– Бабуль, ну ты скоро? – Стоя во дворе, среди цветов, Есения переминалась с ноги на ногу, в нетерпении накручивая на запястье ручку пакета с фруктами.

– Да иду я, иду. Никакого покою, вечно меня торопишь, а я ведь уже не молодая. – Мария Михайловна вышла на крыльцо, завязывая платок, усыпанный маками, на шее.

– Как не молода? Да ты еще меня переживешь. – Улыбнулась Есения.

– Дуреха что ли, так говорить. – Женщина подошла к внучке, чмокнула ее в рыжую макушку. – Пошли давай.

Девушка надела темные очки, солнце сегодня пекло нещадно, небо было чистым, ни облачка не было видно. Мелькнула мысль, что вот сегодня хороший день рыбакам на речке с удочкой посидеть. Есения потянулась к калитке, толкнула деревянную дверцу, не сразу поняв, что не так. Она потянула ее обратно, затем снова толкнула вперед.

– Ты чего застряла? Дверь мне ломаешь. – Пробурчала за спиной Мария Михайловна.

– Странно, – пробормотала девушка. – Дверца скрипеть перестала.

– Да до дверцы, что ли, сейчас? Пошли давай.

Есения пожала плечами, вышла со двора на улицу. Они поспешили по дороге, в гости их ждали к четырем, но в это время они только вышли из дома. Хорошо, что идти было минут двадцать.

Позади раздался гудок машины. Есения обернулась, глядя, как возле них притормаживает синяя девятка. Из машины на всю улицу раздавалась музыка, оглушая басами. С передних мест ей улыбались две физиономии.

– Привет. – Глеб согнулся в сторону Михи. – Подвезти вас?

– Привет. Да нет, спасибо, ребят. Нам не далеко идти. – Вежливо отказалась девушка.

– Ну, как хочешь. Здрасте, Мария Михайловна. – Миха улыбнулся женщине.

– Здравствуйте, здравствуйте. По делам? На рабочей машине катаетесь. – Женщина поправила платок.

– Ну, Джураев попросил поработать сегодня. Вот.

– Понятно. Ну ладно, не задерживайтесь с нами тут, едьте давайте. – Мария Михайловна махнула рукой, прогоняя ребят.

Те прибавили музыку еще громче и, поднимая пыль, умчались по дороге, лихо заворачивая в поворот.

Проводив их взглядом, Есения поспешила за ушедшей вперед бабушкой.

– Хороший парень, Глеб–то. А вот Мишка, ты от него подальше держись, рожа у него бандитская.

– Ба!

– Как его только Эдуард Сомонович на работу взял? Ворует ведь у него, наверное.

Есения покачала головой. Миха был, в принципе, парень не плохой. А то, что хмурый и молчаливый, так это логично, семья у него была неблагополучная. Оба родителя безработные, оба пьющие. Миха крутился, как мог, в свои двадцать один пытаясь хоть как–то содержать родителей. Эдуард Сомонович проникся к парню, принял к себе, работу ему дал. Есении Джураев нравился, приятный мужчина, деловой, всегда какие–то дела у него были, встречи. Магазин держал, ферму, бизнес вести умел. Всегда в магазине и молочная продукция свежая, ведь не каждый корову держал, и выпечка и вообще разнообразие было.

В своих раздумьях, Есения и не заметила, как добрались до нужного дома. Ворота были открыты, во дворе, по которому еще год назад бегали куры, царила пустота. Клумбы были вычищены, ведь за цветами здесь некому было теперь ухаживать, огород пуст, двери в стайку и курятник закрыты на задвижку. Есения с грустью окинула взглядом двор.

– Не жалей, – бросила ей из–за спины Мария Михайловна. – Итак, горе у людей, еще ты со своими глазами–блюдцами тут. Не смей. Им сейчас не это нужно, а помощь и поддержка. Поняла?

