Вега светит особенным сиянием холодных оттенков, от которых кажется, что тепла лучше не ждать. Как это...опрометчиво.

       Ноктюрн. Он вышел на сцену и поразился внушающему виду огромного зала, напоминающего аквариум из неона, где в толще ила плавают массы чёрных танцующих тел. Вся королевская знать, сидящая на периферии зала, была видна как на ладони, и даже Император во тьме вечеринки выглядывал на своём пафосном троне где-то далеко-далеко.

      Ноктюрн сосредоточился на будущем выступлении, но стоило начаться музыке, как каждое движение отдавалось в груди трепещущим волнением от предстоящего чуда. Бенджамин и его команда выступали вместе с Ноктюрном, не имея понятия, какой вселенской мощью обладает странный паренёк, уходящий полностью в ритм танца. Его душа трепетала, резонировала окружающую среду, вызывая вспышку исцеляющей энергии.

      Давай присмотримся, читатель, на эту толпу. Внимательнее. В этом зале зародилась искренность, всепоглощающая любовь и радость. Как мощный галлюциноген от инопланетного гриба, всё живое и мыслящее в этом месте услышало иную музыку, причём никто не обратил внимания, что в голове громкие биты дискотеки заглушились внеземной мелодией, которую не описать словами, её можно лишь чувствовать. И люди, потеряв всякий интерес к алкоголю, бессмысленным разговорам и негативу вдруг потянулись ближе к сцене. Они с восхищением и упоением стали смотреть на Ноктюрна, как будто узрели Бога. И те, кто вдоволь насмотрелся, приняли на себя исцеляющую энергию и стали танцевать , угощать, обнимать друг друга и вести себя так, как будто все вокруг твои друзья. Это выглядело красиво с высоты сцены, где Ноктюрн давно перестал следовать назначенному танцу, в котором было много эротичных и вызывающих движений, он сменил его на свой собственный эпос, элегантно рассекая воздух руками и с закрытыми глазами что-то говоря вслух, но было неслышно. Бенджамин и его команда были в ступоре.

      Один пьяница, сидящий у бара, услышав внутреннюю музыку марафлаевца, тут же уронил бокал спиртного и встал лицом к сцене, заплакав. Сразу пришли совесть и мысли о том, что дома его ждёт семья и тут ему совершенно не место... Некоторые стали спешно покидать зал, не выдержав натиск проснувшейся совести. Остальные начали танцевать и плакать от радости, как будто что-то внутри отлегло.

       Ноктюрн улыбался во весь рот и был как никогда расслаблен и раскрепощён. Многие стали слышать звуки птиц, словно они летают по залу и поют в многоголосье, резонируя в тепло в сердце каждого.

      Но Нокт вдруг вспомнил, что нужно выполнить программу танца, а именно: пролететь на железном обруче по всему залу. Парень разбежался и прыгнул, схватившись за круг и полетев сквозь красивое свечение и обильный серпантин. Снизу люди тянули к нему свои руки и визжали от переполняющего счастья, когда он пролетал прямо над их головами. Это было счастливое безумие.

      Волшебно и мелодично распространялась его вселенская энергия марафлаевца. И всё это восхищало зрителей, которые сами не понимали, почему всё внутри стало расцветать. Но Ноктюрн, пролетая уже на середине своего сложного маршрута, вдруг почувствовал, а уже потом заметил буравящий тяжёлый взгляд... Он уловил Его глаза, пролетая недалеко от императорского трона... У Императора стоял Он. Что-то с улыбкой говорил пьяному Императору, но взгляд этого монстра был прикован к Ноктюрну. Марафлаевец узнал его – это тот красноволосый юноша, назвавший себя Телохранителем Императора. Тогда он не показался настолько пугающим как сейчас... И что-то кольнуло в груди, отчего парень чуть не потерял все силы, но вовремя спохватился и долетел до сцены, не дав себе упасть.

      Исаия в это время распивал вино с Императором, шутя над тем, что у того мужчины на обруче не потеют ладони, с ним стоит станцевать Императору, однако мысленно он рассуждал: «Я почувствовал чью-то мощную энергию... Его зовут Ноктюрн? Ноктюрн – это лирическое музыкальное произведение мечтательного характера. Но меня такое не трогает... Он как птичка в лесу, поёт и очаровывает, создаёт нужную атмосферу, но я, боюсь, птицы заклюют мне сердце, а оно и так слабо бьётся. Плохо. Он пробудился. Ох, Эйл, ты бы мне не поверил, если бы я тебе сказал, как страшат меня птицы. У них крылья сильнее взмаха бабочки».

