С понедельника жизнь в пионерлагере начала становиться все более привычной. На вечер четверга был назначен концерт-знакомство с отрядами, начали работать кружки. Мы сходили в гости к шестому отряду и отметили, что Виль держится хорошо. Ника со всей серьезностью вызвала его на личный разговор перед тем, как мы собрались восвояси, и вернулась с этого разговора удовлетворенной – Виль заверил ее, что в новом отряде ему живется хорошо, и что никаких обменов делать не нужно.

– Но мы все равно решили, что пойдем в один кружок, в театральный, чтобы быть вместе на репетициях и постановках. – Заверила меня Ника, передав итоги разговора.

– Это замечательно, Вероника. – Кивнул тогда я. – Я очень горжусь тем, что ты выросла такой ответственной пионеркой и настоящим товарищем для Виля!

От этих слов глаза ее вновь вспыхнули, почти как у Славы – все дети любят, когда их хвалят. Особенно те, которые живут в детском доме. Ника кивнула, потом пошла догонять отряд. Взяла за руку свою пару, затем оглянулась и победоносно улыбнулась. Я махнул рукой, идя следом за ними.

Вообще-то, по-хорошему нужно было бы отправить Нику в другой лагерь, в «Красную зарю». В школе Ника была почти круглой отличницей. С ней не было проблем в дисциплине, она с удовольствием брала на себя руководство над ребятами, была главой пионерского звена. Но когда происходило распределение на лагеря, она подошла ко мне и сказала, что должна остаться вместе с Вилем, потому что он пока еще не до конца «благонадежный товарищ». Помню, мы отговаривали ее всем нашим воспитательским кабинетом, говорили, что за свой труд в этот учебный год ей полагается не то, что «Красная заря», а смена в «Артеке», не меньше. Но Ника упорно стояла на своем, повторяя, что Виль появился в нашем детском доме всего месяц назад, и рано снимать с нее шефство над ним.

Конечно, можно было бы настоять на своем, и отправить девочку в «Красную зарю», но Виль действительно еще не до конца стал частью нашего коллектива, а в «Лесной сказке», в которой так много неблагополучных детей, нужны были ответственные дети, поэтому было решено Нику с Витей отправить совместно с Вилем в одну смену.

Я сел на деревянной веранде, гоняя мысли о Нике и ее непростой судьбе. Она родилась в семье, из которой отец ушел почти сразу после рождения ребенка. Мать тянула девочку сама, пока на производстве, где она работала, не случилась трагедия, оставившая Нику круглой сиротой. Родственников не было: мама и сама была из детского дома, об отце, либо его близких, ничего известно не было. Так Ника с пяти лет и оказалась в нашем детском доме.

От размышлений меня отвлекли недовольные голоса кого-то из воспитателей. Я выглянул из своего укрытия и увидел подходящих к нашему корпусу воспитателей седьмого отряда – они жили над нами на втором этаже.

– И совершенно не понятно, то ли этот кружок будет, то ли нет! – Возмущалась Нэлли Аркадьевна. Второй молодой воспитательницы я не знал: наверное, она была из другого детского дома. – А ведь дети записываются. Уже спрашивают, когда будут занятия. Во всех кружках уже прошли первые встречи-знакомства!..

– Я слышала, там какая-то ситуация не понятная с руководителем. – Говорила собеседница Нэлли Аркадьевны. – То ли один заболел, и они в срочном порядке ищут замену, то ли вообще на это место несколько желающих сразу было, и в последний день возникли коллизии...

– А, Сергей Викторович! – Нэлли Аркадьевна разглядела мой силуэт в тени веранды, и мне пришлось им показаться. – Вы чего там? Отдыхаете?

Я рассмеялся, спускаясь к ним.

– Осматривал веранды. Кто-то из детей жаловался, что потерял здесь значок.

Это действительно было так, правда, значок уже днем нашелся. Но лениться в разгар рабочего дня не пристало.

– Сергей Викторович, может быть, Вы нам скажете? – Спросила у меня Нэлли Аркадьевна, когда я приблизился к ним. Солнце играло в пушистых прядях ее волос. – У Вас как в отряде, есть записавшиеся в театральный кружок «Лицедей»?

Я прикинул в уме.

– Да, кажется, кого-то записывали. А что такое?

– Так ведь в кружках должны начать уже готовить детей, сегодня же знакомство с кружками! А руководителя нет как нет. – Нэлли Аркадьевна отмахнула от себя подлетевшего комара. Почесала шею. Вторая воспитательница тоже переступила ногами в шортах.

– Так на знакомстве ничего серьезного обычно и не требуют. – Я припомнил шеренги детей, идущие с лентами названия своих кружков и чисто символическими поделками, которые можно изготовить буквально за одно занятие.

– Да, но сегодня уже четверг, кружки работают полным ходом с понедельника. А тут руководитель даже не явился! – Заметила молодая воспитательница. Протянула руку. – Лилия Рашидовна, кстати, очень приятно. Можно просто Лиля.

Я пожал ее руку, представившись.

– Как Вы думаете, может быть, стоит сходить до начальника лагеря и прояснить ситуацию с этим «Лицедеем»? – Спросила у меня Нэлли Аркадьевна. Я почесал в затылке. Комары в тени начали понемногу одолевать, и мы вышли ближе к середине дорожки, на солнце.

– Я думаю, руководство в курсе всей этой истории. – Заметил я. – Если до завтра ничего не изменится, просто введут новый кружок, вот и все.

– Но ведь дети уже заинтересовались!.. Нельзя же так просто взять, и разочаровать их! – Лиля явно была моложе и меня, и Нэлли Аркадьевны. Может быть, два года, как закончила пединститут. Столько пыла.

– Смотрите! Смотрите!

– Это что, лошадь? Настоящая?

– Да какая лошадь, что ты, лошадей не видел? Ты дальше смотри!

– Ух ты! Вот это да!

Мимо нас пробежала группка детей. Их восхищения тем, что они увидели на центральной дорожке, вились вслед, словно газовые платочки. Мы с педагогами одновременно повернули головы в том же направлении. Возле центральной дорожки успела скопиться приличная толпа: дети дергали друг друга, что-то шептали на ухо, смеялись, тыкали пальцем. Я присмотрелся. Промеж сосен действительно мелькнул крутой изгиб шеи белой лошади.