Есения молча кивнула, проглотив подступающий ком в горле, ежиком скатившийся в желудок. Она шмыгнула носом и поспешила в дом, откуда, на удивление, раздавались смех и громкие голоса.

В просторной гостиной, около дивана, прямо на полу сидела Полина. Местный врач держала в руке веер карт, выбирала из него одну и, шлепнув об стол, положила сверху уже лежавших там.

– А вот так тебе, завалялся у меня валетик червовый. – Прокомментировала девушка.

– Да откуда? Он разве не вышел в предыдущем круге?

– Так то бубновый был. – Рассмеялась Поля.

Она отвлеклась на секунду, поправляя капельницу, уменьшая скорость капающего лекарства. Система мерзким червем тянулась к локтю бледной и худенькой женщины, лежавшей на диване. Ее черные волосы ежиком топорщились на макушке, огромные впалые черные глаза блестели, обрамленные синяками. На ней была хлопковая зеленая пижама, одна рука лежала на подушке, другой она раскладывала перед собой карты прямо на диване.

– Оо, привет! Добрались, наконец–то. Двадцать две минуты вас ждем, между прочим. – Полина поднялась на ноги, глянув на наручные часики с потрепанным ремешком. Она обняла Марию Михайловну. – Хорошо все?

– Да, фруктов вон вам принесли, пирогов.

– Отлично. – Она улыбнулась Есении, проведя рукой по ее щеке. – Привет, красотка. Давно тебя не видела. Как жизнь? Когда твой красный диплом обмывать будем?

Есения смутилась. Мария Михайловна, крякнув, повела Полину на кухню, они договаривались сегодня сварить суп и сделать курицу с пюре.

– Доиграешь со мной? – Слабая улыбка мелькнула на лице Сашиной мамы.

– Конечно.

Есения села на место Поли, взяла ее веер и тихонько искоса посмотрела на женщину. Ирина Федоровна была бойцом, она и до этого всегда улыбалась, а теперь старалась это делать еще чаще.

«Вот бы мне вашу силу» – к горлу подступил снова ненавистный комок жалости.

Рассердившись на себя, девушка покрыла последнюю карту и отбросила все в отбой. С кухни доносились тихие разговоры, бурчание Марии Михайловны, стук ножа о деревянную разделочную доску, плеск воды. Бабушка навещала Иру Федоровну по мере возможности, другие соседи тоже им помогали, но все же, с хозяйством этой семье пришлось распрощаться, Саня не успевал работать и содержать корову, свиней и кур, да и деньги на лекарства нужны были. Однако, парень следил за домом, везде было прибрано, чисто, все было починено. Девушка только восхищалась им, но знала, что ему было при этом очень непросто.

– Сень, а ты Сашу видела? Он во дворе где–то. Сходи, поздоровайся. – Ира Федоровна проследила взглядом за последними картами, ушедшими в отбой. У нее карт не осталось, зато Есения умудрилась собрать целый веер.

– Да, схожу. Давно с ним не виделась.

Она поднялась, вышла в сени, сквозь прозрачную белую штору увидела на ступенях крыльца скрюченную фигуру. Выйдя, она молча спустилась и присела рядом, подправив под себя подол короткого сарафана. Саня сидел, сцепив руки в замок. Уставший вид, осунувшееся лицо, парень похудел за прошедший год, скоро от него вообще только тень останется.

– Привет. – Тихо прошептала она.

– Привет. – Парень поднял на нее пустые глаза. – Прости за видок, я задолбался сегодня немного. Отдыхаю.

– Понимаю. – Есения толкнула его плечом. – Как ты?

– Да ничего, жив, здоров. Домом вот занимаюсь. – Усмехнулся парень. В глазах его читалась грусть. – Слушай, давай немного помолчим посидим? Я очень рад тебя видеть, но, честно, я так устал. Можно, я хотя бы перед тобой не буду притворяться?

– Конечно. – Есения положила свою руку на сцепленные ладони парня. – Совсем все плохо?