      Ноктюрн уже приземлился, завершил последнюю часть поставленной хореографии и... вокруг сцены под конец собралась невообразимая толпа, желающая потрогать и обнять Ноктюрна. Даже охранники покинули пост, собираясь первыми пообщаться с их внезапным идолом, но сбитого столку Ноктюрна схватил за локоть Бенджамин и спешно вывел через чёрный ход из зала на свежий воздух. Усадил его в машину и помчал из санатория прямиком в безлюдный город, который сегодня весь собрался на балу. Люди выбегали из зала Плантэис, крича вслед уезжающей машине: «Мы любим тебя!». Бенджамина аж передёрнуло от этих криков. Ноктюрн же спокойно расположился на заднем сиденье, улыбчиво глазея на нервного водителя.

– Андрюх, чё это было? – смотря на парня через лобовое стекло, спросил Бенджамин. Нокт простодушно пожал плечами, ответив также легкомысленно:

– Просто я раскрыл свою душу, захотел поделиться своим счастьем.

– Каким счастьем поделиться? Какую душу? Ебнулся?

– Я плыву по течению, мне просто захотелось – я сделал. Люди были рады, а я рад им в ответ.

– Слушай, это звучит так, будто ты сектант какой-то... Но более странно то, что ты повлиял и на меня. Я пока танцевал рядом с тобой, пока продолжалась странная музыка в голове, что-то внутри изменилось.

Бенджамин нервно постучал по рулю машины, кусая губы. Ноктюрн молча его слушал, иногда отвлекаясь на пейзажи за окном.

– Я раньше ненавидел Онуэко, чувствовал себя чужим, но после этого выступления я как будто восстановил свою связь с планетой. У всех онуэковцев есть свой кристалл, ну типа сердца как у райдифаеровцев, однако на Онуэко его можно просрать, если не жить на своей планете. Чем я, собственно, и занимался. А тут вдруг... я словно заново родился. И такое внутреннее тепло что ли ощутил. А ещё семью вспомнил. Брата. Вот раньше не хотел с ним видеться, а сейчас что-то внутри говорит, что хочу. Сильно хочу. Забыть все обиды. Алекси ведь совершенно один, я его бросил. Простит ли...

Ноктюрн весь монолог революционера молчал и хлопал золотистыми глазами по сторонам, а потом вдруг резко и уверенно сказал:

– А пошли к Алекси.

– Я бы от такого предложения отказался, но хочется мне верить, что ты расположишь его к себе, и тогда... Ну, короче, погнали.

       Широкая дорогая машина остановилась на парковке у элитного жилого здания, где в квартирках теснятся около пятисот жителей. Всё было роскошно, но в то же время тесно и неуютно. Каждый миллиметр элитной улицы был чем-то занят: парковка, ларьки, детские площадки, уличный тренажёрный зал. А самое главное, что бесило Бенджамина – это сами дома. Они были сделаны из искусственных инопланетных материалов, которые никоем боком не должны быть на этой священной планете природы и одухотворения, но Империя решила иначе. Ноктюрн старался не отставать от быстро идущего Бенджамина, но всё же парень иногда оглядывался назад, чтобы восхититься какой-либо диковиной красотой.

       Мужчины зашли в лифт, сзади которого открываются невообразимые красоты Онуэко. Ноктюрн рассматривал с упоением город свысока, это заметил Бенджамин и решил высказаться:

– Ненавижу эти многоэтажки, этих ебучих людей, эти муравейники, где нас заставляют жить. Это ж выгодно, это здорово, удобно и экономично! – саркастично воскликнул он и, заметив, как «Андрей» внимательно его слушает, продолжил, – Всё там искусственное. Из цемента вонючего, из инородных материалов. И этот муравейник ещё считается элитным! Тьфу, мля!

        Бенджамин плюнул прямо на сенсорный баннер в лифте: «Доступно, качественно и красиво! Новый жилой комплекс для кровной аристократии Онуэко!».

– Была бы моя воля, – снова продолжил он, – разнёс бы тут всё нахрен.

– А где им тогда жить? – спросил Ноктюрн, рассматривая баннер.

– Где-где... на бунт пусть идут. Пусть вступают в наши ряды... кхм, то есть в революционные движения, они им всё предоставят. Конечно, им нужна рабочая сила, чтобы прогнать Империю с этой планеты как минимум.

