Зияющая трещина в потолке, которая, несомненно, преследовала Андрея каждое утро в спальне, сегодня проела в нём дыру. Это было не просто отверстие, скорее позорный шрам, еще к тому же не заживающий и не терпящий к себе безразличия. Отверстие, смотрящее внутрь и выворачивающее все органы в патологический мешок безобразия.

«Всё-таки трещина была в моём плане» – умозаключил Красс, наконец-то осознав, что всё это время, как в беспамятстве очнулся, был сосредоточен на потолке. Разве что он не заметил разницу между привычным серым потолком в квартирке Макса и этим со сливочным оттенком.

Его первая мысль была об Алекси. Перед ним больше всего было стыдно и позорно, ибо, взяв под свою ответственность это элегантное и мирное создание, он не удосужился осознать все риски. Ноктюрн и вовсе озверел, заставил чужое тело подчиниться его воле и впитать его кровь. Внутри Андрея два разных ДНК, сплетённых в неизведанный и гармоничный узел, считывающий белок нужный обоим и не вредящий никому. Это был поистине великолепный симбиоз.

«Я должен узнать, где Алекси...» – Андрей попытался встать, но травмированная нога резко заныла. Заныло больнее и в груди от одного вида кровавого бинта, когда парень вспомнил красное месиво посреди леса и полуразорванную руку Грина.

«Повязка такая грязная, словно мне только сейчас решили остановить кровь. Сколько я спал?» – вздохнул Андрей и собирался уже ступить на пол, как вновь неожиданность: на полу спал прямо у кровати Макс, а рядом с ним огромная стопка повязок и бинтов дорогого производства.

«Погоди, а ведь это ткань с особым составом. Крови, по сути, и не должно было быть, она сразу свёртывается, что за хрень?»

Всё сильнее недоумевал Красс, словно пока он спал, весь мир разучился делать качественный медицинский материал.

Андрей фыркнул и пнул здоровой ногой  Макса. Тот что-то пробурчал и, пустив слюни, перевернулся. Красс сумел разобрать лишь последнюю фразу:

– Не мешай, я повязки меняю.

– С таким обслуживанием я скоро сам тебя поменяю, – закатил глаза солдат и меланхолично взглянул в сторону зашторенного окна. Там пробивались лучи ясного света сквозь перламутровую ткань. На тумбочке стояли цветы. Красс засмотрелся на них с теплотой, и будто что-то отлегло от сердца при виде этих бархатных белых лепестков жасмина. Кажется, его навещал Эйл.

Ещё его удивила трость, гордо стоящая у кровати. Чёрная классическая трость.

Впервые ощущаю себя так странно. Как будто первоклассник, не могу сложить два плюс два, словно все вокруг решили, что всё логично, один я не вдупляю. Этот повязки зачем-то мне менял, когда они, по идее, должны кровь останавливать моментально, а мой лучший друг с учёной степенью принёс мне трость, мол, сорян, ебись с ногой как хочешь, а наши технологии тебе не помогут. Мне уже становится страшно».

Андрей раздражённо стал постукивать ногой Макса. Тот ёрничал, но всё же сокрушенно открыл глаза, поворачиваясь к солдату с сонно-опухшим лицом и выражением: «Чё тебе надо, спи блин, два дня спал, ещё поспи».

Красс показал на трость и одним видом спрашивал: «Чё это?»

Тафт сонливо почесал лоб, пытаясь прийти в себя, и поднялся. Молча открыл тумбочку и достал оттуда видеартрорентгено-снимок, или сокращённо – ВАР-снимок. Андрею сразу вспомнилось его полное название, ибо он часами любил их разглядывать в лаборатории Эйла, когда тот сдавал аккредитацию. Это рентгеновские снимки эпохи Империи, способные проявить картину кости в полном реалистичном объёме, в основном их выводят на голограмму, чтобы рассмотреть со всех сторон, но Макс имел в своём распоряжении только изображение. Красс напрягся, вглядываясь в модель своей ноги. Обычный перелом с треснутой костью. Почти зажил, как и полагается с учётом нынешних технологий, только вот трещина осталась. Причём она была вполне глубокой.