– Поля говорит, в город надо ехать. Я бы и рад, но денег у нас нет. Предлагал дом продать, но ма ни в какую, говорит, куда мы вернемся, когда вылечится.

Есения вздохнула. Чужая боль, чужое горе остро отдавались в ее сердце, но она знала, что Сане сейчас намного больнее. Столько сил уходило на то, чтобы держать лицо перед всеми, в частности перед своей умирающей матерью, чтобы не разбивать ей сердце.

– Дорого лечение обойдется?

– Ну, сейчас просят хотя бы тысяч сорок, пятьдесят. На операцию, а потом еще капельницы эти покупать, палата, таблетки, тысяч двести встанет.

– А если всей деревне собраться?

– Просить ходить? Милостыню с протянутой рукой?

– Но ведь на кону твоя мама! В гордости ли сейчас вопрос?

– Нет. Сами не предлагают, я выпрашивать не буду. К тому же, чужое горе только на расстоянии все понимают, делом редко кто поможет. Эх. Мне бы первую сумму собрать, а дальше подумаю.

– Если надо, я тысяч десять свои отдам, копила на телефон, да к чертям его, тебе лучше отдам. – Затараторила Есения.

– Хех, спасибо. Надеюсь, так сильно не прижмет. – Саня с благодарностью улыбнулся. – Давай в дом? Что–то притихли там все. Без нас, наверно, пироги едят.

«В пирогах ли счастье» – Есения поднялась на ноги, проследовала за парнем в дом – «Наверно, такие мелочи и дают зацепиться, удержаться, когда все рушиться. Наверно, все–таки в них».

***

Отмахнувшись от очередного комара, пожилой мужчина поправил свою темно–зеленую панаму, прикрывающую седую макушку, затем потянулся к металлической банке из–под сгущенки, достал оттуда маленького червя, насадил на крючок и закинул удочку в воду.

– Эх, хорошо. – Его сосед по лодке, Алексей Александрович, почесав шею, окинул взглядом реку.

Туманная утренняя дымка стелилась покрывалом по поверхности зеркальной речной глади, бескрайнее голубое небо было чистым, ни одного облачка не было видно до самого горизонта, раннее утреннее солнце разогревало свои лучи, обещая жаркую погоду днем, ну а пока ночная прохлада еще запускала свои щупальца под воротник и в рукава. Лес вдали возвышался спокойной, крепкой стеной, охраняя спокойствие ленты реки.

– Да, красота. – Согласился Николай Георгиевич. Он тяжело вздохнул, подергал свою удочку и задумчиво уставился на воду.

– В жизни, – философски начал его спутник, – в жизни приятно смотреть лишь на три вещи: на сытых внучат, – он начал загибать пальцы свободной руки, – на свою счастливую женщину и на пойманную метровую щуку, ха–ха. Давай, лови, Георгич, что нос повесил?

– Согласен я с тобой, да что–то ни с первым, ни со вторым, ни с третьим у меня не ладится.

– А ты поменьше языком чеши, может, щука и поймается. – Алексей Александрович повел удочкой, чувствуя тяжесть на конце лески. Он мастерски подвел ее к самому борту лодки, подсек и вытащил из речки маленького ершика. – Кстати, по поводу твоей музы совет тот же — меньше чеши языком. – Рыбешку поместили в маленький переносной холодильник.

– Что ты имеешь ввиду?

– Да, смотрю вот на тебя и думаю, ходишь вокруг да около, пустословишь почем зря.

– Так я же комплименты...

– Накой ей твои комплименты? – Алексей Александровчи грозно посмотрел на своего поникшего товарища. – Вот если бы ты дело сделал, а не просто ромашек приволок, то да. Ей уже возраст не тот, чтоб ушами–то хлопать.

– Да какое же я дело сделаю?