       Вдруг лифт раскрылся на пятидесятом этаже. Они вышли, Бенджамин после такого откровенного разговора без осуждения с солдатом Империи почему-то был доволен и раскрепощён, хоть Ноктюрн и не выразил свою ответную позицию, выходя за ним вслед. Но тут же революционер растерялся и его брутальная походка, расправленные плечи сменились на неуверенный тихий шаг. Он смотрел на дверь, дверь смотрела на него. Грин не решался постучать, потому это сделал за него Ноктюрн.

       Дверь в 775 квартиру отворилась. На пороге стоял сонный Алекси в домашней потрёпанной пижаме. Парень удивлённо уставился на Бенджамина, а от вида Ноктюрна вообще глаза раскрыл во всю. Его брат нервно стал шарить в штанах, ища густэру, а Ноктюрн вдруг басовым Андреевским голосом сказал:

– Алекси, это же ты! – и принялся его обнимать, пока тот замер от неожиданности, – Я совсем не злюсь, что ты меня отправил туда, откуда пришёл! Ты хотел как лучше! Жизнь снова свела нас! Ну, давай, показывай, где ты тут живёшь...

И Ноктюрн по-хозяйски прошёл в квартиру, Бенджамин кротко шагнул за ним, нашёл сигаретку и собирался закурить, но Алекси её выхватил и сломал.

Бенджамин тихо сказал:

– Понял.

     Ночная мгла воображаемым кошмаром смотрела в окно одной единственной светлой квартиры на пятидесятом этаже. Небольшой круглый стол из качественной белой древесины был впритык к этому окну на маленькой уютной кухоньке, в которой мирно и молча расположились все трое. Алекси постарался смириться с визитом нежданных гостей и принялся заваривать чай, пока Бенджамин всё нервно что-то разглядывал в полосках древесины стола. Ноктюрн же иногда улыбался и также иногда и скромно посматривал на хозяина квартиры, словно всё что-то желая ему сказать, но никак не получалось найти момент.

– А это... – вдруг прервал тишину Бенджамин, –... как там отец?

Алекси явно был угрюм и невесел, словно до сих пор что-то болело у него в груди от голоса брата, от его присутствия.

– В порядке. У тебя есть его номер, хоть бы позвонил, поинтересовался бы.

Бенджамин не ответил, впервые в жизни показавшись Ноктюрну послушным и кротким. Ноктюрн заметил, что пропасть между братьями куда больше чем кажется.

– Алекси, я тоже хотел Вам позвонить, но в моей жизни этнифон нечасто попадает мне в руки, потому...

– Я и не ждал Вашего звонка, Красс. Вы как-то связаны с Главным Учёным Империи, а значит, контакты с Вами мне только доставят проблем.

      Ноктюрн почувствовал, как старательно пытается Алекси выстроить между ними стену и специально называет Ноктюрна официально по документам, хотя Ноктюрн лично называл ему своё имя. Но Нокт также вспомнил, что на кухне с ними сидит Бенджамин, а значит, Алекси возможно специально его так назвал, чтобы сохранить тайну. Было пока непонятно, какое отношение у Грина к нему.

       Вдруг перед носом задумчивых парней появились розовый и мятный стаканы с чаем. Алекси аккуратно положил тарелки с кусочками торта и красивые салфетки, на которых были изображены пингвины с планеты Земля. Бенджамин вдруг стал расслабленным при виде сладостей.

– Kamdi ud*, – воскликнул он, принявшись за торт и чай.

– Неужели ты ещё не разучился говорить на нашем языке, – улыбнулся Алекси, но лишь на мгновение: на его бледном лице вновь воцарился холод.

– Обижаешь! Я пару фраз ещё помню. Андрюх, я если что сказал: «спасибо».

– Да, знаю.

Прочавкал Ноктюрн. Грины уставились на главного сладкоежку, который уже был весь в торте.

– Вкусна-а!– заулыбался он. Братья Грины были обескуражены тем, что их интересный собеседник помимо «вкусна» вдруг от переполняющих эмоций издал певучий звук, напоминающий крик павлина. Чёрные жёсткие волосы Андрея свисали со лба, бравый вид солдата внушал те мощь и нрав, которые свойственны командирам, но Ноктюрн портил весь этот стиль своими эмоциями, легкомыслием.

Алекси и Бенджамин удивлённо моргнули одновременно, а затем переглянулись, мол, ты тоже слышал сейчас это?

– Ты... в порядке? – спросил Алекси, внимательно изучая «Андрея», который только что пропел как птичка непонятный звук.

– Ой, та Андрюха у нас экзотический парень, распальцовки иногда странные показывает, ведёт себя... ну, забавно, зато командир какой, говорят. – Заулыбался Бенджамин, говоря таким тоном, будто хвалится.