Андрей с непониманием уставился на друга. Тот вздохнул, грустно глянул на кровавую повязку на ноге Андрея, сел на колени и стал её развязывать. Красс в полной тишине с непониманием на него глядел.

Макс аккуратно обнажил рану, которая выглядела болезненно, и открыл новую упаковку. Медленно нанёс лекарство и принялся обрабатывать кровавое место. Он с заботой проходил ваткой по ноге Андрея, стараясь не давить. Красс чуть сгорбился, с каждой минутой молчания осознавая, что ему сейчас больше всего на свете хочется подольше этой тишины, Макса и цветов жасмина на тумбочке. Нужны ли ему какие-либо ещё блага цивилизации? Разве что в старости обеспечить себя хорошей могилой, и то... существует ли старость в жизни бравого солдата, никогда не знающего трусость? Тут сама смерть верный друг, почти такой же верный и любящий пить чай, только чай из твоих перемолотых костей с щепоткой гордости, от которой самому тошно, ибо она плюётся всем в лицо.

Крассу стало смешно от собственных рассуждений, потому внезапным гостем промелькнула слабая улыбка, не оставшаяся без внимания Макса, который, к слову, только и ждал его эмоций.

– Дюх, Грин идёт на поправку, Эйл оплатил  там какое-то новое лечение, так что ему ничего не угрожает.

– Я очень рад.

Тафт поднял на него лицо, отчего Андрей смог рассмотреть болезненные синяки, стёртую напрочь тоналку и проглядывающие через неё чешуйки.

– Дюх, ещё один момент.

Красс внимательно слушал, всё так же слабо улыбаясь, чувствуя, что помимо уже не нужной тишины, Макса и цветов жасмина не отказался бы ещё от прикосновений. Ужасно захотелось дотронуться до него и попросить прощения за всё, даже если внутри Макс Тафт на рефлекторном уровне оставался невидимым врагом.

– Ты на озере обосрался.

...

Теперь хотелось только одного: убить свидетеля.

Улыбка сошла с лица. Режущее горло: «Чё?» застыло между гортанью и миндалинами. Хотелось перемотать плёнку на несколько секунд назад и врезать по наглому невозмутимому лицу напротив и никогда и ни за что не позволить прорваться его гадким словам в этот несправедливый мир абсурда.

– Это было давно и неправда, – фыркнул Красс, – прикалываешься же, придурок?

– Нет, – серьёзно-драматичным видом отвечал товарищ, – я обещаю, брат, унесу это с собой в могилу.

Андрей закатил глаза и нервно посмеялся себе под нос, сжимая края кровати. Лучшая тактика – замять разговор.

– Ладно, опустим подробности. Ты мне лучше скажи, что с моей ногой?

Макс меланхолично вздохнул: то ли никак не мог наиграться в драму, то ли действительно о чём-то переживал.

– Тут ещё грустнее...У тебя в теле творятся непонятные аномалии, Эйл сказал, что у тебя будет эта трещина, что бы врачи ни делали. Он даже к этому... Странному типу обращался, Исаия который. Де Хелл  заключил, что ты повязан долгом перед планетой Онуэко, оно у тебя высосало энергию, тупо не даёт ни в какую регенерировать именно эту рану.

Андрей ощутил на миг что-то режущее внутри себя, как будто в теле неумелый хирург забыл скальпель, ибо он не мог по-другому объяснить незнакомое ранее чувство неуверенности. Ковырялись злоба и страх в его кишечнике, ибо помимо несчастного скальпеля затаился молчаливый, но беспощадный ужас. А что если не удастся? Что если Андрей проиграет? И плевать на ногу, страшно вдруг проснуться и осознать, что ты теперь не часть бездушной системы, а прогнивший механизм, который заново отточили умелые руки Эйла Даниелса. Теперь шестерёнка блестит, режет своими краями любую плоть, но не вставляется в гармоничный механизм: её зазубрины стали весьма отличаться от первоначального вида.

Красс сделал тяжёлый выдох и, не давая голосу предательски дрожать, вынес вердикт:

– Макс, я...мы выстоим.