– А ты подумай. Ты же мужик–то головастый. При Марии своей только теряешь все мозги сразу. Вот смотри, – мужчина задумчиво оперся подбородком на кулак. – Знаю я, что калитка у нее скрипит. Как–то Нинке она жаловалась, мол и маслом смазывала, и вазелином, а все равно, старое ржавое все. Ты ей возьми да петли на новые поменяй, я знаю, у тебя есть, ты же вон запасливый. Возьми, да и подсоби любимой женщине.

– Согласен, дело говоришь. – Николай Георгиевич прихлопнул еще одного раннего комара. – Ведь и правда, когда ее вижу, голова отключается. Чувствую себя совсем дураком рядом с Марусенькой. – На губах расплылась блаженная улыбка, а в глазах засияли искорки.

Мужчина вспоминал лицо любимой, каждую милую морщинку, каждую родинку на ее шее и руках. Удочка дернулась, намереваясь выскочить из расслабленных пальцев. Николай Георгиевич встрепенулся, пытаясь выбраться из закрутивших его мечтаний, схватился за удочку, но в эту же секунду она проскочила вперед. Его товарищ, заметив неладное, бросился на подмогу, пытаясь перехватить удилище, но плескавшаяся в воде крупная рыба дернула сильнее, пытаясь уйти под воду.

– Врешь, не уйдешь! Георгич, подсекай! – Азартно кричал рыбак.

Его напарник поднялся на ноги, раскачивая лодку. Наконец, удачно схватившись за рукоять, он потянул добычу на себя, но, когда уже на поверхности показалась голова огромной щуки, а Александрыч потянулся сачком к воде, мужчина не удержался на ногах и, повалившись, головой вперед нырнул в воду под крики своего товарища.

– Ну, епп...твою налево! – Оставшийся на лодке рыбак схватился за голову. – Георгич, ты живой? Георгич!

– Нормально все, тут мелко. – Вынырнувший из–под воды мужчина отплевал воду, вытер ладонью лицо, схватил удочку и потянул ее на себя и вверх.

– Эх, сорвалась! Давай, вылезай оттуда, а то почки застудишь, не тот уже возраст, чтобы в шесть утра в речке холодной купаться. – Мужчина помог другу забраться на лодку, накинул на него лежавший у носа лодки плед. – Смотри, чтобы твоя Маруся так же не сорвалась, а то жалко будет, да и Сеньке ты нравишься.

– Даа, Есения хорошая девочка, хотел бы я такую внучку.

– Кхех.

– Твой Матвейка тоже парень хороший, но у него уже есть дед. – Николай Георгиевич задумчиво почесал затылок. – Слушай, надо Сеньку с Матвейкой свести. А что? Хорошая пара будет! Глядишь, до правнуков доживем.

– Идея–то не плохая. – Алексей Александрович постучал по подбородку пальцем. – А то вдруг попадутся им плохие люди на пути, сердце разобьют им, жалко. А так хорошо будет, да и мы породнимся. Ведь без нас то точно не разберутся!

– Ой, не разберутся. – Кивнул Николай Георгиевич. – Дела сердечные наука тонкая. Эх, ну что? К берегу да по домам? Мне еще калитку починить надо.

– Добро.

Резиновая лодка медленно направилась в сторону берега, подгоняемая маленькими веслами. Солнце поднялось еще выше над горизонтом, лучи медленно начинали согревать сонный мир под голубым небосводом.

***

Глеб еще секунду смотрел на удаляющихся от машины Есению и ее бабушку, развернувшись, откинулся на пассажирское кресло. Мысли неслись галопом в голове, сменяя одну на другую, вот уже рыжие кудряшки растворились в темноте подсознания, уступая место другому лицу с курносым носом и короткими черными волосами, а в ушах зазвучал уставший голос Полины «Уехать? Куда мы без денег уедем? Никому мы нигде не нужны».

«А тут кому нужны?» – подумал парень, зло сжимая ладони в кулаки.