Алекси задумчиво кивнул, заметив, что Ноктюрн не возразил, но и не подтвердил, лишь посмотрел многозначительно на Алекси: «Ты знаешь правду. Я тебе о ней говорил, Алекси». Эти мысли будто прозвучали в голове Грина.

– Я могу вас научить! – воскликнул Нокт.

– В другой раз обязательно научишь. У вас что-то случилось? Зачем вы ко мне пришли в столь поздний час?

Алекси Грин аккуратно подвинул стул посередине к ним, присев рядом. Они все пили чай, пока мгла заглядывала к ним в окно и ждала чего-то сокровенного от каждого из присутствующих.

– Ну, знаешь... – замялся Бенджамин.

– Никогда не поздно начать всё сначала, – перебил его Нокт, по-философски посмотрев в окно, из которого прямо на него глядели фиолетовые Солнца*, – судьбы всех душ сплетены, как планетарная система мира. Всё вращается по своей траектории, идёт свой путь и никогда не потеряет соседние звёзды рядом с собой, потому что суждено им быть вместе. А это значит, что Алекси и Бенджамин должны разрешить свои разногласия, потому что судьба вас не разъединит.

       На кухне повисла тишина. Братья заметили особый тон в голосе человека напротив, словно он только что выдал проблески глубокой нравственной осведомлённости мира, которые он так тщательно скрывал за маской беззаботного юнца. Но ведь этот человек командир! Хотя, знаешь, читатель, Ноктюрн – это музыкальное произведение, как выразился Исаия, а значит, в любой момент нежная нота может перейти на тяжёлое звучание, уводя слушателя в диссонанс. Он мудрый, но спокойный, умиротворённый и вовсе не желающий кому-то доказывать свою причастность к высшему разуму, однако он всегда готов дать совет, когда требуется.

Ноктюрн – это живое доказательство того, что Вселенная умеет говорить. Он создан и вскормлен ей, его никогда не учили в школе, он не постигал жизнь через опыт и бытовую суету, но в его золотых глазах отражается вся суть мироздания, и это делает Ноктюрна похожим на ворона, который повторяет слова своего мудрого хозяина – Вселенной.

– Твоё сравнение интересное, – простодушно отозвался Алекси, чтобы сбить нарастающую неловкость, – никогда не видел командира, который бы так красиво выражался.

– Да! – громко повторил Бенджамин, но тут же затих, заметив, что Алекси обратил на его резкость внимание. Грин так суетился из-за боязни сказать лишнего, отчего выбрал тактику согласия, но что-то переборщил с интонацией...

Они все молча переглянулись и продолжили пить чай.

– Вы с ночёвкой? – смиренно спросил Алекси, понимая, что совесть не позволит их выгнать в ночную мглу за окном.

– Не выгонишь же нас? – улыбнулся его брат и продолжил. – Алекси, расскажи о себе, как поживаешь, как твои... растения?

       Грин хлопотно вздохнул, пробегаясь по кухоньке взглядом. Нежных тонов стены, аккуратная гарнитура, приятный нетусклый свет, – всё это было частью его мира, привычной жизни, но эти двое нарушили покой, внесли в эти стены особенные воспоминания.

– Я всё также устаю от новостей, устал слышать то, что происходит в мире. Мне не хватает тишины, стены молчат, но внутри всё кричит. Недавно слышал, как бабульки этажом ниже рассказывали о новых сгоревших захваченных планетах Империей. Андрей, ты же военный, ты одобряешь такие вещи?

       Бенджамин нахмурился, понимая, что сейчас Андрей Красс, который по непонятной причине никогда не реагировал на сетование Бенджамина о власти Империи, которой служит Красс, не отвертится от вопроса.

«Андрей» поставил чашку чая на стол, задумчиво поводил взглядом и ответил:

– Империя творит ужасные вещи. Ей это однажды припомнится, я в это верю. Но я часть системы, но, возможно, однажды выйду из этого круга насилия.

– А ты что думаешь? – спросил Алекси брата.

– Империю нужно свергнуть.

        Коротко и ясно отчеканил Грин. Такие слова говорить в обществе страшное дело, но в стенах этой маленькой кухни всё казалось простым и искренним, словно сакральную атмосферу этого вечера не потревожит ни одна Империя, ни один злой слух.

       Снова повисла глубокая тишина. В ней можно было задохнуться, ибо мысли каждого  собеседника кричали что-то своё.

      Алекси было страшно. Он боялся будущего, так как негодование, злость, ненависть росли в обществе, Империя, конечно, жестко поддерживает свой режим, но сердце онуэковца чувствует, что грядут перемены.