Тафт с верой в глазах засмотрелся на него, всё также сидя на коленях. Андрей же скопил достаточно сил и попытался встать. Ящер сразу отпрянул подальше, вставая сам и помогая ему. Оказавшись на одном уровне с Андреем, Макс  сделал шаг назад, пока другой вероломно шагнул вперёд. Тафт верил, что он сможет ходить сам, потому не стеснял его действия своими лишними переживаниями, однако змеиные зелёные глаза остались такими же внимательными к любому телодвижению Красса.

– Макс, я должен немедленно приступить к обсуждению плана захвата Онуэко. Что там Айден? Последние новости, всё-всё-всё мне нужно знать, хватит отлёживаться.

Затараторил он, выпрямив статную спину и зашагав к дверям на выход. Макс не посмел мешать, чуть развернувшись к нему боком, чтобы его дорогой друг смог пройти вперёд, но четвёртый шаг для командира Красса оказался болезненно-травматичным: он ощутил, как коленные связки будто держатся на тонких ниточках и сейчас развалятся, как бумажный домик. Андрей сразу рухнул на здоровое колено, зашипев от неожиданной боли. Макс вздохнул, вовсе не удивившись, ибо с самого начала позволил Крассу бездумно ходить лишь для того, чтобы удостовериться в теории Эйла – Андрей Красс надолго привязан к трости. Тафт неспешно спустился на колени, снова приняв одинаковый уровень друг между другом. Глаза Красса выражали весь его настигший ужас: он не ожидал быть настолько ослабленным и беспомощным.

– Дюх, чтобы быть командиром и одерживать победу, необязательно маршировать нога в ногу с солдатами, у тебя другие задачи, где ноги могут и не понадобиться. Я и трость всегда будут рядом.

Крассу ничего не оставалось, как внимать его словам и нервно поглядывать на трость, ставшую ему то ли верным другом, то ли проклятьем. В любом случае из комнаты командир вышел с ней и с Максом, идущим в максимальной близости, чтобы поймать друга в нужную секунду. На широких плечах Андрея был чёрный бомбер Тафта, а сам Тафт заботливо приоткрыл ему дверь.

В зале он увидел незнакомого старика в голубом льняном халате, поедающего кашу с земными ягодами. Он смачно хрустел челюстью и хмуро глядел на уставившегося на него солдата. Недалеко высокий мужчина поливал цветы в горшках. Макс тихо сказал Андрею:

– Это Каль Свидригайл, родственник Эйла, вроде хирургом был знаменитым, сейчас пердит-сидит на пенсии.

Каль тут же поперхнулся кашей и прорычал:

– Сученыш, я хоть и стар, но слух хороший!

Макс издевательски залыбился, помогая Андрею дойти до Свидригайла. Красс вежливо протянул ему руку.

– Я Андрей Красс, спасибо Вам за помощь.

– Не стоит благодарностей. Мне ты и твой дружок нахрен не всрались, скажи спасибо ему.

Каль отмахнулся от рукопожатия, указав пальцем в сторону. Из кухни вышла худая  тень с подносом печенья и чая.

Золото-голубые глаза Андрея, пребывающие в основном в состоянии напряжения и хмурости, тут же посветлели, округлились и заострили своё внимание на добром друге.

Даниелс встретился с ним взглядом, и не прошло и пяти секунд, как солдат забыл о трости, кинул её с непривычки в сторону и сделал несколько уверенных шагов к другу и обнял. Эйл ему что-то говорил про: «Андрей, не бросай её...», но тот не слушал. Позади остались Макс и Каль, обменивающиеся злобными взглядами.

– Эйл! Мой близкий друг, я столько хочу тебе рассказать! Ты не представляешь...

Красс от радости как всегда затараторил, крепко вцепившись в родного человека, пока тот одной рукой еле-еле удерживал в стороне поднос. Вдруг сзади них нависла тень и взяла аккуратно поднос с рук. Андрей поднял взгляд исподлобья, оперевшись подбородком на макушку Эйла, который лицом был зажат в его груди. Тень принадлежала тому, кого ожидать Красс никак не мог. Мужчина высокомерно глядел на него в ответ, еле сдерживая широчайшую улыбку. Красс рефлекторно прижал Эйла ближе, не замечая, как он уже барахтался от нехватки кислорода и бурчал, пока сам застыл на холодном взгляде розово-кислотных глаз.