– Э, ты че? – Миха крутанул руль, заворачивая направо, выводя синюю девятку на гравийную дорогу, ведущую в соседнюю деревню.

– Да, ниче, забей. – Глеб растер затекшую шею. – Деньги нужны, все время об этом думаю.

– Деньги всем нужны. – Усмехнулся Миха.

– Джураев нормально платит?

– Смотря кому и смотря за что. – Туманно ответил на вопрос водитель девятки.

Глеб хмыкнул. Сомоновича он терпеть не мог, дружок его отца был человеком жадным, злым, мстительным, но, не мог не согласиться, он был единственным, к кому он мог обратиться, чтобы подзаработать. Понимал, что сразу ему не вывалят желаемую сумму, но он каждую полученную копейку откладывать будет. Прикинув, Глеб хотел отложить тайно от отца тысяч пятьдесят, а тогда они с Полей смогут и сбежать, на первое время хватит.

В раздумьях, парень даже не заметил, как машина свернула с дороги, теперь они ехали вдоль леса, поднимая за собой пыль. Он обернулся, глядя в заднее окно через салон, затем посмотрел на своего товарища.

– Мы куда?

– Не ссы, по делу одному заедем и дальше погоним. – Миха криво улыбнулся.

Внутри поднялась волна паники, нервы змеиным клубком закрутились в груди, но любопытство перетягивало канат эмоций на свою сторону. Глеб сидел молча, переплетая пальцы, поглядывая в окно на мелькающие мимо деревья. Время перевалило уже за четыре, приближаясь неумолимо к вечеру, подталкивая день к завершению. Странно, что Сомонович поручал им дела в конце рабочего дня, когда все уже спешили домой, хотя, Глеб сомневался, что это было законно. Он понятия не имел, что в конвертах, кому они это отдавали и о чем договаривался с ними Миха, пожимая руки. Но, именно за такие дела Джураев неплохо платил.

Однако, сейчас парень предположил, что Миха свернул за решением своих дел.

Дорога тянулась вдоль леса, сворачивая в сторону болота. Местность та была опасная, но уединенная. По соседству, среди деревьев, расползалось кладбище, с каждым годом появлялись здесь новые деревянные кресты, сгнивая со временем, и некому было на их место установить каменные плиты, лишь несколько могилок чистили и следили за ними, остальные же оставались нетронутыми, со временем становясь заброшенными, заросшими сорняками.

Машина остановилась у старого дуба, покачивающего и шелестя густой кроной. Миха вышел из машины, хлопнув дверью. Он спиной уперся в заднюю дверь, глядя в сторону поворота. Наконец, Глеб услышал шум мотора, и вдали показался темно–зеленый уазик. Подъехав к ним, машина затормозила, поднимая вокруг себя облако пыли. Миха лениво помахал рукой перед носом, разгоняя пыль.

С водительского сидения вышел молодой незнакомый парень. Низкий, коренастый, он подошел и протянул руку, которую Миха тут же пожал. Глеб не слышал, о чем они говорили, но видел, как незнакомец передал ему маленький бумажный пакетик, а Миха в ответ передал сложенные пополам деньги.

Глеб не был дураком, здесь любой бы понял, что произошло, но ему непонятно было, зачем Миха тогда взял его с собой, ведь обычно такие дела проворачивались в тайне.

Встреча длилась не долго, они еще перекинулись парой слов, а затем, снова пожав друг другу руки, разошлись по машинам. Синяя девятка, резко стартонув, покинула место встречи первая. Миха молчал, выкручивая руль то влево, то вправо. Глеб бросал на него косые любопытные взгляды.

Не то, чтобы он когда–нибудь в жизни хотел связаться с наркотиками, скорее всего у него не было просто возможности или знакомых, которые могли бы ему в этом вопросе подсказать чего, но столкнувшись с этим напрямую, парень растерялся. Сейчас он сидел и думал, стоит ли отговаривать друга от таких дел, упросить его не заниматься этим, не употреблять, но при этом внутренний тихи голос задавал назойливый вопрос, а сколько за это получают денег, как быстро одна таблетка помогает отключиться от проблемного мира.