       Бенджамин вдруг позабыл свои огненные чувства и злость по отношению к Империи, ему вдруг стало так спокойно дышать в стенах этой квартиры. Если так посмотреть, то, откинув все предрассудки, жить на Онуэко при Империи вполне неплохо, так как тебя война не касается.

     Ноктюрн же думал о своём брате. О том, что, найдя его (а он непременно думал, что Эйл отыщет информацию о том, что Айден жив), он поддержит брата в его революционных идеях, иначе быть не может.

      Просидев так на кухне втроём, Алекси заявил, что готовится ко сну. Бенджамин вызвался помочь расстелить диван, на котором будут спать нежданные гости. Диван был кремового цвета и отлично сочетался с интерьером зала. В спальне Алекси же находился балкон с большими окнами, потому Ноктюрн часто смотрел в сторону его спальни, но не решался в неё пожаловать.

      Бенджамин, когда расстелили диван, позвал поиграть в карты. Они играли на расстеленном диване под тусклый свет жёлтой люстры, убаюкиваясь ночной тишиной. Они играли без напряжения, скорее в шуточной форме. В этот момент Алекси подумал о том, что если бы брат был всегда рядом, то его жизнь была бы куда веселее... Но их разногласия во взглядах меняет всю ситуацию и мечты кардинально.

       Один Ноктюрн тупил всю игру и вечно спрашивал правила. Но это никого не злило, даже умиляло.

      И к двум часа ночи ребята всё же улеглись спать. Бенджамин задремал без задней мысли, Ноктюрн спал за его спиной, обнимая подушку целиком.

      Алекси в своей спальне не мог сомкнуть глаз, всё рассматривая балкон, через который проходил ночной свет, словно серебрясь. Он сжал одеяло крепче, рисуя в голове воспоминания о том дне, когда чудо-незнакомец по имени Ноктюрн заявил, что знает о том, что скрывает Империя и что раньше у него были крылья. Кто он такой?

       Алекси зажмурился, представляя тёплый свет заката, запах мороженого, ветер от проносящихся мимо велосипедистов... и эти яркие золотые глаза парня, говорящего бред с доброй улыбкой на лице. В сердце отдавало от воспоминаний чем-то искренним и ярким, словно эти моменты произошли с ним в детстве, когда мир казался светлее и загадочнее.

       Вдруг тишину прервал скрип на балконе. Грин резко открыл глаза, думая, что Бенджамин вышел покурить, но там стоял силуэт плечистого бравого солдата по имени Ноктюрн. Курит? Нет, просто смотрит на звёзды, судя по его задранной голове.

      Алекси зевнул и собирался дальше спать, но любопытство одолело: что делает он на балконе? Ноктюрн долго стоял не двигаясь, а потом вдруг открыл окно настежь и стал взбираться на него. Алекси тут же весь ощетинился, приподнявшись. Он уже хотел крикнуть: «Быстро слезай!», но вдруг тихий, спокойный и особо приятный голос Ноктюрна зазвучал сквозь серебристую тьму и добрался до Алекси нежной мелодичностью:

– Мне до сих пор тяжело. Тяжело дышать лёгкими того, кем я не являюсь. Моё тело мертво. Оно погибло.

Грин с опаской встал с кровати, прекрасно понимая, что Ноктюрн обращался к нему.

– Кто ты?

– Ноктюрн. Тот, кто видел, как образовалась Империя людей. Я свидетель того, как человечество уничтожило планету Марафлай, на которой я родился и был вскормлен теплом, объят предрассветными туманами и воспитан грозой. Алекси, я же должен мстить за свою родину? Андрей так считает.

– Погоди, но как это возможно? – парень дошёл до проёма двери на балкон и ощутил ночную прохладу, которая мурашками бегала по его оголённым стопам.

– Я не знаю. Вот помню только обрывки... Что кто-то на меня кричит, говорит: «Ноктюрн, ты должен служить Империи!», а потом я что-то творю. И таких событий я помню много, но делал это не я. Предположу, что мои копии.

– Какие ещё копии? Так, ты можешь спуститься обратно? Опасно, я не хочу потом объяснять полиции, какого Нептуна из моего окна выпал солдат Империи! Ещё предателем родины назовут... – последнюю фразу Алекси пробубнил себе под нос, пока Ноктюрн лишь глянул на парня искоса и продолжил довольный сидеть на окне, как воробушек на веточке.