– С пробуждением, Красс, – низкий голос Вагнера подтвердил то, что ему он не чудится.

Сзади доносился шум руганья Каля на Макса, пока тот вновь провоцировал старика, звук воды от лейки, тиканье часов, бурчание Даниелса, что-то наподобие: «Джо, я же просил тебя!».

Андрей напрягся, не отводя ни на секунду глаза от того, кого хотелось покалечить самым изощрённым способом.

Красс нахмурился. Отпустил Эйла, чуть толкнув его в сторону от себя и Джо, и сделал шаг навстречу.

– Магнитные поля покоя не дают*?

– Почему же? Я теперь часть этой семьи, – не без насмешки ответил Джо и перевёл взгляд на обеспокоенного Эйла, – ты же не можешь вечность утаивать от него правду?

Андрей с непониманием уставился на Даниелса. Тот с раздражением ответил, нервно проводя рукой по разболевшейся голове:

– Нет, просто он только проснулся, а ты сразу начинаешь.

– О чём вы оба?!

– Он мой... – учёный чуть озадачился, затупив взгляд на Джо, пытаясь понять, как корректно назвать их «союз».

– Лучший друг, – перебил Вагнер.

Андрей фыркнул, подошёл к Джо вплотную и сказал:

– У Эйла лучший друг я, запомни это, когда решишь вновь его перебить, мудак. Он не любит выскочек.

Даниелс уже хотел их разнять и попытаться утихомирить резко озлобившегося Андрея и не прекращающего язвить Вагнера (вот специально же лучшим другом назвался, чтобы побесить!), но Красс резко рухнул из-за колена. Джо его «заботливо» поймал, больно сдавив в плечах, и повёл к дивану, проговорив сквозь зубы:

– Чего ты так переживаешь? Мы тоже с тобой подружимся.

Андрей почему-то молчаливо прошёл с ним до дивана. Эйла это насторожило, но его отвлёк звонок от Исаии. Он хмуро глянул на улыбающегося Джо с мыслью: «И на что я рассчитывал...» и ушёл в холл в надежде, что глупые разборки пройдут без его участия.

Андрей же кое-как задышал вновь, ибо он упал не из-за колена, а от быстрого и точного удара в грудину от стоящего «любезного будущего друга». Макс поправил бомбер на плечах Красса и сказал:

– Да не переживай ты, они не лучшие друзья, – Красс на секунду даже в это поверил, чуть сгладив морщины на злобном лице, – они всего лишь-то ебу...

– Да, Макс не врёт. Я и Эйл во всех позах...

Эти двое остались кружить голодными стервятниками над Андреем, сводя его с ума своими рассказами о личной интимной жизни Эйла. Джо сидел напротив на кресле и руками жестикулировал и рассказывал, а Макс поддакивал и слёзно просил не злиться Красса, что раньше не поведал секреты извращенца-Даниелса.

Эйл вернулся после важного разговора с Исаией обратно, заметив, что все трое (не считая заснувшего на диване Каля) о чём-то спокойно разговаривали, даже Джо увлечённо от чём-то рассказывал Андрею.

«Надо же, а Макс хороший психолог, как-то их сдружил...» – подумал Даниелс и стал приближаться, услышав часть разговора:

– Да, Андрюх, вот так бывает, когда всю жизнь даже своего змея не дёргал.

Макс странно посмотрел на Джо.

– Не надо змей дёргать, им это не нравится...

Андрей ошарашенно пялился в пустоту, не веря своим ушам, что его лучший друг занимается непотребствами с этим двуличным гадом Вагнером. Эйл встал у кресла Джо, положил руку ему на плечо, чуть сжав, и спросил:

– Вы уладили свои проблемы? Мы можем приступить к обсуждению более важных дел? Сейчас придёт...

– Эйл, – перебил его Андрей, тот вежливо замолчал, ожидая вопросов, – ты спишь с Джо? Я понимаю, это не моё дело, просто он же...

Даниелс сжал сильнее плечо Джо, ощущая, как внутри вскипает от этих придурков.

– В каком смысле я с ним сплю? – на мраморно-холодном лице отразилась неподдельная эмоция злости: чёрные брови от раздражения нахмурились, губы сжались, а рука норовила уже сжать не плечо Джо, а кое-что у него в штанах, чтобы никто больше не смел думать, что у них вообще что-то возможно в постели.

