувствовала себя плохо после перепалки с девушкой, жертвой Ма... второго Охотника, — вдруг понимаю, что не могу произнести имя своего узника и своего же тюремщика.

   — Кто это, дорогая? Какой милый мальчик, — сладко лепечет мама, поправляя волосы. Боже, она флиртует с Роем?!... Все наконец обращают пристальное внимание на стоящего в проходе Геллофри-младшего.

   — Это... — воздуха не хватает. Передо мной стоит выбор открыть все карты и поставить Роя прямо в центр мишени под прицел ненависти Хейза или ранить самого ценного для меня человека. — Это Рой, кажется... не помню фамилии, просто ещё один влюблённый недоумок с моей школы... 

Пожалуйста, ты ведь всё поймёшь? Правда ведь? Не могу сейчас назвать тебя своим парнем... Слишком много всего навалилось...

   — Ты тоже проходишь здесь лечение? — игриво спрашивает Таэлия. — Милая, мы пригласим твоего друга на свадьбу? — улыбается мне мама и поправляет край одеяла. Снова переношу свой оторопело-виноватый взгляд с мамы на него.

Откуда он здесь? Или у меня галлюцинации, и я сейчас говорю с воздухом?...

   — Не здесь вообще-то! Этот влюблённый недоумок пешком пробежал четыре квартала от нашей больницы до этой после чьего-то поста в соцсетях! А мне пришлось бежать следом, на случай если мой пациент умрёт где-то на полпути. Теперь мы можем вернуться?... — с презрением глянув в мою сторону, Хадлер хлопает по спине моего черноглазого с холодным разочарованием на лице и удаляется.

        Они так быстро исчезают, оставив меня наедине со стервятниками и моей внутренней болью и страхами. Хочется кричать от досады.

Нет, Рой... Ты же такой умный, ты ведь всё поймёшь... пожалуйста...

   — Мариса...

   — Пока мы не определили, что ей угрожает, вам лучше оставить её и дать поспать, — обращается всё понимающая доктор ко всем присутствующим.

          Когда незваные гости наконец покидают палату, я с диким блеском в испуганных глазах хватаю её за рукав:

   — Мариса!!! Ты его видела? Парня с перевязанной головой?! Умоляю, нагони их! Не дай уехать, я должна с ним поговорить! Пожалуйста, это очень важно...

   — Дорогая, мне нужно к Полу, ты сильно испугала его... и есть другие...

   — Умоляю, или я сама побегу за ним...

   — Оставайся здесь!!! — сердито останавливает женщина мой поток слов.

         Откидываюсь на подушки, надеясь хоть немного расслабиться и прогнать паническую дрожь.

Только не бросайте меня все сразу... Только не сейчас... Ами, Амелия, прошу тебя... Мне нужна кровь!... Но сначала нужно дождаться Роя... Где мой смартфон?...

         Начинаю нервно обшаривать незнакомую палату в поисках гаджета. Ни под подушкой, ни в ящиках прикроватных тумб нет никаких моих вещей. Отчаяние всё больше охватывает меня с течением времени. Остаётся лишь надеяться,что она так долго уговаривает упрямого Геллофри со мной поговорить, а его озлобленный докторишка плюётся ядом и не позволяет ему вернуться.

        Слышу шаги в коридоре и сразу же разочарованно вздыхаю: это стук небольших женских каблучков и звук совершенно не такой, как у шагов Роя. Заходит медсестра.

   — Здравствуйте, милая. Я должна измерить вашу температуру и артериальное давление, дать вам успокоительное.

   — Хорошо, только побыстрее, — равнодушно отворачиваюсь к небольшому одинокому окну. Это точно не палата повышенного комфорта. Слышу писк сенсорного термометра и звук накачивающей воздух подушечки тонометра. Затем неожиданный укол в предплечье заставляет меня подскочить на кровати. — Что это? Зачем?!

   — Не волнуйтесь, это успокоительное, вам нужно отдохнуть и не нервничать, так сказала Доктор Флендри.

   — Нет! — упрямо откидываю покрывало с ног и пытаюсь встать, но готовая к такому повороту женщина, придавливает мои ставшие тяжёлыми плечи обратно к кровати и чуть придерживает. — Она просила после укола передать: что вам ничего не угрожает, здесь нет ваших врагов, я просто выполняю поручение. Шелли Уильямс задержали до выяснения обстоятельств, а её мать временно отстранили от работы. Мариса не смогла найти того парня, но вас отпустить не может, вам нужна помощь. А после вы уже решите все свои разногласия... Спите, дорогая, вам полезно...

Неужели всё так плохо?...