– Я предполагаю, что мои копии были очень нужны Империи, я имел крылья! Можно было создать сильную армию с такими как я, но... они уничтожили моё тело, несмотря на то, что оно бессмертное и не стареет, оттого меня даже менять не надо было. А значит, все мои копии свободолюбивые и желающие не покоряться судьбе. Теперь я вернул свою личность, но потерял навсегда своё тело. Алекси, что бы ты делал на моём месте?

– Слез с окна бы в первую очередь, – высокий юноша схватил Ноктюрна за майку и потянул обратно на балкон. Тот не сопротивлялся, лишь, падая на спину, улыбался, смотря на звёзды через фиолетовый купол. Он тут же распластался на большом пуфе на балконе. Задумчиво глядя в открытое окно, Ноктюрн высказался вновь, пока Алекси был в смятении, не зная, как реагировать на откровенность безумца:

– Алекси, ложись. Давай я тебе расскажу историю, заснёшь быстрее.

– Тебе действительно кажется нормальным почти не знакомому человеку рассказывать такие...вещи?

– Почему незнакомому? Алекси Грин – чистокровный онуэковец, который живёт в двухкомнатной квартире и выращивает много-много растений, пытаясь заглушить... чувство одиночества? – проговорил Нокт, удобнее устраиваясь на пуфе. Он прислонился спиной к стене, с тоской заглядывая в небо.

– Это лишь твои предположения! Хватит. Я впустил тебя в свой дом не для того, чтобы выслушивать бред и...

– И правду? Алекси, не нужно стыдиться того, что ты один. Один – не значит несчастлив. Вот посмотри на небо. Кажется, что звёзды соединены в созвездия, что они вместе. Но если мы окажемся прямо посреди открытого космоса, то увидим, что они вовсе не связаны, и лишь с нашей планеты кажется какой-то соединённый образ созвездия. На деле они находятся на огромных расстояниях друг от друга. Они всегда одни. И мы все всегда одиноки, просто пытаемся сделать вид, что у нас есть связь с другими.

Грин приутих, подойдя к окну и посмотрев на небо. Его зелёные длинные волосы развевались на лёгком ветру, тонкое высокое тело выделялось на фоне темноты.

– Тоже мне! Сравнил меня с созвездиями газовых шаров, которые даже разума не имеют.

– Потому что, несмотря на расстояние, каждая звезда влияет на другую. И когда я увидел тебя, то понял, что хочу рассказать тебе всё.

– Почему не Эйлу? Мне показалось, вы близки, – Грин с подозрением прищурил миндалевидные глаза, строго поглядывая на собеседника.

Ноктюрн вдруг поднялся с пуфа, пристроился рядом у окна и расширил глаза, словно сова, уставившись на Алекси вплотную. Тот смущённо отстранился.

– У него энергетика страшная. Зло. – прошептал он, словно боясь, что Эйл рядом и всё услышит. На деле он боялся Андрея, который бы за это его осудил. Но тот спал.

– Учёные из Империи все такие. Неудивительно, – фыркнул Алекси и, теребя рукава длинной коричневой пижамы, задумчиво продолжил, – я родился при Империи, мои родители тоже и бабушки с дедушками тоже, однако век назад мэр и дипломат* планеты Онуэко смогли договориться с Императором, чтобы нам вернули традиционные храмы, где старейшины с чистой кровью рассказывают и читают документальные повести о нашем народе. Так мы чтим память... и моя мама меня туда водила часто в детстве. Я послушно стоял все несколько часов и слушал, поражаясь, какой прекрасный народ загубила Империя.

– Почему загубила? Вы же живы, – вполголоса спросил Ноктюрн.

– Живы? Наш облик да, а связь с планетой давно стала никому не нужной. Историю не ценят, любовь не ценят. Лишь деньги и статус. Со своей кровью я бы мог пробиться, наверное, в областной совет Плантэис, но я предпочёл как истинный чистокровный онуэковец заработать своим трудом. А в целом посмотри на Онуэко, от него одно название! Его ещё Оксион люди называют, как же это мерзко! Даже название хотят стереть... А новое поколение привыкает, их всё устраивает, лишь бы Император им благоволил. Бенджамин мне тоже часто жаловался на то, что на обетованную Онуэко застройщики привозят искусственные материалы, губят экологию, устраивают разоряющие почву сельскохозяйственные пашни для добычи сверхактивных медицинских компонентов. Никто не думает о планете.

– Бенджамин предлагал устроить бунт, свергнуть Империю.