– Что притих? – Миха выехал обратно на дорогу. – Скоро приедем. – Он потянулся к бардачку, открыл его и бросил туда бумажный пакет. В бардачке, как и во всех, валялся всякий хлам: влажные салфетки, файл с документами, Глеб заметил, как ему показалось, даже пластиковые баночки с витаминами, какие–то тряпки.

– Я не притих. – Буркнул Глеб. – Просто задумался.

– О чем?

– Ни о чем.

– Да ладно, – Миха хитро стрельнул в него глазами. – Разве тебе не любопытно?

– Любопытно, зачем ты меня с собой потащил? А если я тебя сдам?

– Не сдашь.

– Почему это ты так уверен?

– Тебе деньги нужны. – От его фразы Глеб похолодел, заерзал на сидении. – Я предлагаю тебе отличную тему. Будешь моим партнером?

Гдеб, не отрывая взгляда, смотрел на серую дверцу бардачка, отделявшую его от своего внутреннего содержания. Где–то там, среди тряпок и бумаг, лежало возможное решение его проблем. Но, в глубине души, червячок страха извивался своим липким тельцем. Из мыслей его вырвал рингтон на телефоне Михи. Он неосознанно посмотрел на смартфон, заметив на экране высветившееся «Насонов старший».

– Да, – Миха ответил на звонок. – Да, без проблем. Ок, я заеду.

Смартфон полетел обратно в подстаканник.

– Слушай, ты сразу не отказывайся. Мне напарник не помешает, отвечаю. Процентом не обижу.

Глеб мысленно перебирал варианты, зачем отец звонил Михе, но решив, что раз тот является другом Джураева, то такие звонки логичны. Чуть не пропустив слова друга мимо ушей, он рассеянно кивнул.

– Я подумаю.

– Вот и отлично. – Миха поставил девятку на ручник, который грозно крякнул.

Глеб, блуждая по закоулкам своих мыслей, и не заметил, как они подъехали по нужному адресу, в соседнюю деревню. Миха вышел из машины, взял с заднего сидения толстый пакет с документами и направился к небольшому магазину соседней деревни, с директором которого Джураев еще в прошлом году заключил договор на поставку оборудования для фермы.

***

– Да чтоб ты захлебнулась своей водой, карга старая! – Мария Михайловна, вздернув подбородок, развернулась, чтобы решительно зайти во двор.

– От карги слышу! Тьфу. – Соседка Воробьевых, Марина Сергеевна, смачно плюнула в сторону бабушки Есении. – Достала меня уже со своей водой. Ничего я Вам не перекрываю и никогда не перекрывала.

– Ох, сто раз уже пожалела, что уговорилась на один колодец. Так и знала, что хлебну с тобой горя. – Пожилая женщина потрясла кулаком. – Открой воду, поганка!

– Да пошла ты. – Марина Сергеевна зашла во двор, громко хлопнув дверью.

К тем же воротам подъехала машина с прикрепленной резиновой лодкой, заглох мотор, хлопнула дверь. Из машины вышел Алексей Александрович, глянул вслед ушедшей супруги, потом перевел взгляд на соседку и тяжело вздохнул.

– Что у вас за разборки в девятом часу утра? – Он усмехнулся. – Опять.

– Ой, – пожилая женщина отмахнулась от соседа полотенцем, которое держала в руках. – Не спрашивай лучше. Благоверная твоя уже в печенках у меня сидит.

Сосед ничего ответить не успел, да и не особо хотелось. В разборки бывших подруг он не лез, знал, что себе же хуже сделает. Бабские скандалы — это сразу катастрофа, лучше в стороне отстоять. Конечно, причина им была не особо важна, ведь этот колодец на две половины дома сделали еще в те времена, когда они крепко дружили, всех все устраивало. А теперь времена изменились.