Вагнер задрал голову к нему, желая насладиться его злостным лицом, и ответил:

– А разве не спим?

– Заткнись, – смерил его взглядом Даниелс и уже обратился более спокойным тоном к растерянному Андрею, – они просто издеваются над тобой. Надо было самому это обсуждать с тобой, а не на этих... – он кое-как сдержался не назвать Макса и Джо «спевшимися клоунами», – спихивать такие интимные разговоры. Короче, Джо Вагнер мой близкий «человек», я доверяю ему как и тебе, прошу, доверься моему выбору.

Джо и Макс с насмешливой улыбкой переглядывались друг на друга во время монолога Эйла и к концу не выдержали, рассмеявшись.

– Ты бы видел его ррроожууу! – с хохотом произнёс Макс, хлопая Андрея по спине.

– Рожа у него всегда смешная, – ехидничал Джо, сложив ногу на ногу и деловито поглаживая кисть Эйла на плече.

Даниелс отдёрнул руку и в ужасном негодовании схватился за лицо, бормоча под нос: «Может, сразу Императору сдаться...»

Андрей продолжал перекидываться добрыми словечками с этими двумя, пока в зал с громкими хлопками не вошёл Исаия, за ним шла белобрысая незнакомка.

– Мои милые змейки, – начал он, пафосно пройдясь по залу и сев рядом с Андреем, девушка сдержанно осталась в стороне, – вашими бесполезными беседами нарекаете себя на уроборос.

– Семейные разборки, не обращайте внимания, – улыбнулся Джо, потянув Эйла за халат, чтобы он наконец-то сел рядом. Тот угрюмо расположился на подлокотнике кресла, со спины его придерживало плечо Джо.

Исаия одобрительно улыбнулся, глянул на Андрея, смахнул с его лба спутавшиеся волосы и обратился к нему:

– Давай, расскажи свой план действий. В свою очередь скажу, что я, Айден и твой друг Эйл уже занялись разработкой беспрекословной победы.

Андрей тут же помрачнел, стёр с лица эту мальчишечью мнимую злость на его друзей и уже выглядел достаточно серьёзно, чтобы даже Джо молчал и слушал без лишних эмоций.

– Не видать нам победы, если не уничтожим механизм Бабочку.

– Он находится в саркофаге Имперского корабля, ни одна бомба не имеет такой силы, чтобы повредить хотя бы на миллиметр толстый слой самого прочного металла в мире, – возразил Эйл.

– Даже сверхядерная бесполезна, – кивнул Андрей, сгорбившись и сложив руки в замок, – но Айден – это марафлаевец, он имеет огромную силу, как рассказал мне Ноктюрн. Я хочу предложить ему...

– Он погибнет, – перебил его Исаия.

– Если надо, я погибну тоже, – процедил Андрей, глядя в равнодушные глаза де Хелла, ибо не было у него жалости ни к кому, он лишь испытывал на прочность и решительность своего оппонента.

– Безусловно, ты погибнешь, – с улыбкой ответил Иса и резко перевёл тему, поманив пальцем белокурую молчаливую девушку, стоящую за диваном, – это Лайт Вайтэлл. Выжившая после бомбардировки Сонной Невы, учёная, примкнувшая к повстанцам, а также создательница антимагнитного пульта.

Девушка неловко оглянулась на присутствующих и села рядом с Исаией, опустив взгляд в пол. Он перевёл острый взгляд на Эйла:

– А ты, мой милый учёный, возьмёшь её под своё крыло. Тебе нужно улучшить с ней этот механизм, а также как мы и договаривались начать одно нехитрое дело.

Эйл мрачно кивнул и встал с кресла, подойдя к девушке и протянув ей руку.

– Я Эйл Даниелс, восхищаюсь твоим изобретением и готов помочь в его дальнейшей разработке. Предоставлю тебе лабораторию и моих личных сотрудников, которым можно доверять.

– Спасибо, мистер Даниелс, – она протянула дрожащую руку ему в ответ, ощущая себя странно под взглядами таких влиятельных людей Империи – сами Титаны будто приняли её в своё царство Богов.