– О! Конечно!.. Как же без насилия. Ноктюрн, не так устроен мой народ, чтобы кровь проливать! Я верю, что есть другой способ... Я хочу жить так, как написано в священных книгах Онуэко, я и мне подобные чистокровные зеленоволосые онуэковцы не опустятся до человеческой алчности, зависти, агрессии и насилия. Но... в последнее время я не узнаю собственный народ. Мне кажется, я совсем один. Меня не понимает общество.

Грин неловко замолчал, понимая, что последние слова совсем не планировал высказывать, но Ноктюрн, как магнитное поле, притягивает искренность и простодушие.

Ноктюрн с сожалением поджал губы, вскинув брови в грустной гримасе, и тут же распахнул руки и заключил в неожиданные объятия Алекси.

– Алекси, всё будет хорошо. Ты не одинок. Я буду твоим человеком, буду тебя любить.

Алекси тут же смущённо прорычал:

– Чего руки тянешь?! Отпусти!

Вдруг дверь на балкон открыл Бенджамин и в полном молчании, увидев представшую перед ним картину неловких объятий, тут же закрыл обратно.

Алекси уставился в его сторону в таком же безмолвном удивлении, пока Ноктюрн даже не обратил внимания.

– Ну вот сейчас надумает всякого... – вздохнул Алекси.

Грин стал сначала всерьёз толкать Ноктюрна, а тот его в ответ игриво и весело, что в итоге Алекси сам не понял, как начал улыбаться...

       Бенджамин сразу лёг в постель, как прогулялся по квартире и увидел неожиданную картину на балконе, но решил не вмешиваться. Парень только сомкнул глаза, как вновь будто проснулся и в полудрёме услышал приглушённые разговоры на балконе, какое-то шушуканье, словно птички на ветке. Уже заходило за три часа ночи с момента его второго пробуждения. Промычав себе под нос: «Ну и птицы базарные, не спится им...», как вдруг со стороны балкона послышался звонкий птичий крик, а потом смех и красивое птичье пение... Это странное звучание утянуло в фантастический сон под рассказы Ноктюрна, которыми он поделился с Алекси на балконе...

       Бенджамину приснилась небольшая планета, густо заросшая тропическими лесами, омываемая бурными реками и таинственными океанами, а внутри её пещер и скал жили необычные существа, называющие себя марафлаевцами. Огонь в пещерах обличал на тенях скал странные узоры, исходящие из спин марафлаевцев. Они в своём замысловатом узоре напоминали крылья бабочки. Но на деле никаких крыльев у них не было, лишь из спины выходила не видимая невооруженным глазом сила Вселенной. Эта раса была мудра, проста и неприхотлива. Они знали обо всех планетах, культурах, технологиях, богатствах и тайнах, однако им это всё было не нужно. Они напоминали призраков из-за своего беспристрастия к физическим удовольствиям как еда, вода и множества других потребностей, которые обошли стороной марафлаевцев. Ноктюрн рассказал Алекси, что все марафлаевцы жили ради осуществления своего «долга», что все они созданы с великой мощью, чтобы в случае чего спасти космос от гибели и нарушения баланса. И Бенджамин во сне видел мальчика с огромными серебряными крыльями, летающего от дерева к дереву, собирая вкусные плоды и кидая их на мальчика снизу, вредно бурчащего: «Ноктюрн, мне нужны не ягоды, а фрукты! Посмотри внимательнее, иначе тебе не видать пирога сегодня!». Марафлаевцы питались редко, но так, чтобы восстановить все силы, для этого они выделяли один день полностью для поглощения пищи, а потом несколько недель вновь не питались.

      Ребёнок марафлаевца появляется всего один раз и только после смерти родителей, один из которых марафлаевец, а второй представитель иной расы, и оба они готовы отдать свою жизнь для возникновения в результате метаморфоза нового сильного марафлаевца.

       А в остальном жизнь их текла размеренно, без потрясений или неудобств. Каждый день они наслаждались природой своей планеты, каждый день вкушали её ароматы и любовались её стихиями. Будто в эйфории их жизнь напоминала рай.

       И Бенджамин будто своими глазами видел их мир. Но глаза эти принадлежали Ноктюрну, который и был свидетелем всех событий минувших веков. Онуэковец даже на миг увидел во сне внешность этого существа с крыльями, как будто туманный отрывок из чужой  памяти. 

 Мир без войны, агрессии, глупости и ошибок. Но в то же время казалось, что в такой жизни всё спит, не колышется и не издаёт звуков. Всё слишком правильно. Для чего такая планета, когда Вселенная спокойно наблюдает за войнами, насилием и несправедливостью на других? Почему именно эта планета удостоилась мира и спокойствия?