К дому подъехала беленькая лада, притормозив аккуратно рядом с калиткой Воробьевых. Из окна выглянула пожилая женщина.

– Привет, Саныч. Че, как? С рыбалки? – Она приспустила с носа солнечные круглые очки.

– Доброе утро, Зоя Игоревна. Да, только что вернулся. – Он вытащил из машины удочки и походный холодильник с уловом.

– Понятно. Ну, ладно. – Она помахала рукой своей подруге, спешившей к ней со двора. – Михална, давай скорее. Девятый час, опаздываем же.

– Да бегу я, бегу. – Мария Михайловна закрыла калитку, поправила подол синего платья в белый горох и поспешила к машине. – Ты чего такая, радостная слишком, аж зубы сводит.

– Так чего грустить–то? – Зоя Игоревна улыбнулась всей свой вставной челюстью, выкрутила руль и тихонько поехала по дороге в сторону здания администрации. – Погода отличная, внук у меня молодец, на работу устроился, Славка со своей живут душа в душу. Не жизнь, а малина. – Она рассмеялась.

– Даа, Глебка твой парень хоть куда. Умный, красивый. Не то, что Матвей соседский.

– Что ж тебе Власовы то покою не дают никак? – Зоя Игоревна удивленно глянула на подругу. – Ведь раньше вон какие подруги были с Маринкой, не разлей вода.

– Завидует она мне, злится, что меня главной в Совет ветеранов выбрали, а не ее. – Вздохнула женщина. – С тех пор, как с цепи сорвалась.

– А ты на ее провокации и ведешься.

– Да я ж поначалу старалась игнорировать, но уже сил никаких нет.

– А Матвейка то тебе что сделал? Хороший мальчик, вроде.

– Угу, вроде. В том то и дело. – Мария Михайловна откинулась на пассажирское кресло. – В прошлом году, уж не знаю, что случилось, но Сенька все глаза из–за этого паразита выплакала, даже в город свой раньше укатила, лишь бы его не видеть. Я с тех пор его не особо долюбливаю.

– Мдаа, дела. – Зоя Игоревна свернула с дороги на полянку, служившей парковкой перед маленьким зданием сельской администрации. – Слушай, а давай твою Есению с моим Глебом сведем? А что? Отличная пара будет.

– А неплохая идея! – Мария Михайловна даже подпрыгнула, воодушевившись. – Мне Глебушка твой нравится, хороший мальчик.

– Вот как раз скоро день села отмечать будем, до этого дня и сведем. Чтобы на празднике уже вместе веселились и за ручку ходили.

– Ох, умная ты, Зойка, да еще и сваха отличная. А давай. – Мария Михайловна протянула руку, которую ее подруга с охотой пожала. – У меня зять хороший будет, у тебя невестка.

– Пошли, давай, работать.

Обе женщины, довольные собой, вышли из машины и направились в светло–зеленое, открашенное недавно здание.

***

Цифры от слез на маленьких наручных часиках расплывались. Полина смахнула ладонью с глаз соленые капли и снова посмотрела на циферблат. Стрелки замерли на половине седьмого.

«Вроде лето, а еще чувствуется весенняя вечерняя прохлада» – подумала Поля, натягивая на плечо слетевший край вязаной кофточки.

Она даже не заметила, как начала плакать. Сердце разрывалось от осознания, что ничем не сможет помочь Сашиной маме, как бы она ни старалась. Онкология для нее была полем боя, на котором нет места победе без специалистов. Ей до ужаса жалко было Иру, но Полина старалась при ней не показывать ни капли жалости, держаться, как и просила Ирина, словно жизнь продолжается и ничего не случилось. Но, за стенами дома Поля не могла сдерживать накопившиеся эмоции, и, пока пробиралась в сторону дома, слезы скатывались по ее щекам.