Эйл попросил пока «собрание» проводить без него, пригласив Лайт поговорить наедине. Она охотно согласилась, а Исаия лёгким жестом руки их отпустил.

Андрей продолжил:

– Что ты имел в виду под «как мы договаривались»? Нет смысла сейчас вести двойные игры и оставлять нас без объяснений.

Макс и Джо не встревали, Каль по-прежнему храпел на диване.

Иса пожал плечами.

– А смысл? Айден ещё не вышел на связь, без него нет интереса обсуждать важный элемент военной стратегии. А Джо и Макс – это как ферзи Королей, Макс – твой ферзь, Джо – ферзь Эйла, думаешь, им это нужно?

Андрей искоса глянул на Макса и Джо. Тафт наконец-то подал голос:

– Мне без разницы. Лучше давайте поговорим о нашей миссии в этом деле. Что конкретно я и Дюха должны делать?

– У нас несколько целей. Как сказал Айден, главной задачей будет успешное восстание на Онуэко. Империя потерпит крах, так как магнитные пушки не смогут работать, транспорт будет глючить, а также мы с Эйлом приготовим главный козырь для борьбы с Императором. Другие планеты воодушевятся, начнут бунтовать, всё правительство Империи будет занято восстанием...

Андрей понял, к чему ведёт Исаия и резко перебил, басисто сказав, что даже Каль проснулся:

– Мы воспользуемся этим и сможем установить по всему кораблю детонаторы, а затем Айден воспользуется своей силой и взорвёт весь корабль с механизмом Бабочка!

Исаия щелкнул пальцем, широко заулыбавшись с тем кровожадным оскалом, от которого сводило челюсть каждого – порой Сайа напоминал озлобленного Бога, решившего уничтожить всё то, над чем так старательно роптал.

– Именно!

Макс встрял в их разговор, пока Джо скучающе расчёсывал волосы назад маленькой карманной расчёской:

– Погодите, я не понял. Чё за сила у Айдена? Кто он на самом деле?

Андрей и Иса уставились на него и оба ответили:

– Марафлаевец.

– Да я понял, но что у него за сила? И если внутри тебя Ноктюрн, то он помогает тебе тоже как-то? Получается, ты из-за него смог выжить на Онуэко?

– Айден имеет силу сверхновой звезды, он способен вызвать взрыв, уничтожающий целые галактики, но он истратил половину своих ресурсов из-за вторжения на Марафлай пятьсот лет назад. Он потратил половину силы, чтобы попытаться защитить планету. Его сила одноразовая, она приводит к смерти. Тогда он не использовал её на максимум, ибо Ноктюрн остановил его. Сейчас нам нужны детонаторы, чтобы они увеличили силу взрыва Айдена. И да, Ноктюрн позволяет мне дышать на любой планете, понимать любой язык и, кажется, способен влиять на психику окружающих через его внутреннюю энергию, вроде у Айдена так же, так как он энергетикой внушал всем страх и подчинение, потому он смог собрать такую сплоченную группировку.

Иса подтвердил его слова лёгким кивком и продолжил:

– Теперь, когда прояснили некоторые моменты, я бы хотел сказать, что взрывать корабль в пределах Солнечной системы довольно глупая затея. Мы уничтожим Землю и многие другие планеты, включая Райдифаер и Лацерт. Онуэко тоже вполне возможно затронет. Нам нужно на момент взрыва увести корабль как можно дальше.

Тишина повисла тяжёлым послевкусием тревоги. Каждый задался вопросом: «А кто способен так рискнуть?». Джо не был готов к таким смертельным рискам, зная, что у него за спиной в льняном чёрном пальто с вышивками цветов, с чёрными, как бездна космоса, волосами и угловато-элегантными чертами лица бродит по свету ему самое дорогое существо – Эйл. Макс вообще думал о том, как же ему успеть до взрыва корабля проникнуть в этот самый саркофаг и вытащить своего Дюху? А Каль подумал о том, что съел что-то не то, ибо живот скрутило не на шутку, и тишину прервал скрип половиц, когда старик поспешил к унитазу, матерясь на онуэковском.

Все молча проводили его сочувствующим взглядом, а затем Андрей хлопнул себя по коленям и заявил:

– И чё тут думать? Я поведу корабль.