       Но в то же время в этом сонном и тихом месте под землёй хранится десяток самых страшных оружий мира. Для чего они здесь? Ноктюрн не знал, но предполагал, что марафлаевцы должны свято охранять их. Так и было тысячелетиями, пока внезапно не произошёл взрыв по всей Марафлай. Деревья, живность, заливные луга, озёра... всё горело в безбожном огне. Ноктюрн был зол. И тысяча его сородичей тоже. Взметнувшись ввысь на крыльях в небо, прихватив с собой Айдена, имеющего страшную силу, которая могла бы спасти их планету, Ноктюрн жаждал защитить свою родину, раз ему даны были крылья, способные долететь до космических кораблей противника. Но там произошло страшное... Бенджамин, видя этот сон, весь вспотел и заёрзал, воспринимая всё это как наяву.

        В объятиях туч и тьмы Ноктюрн с братом добрались до главного корабля противника, за собой уничтожая остальные вражеские базы взрывами, извергающимися из энергии Айдена. Они увидели, как на главный корабль из недр земли Марафлай вытаскивают мощнейшие оружия. Они прибыли, чтобы обокрасть эту планету. Кто они? Ноктюрн сразу распознал во врагах людей. Это происходило в двадцать втором веке, а значит, у данной расы были технологии, чтобы на расстоянии изучать Марафлай, а возможно они даже осуществляли незаметные вылазки на неё и нашли там «Механизм Бабочка» и все остальные...

        Однако другие оружия им не достались. Их уничтожил Айден, разразившись фиолетовым огнём гнева. В этом огне были видны словно крылья бабочки за его спиной, бушующие огненными узорами. Но ещё чуть-чуть такого гнева, и Айден бы погиб, потому что у силы есть предел, после чего бабочка увядает. Ноктюрн пытался его остановить, иначе бы его брат превратился в сгусток энергии, напоминающий огромную-огромную фиолетовую бабочку, которая в один миг бы взорвалась и уничтожила бы всех врагов разом. Но Ноктюрн не мог его лишиться, потому побежал к нему сквозь врагов и закрыл крыльями его огонь, закрыл его полностью, пока перья и кости сгорали.

       Айден очнулся тут же и, увидев, что натворил с братом, потерял сознание. Нокт взял его на руки и уже собирался лететь, но крылья были обожжены и изуродованы. Их окружили. Их ждала смерть.

         Но Ноктюрн не готов был сдаться, понимая, что уже натворил бед, поддавшись чувствам и не дав Айдену спасти их родину. Потому Нокт увидел, что в грузоподъёмнике на корабле стоял сворованный механизм «Momento», который выглядел как странная капсула. Именно в неё Ноктюрн поспешно засунул брата и запустил в космос. Эта капсула «замораживает» организм и держит его вне времени несколько веков, а затем выпускает. Это было одно из оружий, что нашли люди в пещерах Марафлай, и именно оно спасло жизнь Айдена, чтобы он хотя бы в будущем остановил людей. А Ноктюрн остался стоять с кровавыми крыльями на бортиках стыка двух кораблей и смотреть, как улетает в чёрный космос его близкий человек. В какой-то момент Нокта оглушили и забрали, чтобы в будущем использовать для механизма «Бабочка», единственно уцелевшего от взрывов Айдена. А дальше планету полностью взорвали, а значит, погиб весь бессмертный народ, который до этого не знал смерти.

         Смерть стала отправной точкой рождения зла. Когда человек потревожил «Храм спокойствия и тишины» наружу выбрался Он – монстр с улыбкой. Его волосы окрашены в цвет крови и войны, красный глаз символизирует звериную жажду убивать и мстить, а его Планетарий несётся в смертельном вальсе судьбы, чтобы совершить страшный план. Его не остановят ни любовь, которая помешала Ноктюрну пожертвовать братом, ни чувства, ни страх, ни собственная жизнь. Он не остановится, читатель, так следуй за ним до конца!

Kamdi ud* - онуэковский язык, означает – спасибо. На Онуэко, как и на других планетах, есть свой родной язык, однако Империя давно признала общечеловеческий единым для всех, потому половина онуэковцев могут даже не знать свой родной язык, но обязательно умеют говорить на государственном.

Фиолетовые Солнца* - обобщающее название пять ярчайших звёзд Онуэко, которые видны на небе и ночью и днём.

Дипломат Онуэко* – дед Джо Вагнера являлся тем самым дипломатом, который смог убедить Императора, что в знак уважения народов Император обязан предоставить Онуэко традиционные храмы с «религией» онуэковцев.