Все молчаливо согласились. Но о чём же думал Исаия? Он бы с радостью сам бы возглавил штурвал корабля, если бы Вселенная не запретила ему напрямую влиять на ход событий. Он создан направлять других, быть всевидящим, но трансцендентным. Звёзды, которые он собирал по частям, словно газовые облака, слепляя в шары-гиганты, сейчас должны крутиться по его траектории и разрушать на своём пути все преграды. Все звёзды принадлежат Богам, ведь только они светятся ярче всех во мгле космоса, чтобы выполнить план своего Создателя. Их свет преломляет огромные расстояния, а термоядерные реакции внутри них, как вечный двигатель, ни то законам физики, ни то по велению Богов осуществляют задуманный план.

План Исаии выстраивался уже в законченную теорему: под определённым углом ребра, отмеряя линейкой и тщательно прощупывая каждую бугристость на костях, он строил свой собственный скелет идеального уничтожения Империи.

Вдруг его ход мыслей прервала холодная рука Эйла Даниелса, коснувшаяся его в области плеча. Иса от неожиданности вздрогнул, быстро придя в себя, пытаясь осознать где он. На диванах уже никого не было.

Он растерянно посмотрел на Эйла, собрался с мыслями и уже как всегда спокойно спросил:

– Собрание уже окончено?

– Давно уже. Андрею позвонил Айден, он с Максом отправились на велосипедах в логово повстанцев разрабатывать восстание, Джо по твоему велению отправился на Имперский корабль составлять проекцию расположения всех детонаторов. А я... закончил беседу с Лайт, с завтрашнего дня начнём сразу три дела: создание нашего козыря, антимагнитный пульт и начну уже расписывать формулу создания идеальных взрывчатых компонентов для реакции. Скорее всего, использую силу неконтролируемых термоядерных реакций.

Эйл тут же замолчал, заметив некоторую резкую несобранность их лидера.

– Ты какой-то потерянный... Что-то случилось?

Исаия нервно провёл по вискам, стирая холодный пот, и, чуть заплетаясь, сказал:

– Я в порядке. Просто немного уснул.

Эйл с подозрением оглядел его, а затем, убрав лишние мысли прочь, всё же решился спросить:

– Что ты имел в виду, когда сказал, что Андрей безусловно погибнет? Ты понимаешь, что я не позволю этому быть. Если ты видишь будущее, скажи мне сразу, я уберегу его, если нужно, где-то сыграю роль вместо него...

Иса от раздражения скрипнул зубами, ощущая всякий раз нервозность, когда его дорогой учёный слишком цеплялся к словам. Конечно, он правильно делает, Сайа любит говорить между строк, играть в загадки, используя семантику как оружие.

Задрав голову кверху, смотря снизу вверх на Эйла, он прохрипел:

– Ты уже один раз его спас, но второго раза не будет, ибо уже не успеешь остановить метаморфоз. Так что делай качественно свою работу и тебе не придётся стоять над его могилой, понял? Просто исполняй мои приказы, создай ту вещь, и я обещаю тебе, он точно не умрёт.

Эйл с холодом в глазах показался бледнее обычного, сжав руки в кулак. А Иса напоследок произнёс, зловеще улыбаясь:

– Кстати, не забывай про Джо. Он тоже не бессмертен. Слушайся меня, веди революцию за руку, и ты никого не потеряешь.

– Это угроза?

– Это сделка. Я обеспечу тебе жизнь и твоему близкому человеку, а ты просто продолжай творить науку ради будущего этого мира.

Будущее этого мира постепенно раскалывается. Исаия нервно строчил в своих ночных записках, пока его жена-Император тихонько сопела в кровати, что все звёзды принадлежат Богам, что каждая звезда правильно расставлена на его планетарии, каждая планета вращается под определённым градусом...

Но он не учёл, что в собственной фразе обманул самого себя. Звёзды принадлежат Богам, Иса, несомненно, Бог, Творец судьбы всей Вселенной, но всё-таки звёзды принадлежат Богам. Кто эти Боги?

*Магнитные поля покоя не дают – аналог фразеологизма «Тебе здесь мёдом намазано?»