Еще одним поводом для слез в последнее время был муж. Полине и хотелось, и не хотелось возвращаться домой. Она знала, что за позднее возвращение, он опять начнет скандалить, орать. Удача, если он не будет пьяный, тогда Полина сегодня обойдется без новых синяков. Но, ноги сами торопили ее, чтобы побыстрее оказаться дома, вдруг за небольшое опоздание ей ничего не будет.

Она подумала о Глебе, пасынок стал для нее, как родной. Три года назад, когда она впервые с ним познакомилась, то очень боялась, что они не поладят, ведь трудно сразу найти общий язык с подростком. Но, на удивление, мальчик сам тянулся к ней. Жестокость отца и мужа сплотила мачеху и пасынка. Иногда Поле казалось, что они вдвоем противостояли целому миру зла. Она часто думала о его словах, о переезде. Конечно, ей очень хотелось убежать от мужа–тирана, скрыться от своего постыдного прошлого и жестокого настоящего, начать новую жизнь, подарить Глебу спокойствие. Но, она понимала, что пока у них ничего не получится.

В раздумьях, она не заметила, как добралась до центра. Вот и магазин ее подруги, напротив участковый с Бучем безмятежно играют после трудового дня, хотя, насколько Полина могла заметить, трудовой день у них был круглосуточный, лишь с небольшими перерывами. У входа в магазин припаркован знакомый черный джип.

Поля сразу, опустив голову, поторопилась в сторону дома. Идею зайти в магазин и купить что-нибудь вкусное, она сразу отмела. Поэтому, поспешила свернуть в переулок, но не успела.

– Поль, привет. – Окликнул ее мужской голос с крыльца магазина. – Как дела? Тебя подвезти?

– Привет. – Против своей воли радостная улыбка расползлась на губах. Степа ей всегда нравился, как человек, сильный, волевой. Но она старалась избегать встречи с ним, ведь по непонятным причинам Слава ревновал ее к нему, хотя повода она никогда не давала. – Да, не нужно, спасибо, я дойду.

– Далеко тебе идти. Садись, подвезу, мне не трудно. – Он раскрыл пассажирскую дверь.

– Ну, эм, ладно. Спасибо. – Поля огляделась по–сторонам. Теперь ей в каждом кусте, в каждой тени мерещился муж, который дома устроит ей скандал.

Откинув свою панику на задворки сознания, девушка устроилась на переднем сидении. Степа закрыл дверь и быстро обошел машину.

– Ты откуда идешь? – С интересом он глянул на свою попутчицу, заводя мотор и выруливая со стоянки на дорогу.

– От Некрасовых. Иру навещала. – Поля сплела пальцы рук с такой силой, что костяшки побелели. Глаза снова защипало, но она с усилием заставила себя держаться.

– Совсем плохо? – Почти шепотом спросил мужчина.

– Ничего хорошего. – Так же в пол голоса ответила Полина. – Нужны доктора, денег у них нет, а чужие она упорно не берет. Говорит «Не вылечат меня, кто потом возвращать будет? Да и зря потратятся чужие деньги». – девушка грустно усмехнулась.

– Мда уж. – Вздохнул мужчина. – Гордость мало кого до добра доводит.

– Дак вот и я же ей так говорю! – Поля развернулась к своему собеседнику. – Ну кому хорошо? Ей? Саше? Нам всем? Да если б у меня деньги были, я бы до копейки ей отдала. Ничего бы не пожалела. Но, у меня их нет, а жаль.

– Тебе деньги нужны? – Степа сразу понял, куда ниточка тянется.

– Нет. – Слишком поспешно ответила Поля и прикусила язык. Она отругала себя, ведь ей только еще не хватало, чтобы кто–то узнал, для чего ей они нужны. – Не нужны, все хорошо.

– Только что мне про гордость втирала, а сама.

– Дак ведь правда не нужны. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла слишком грустной.

Степан на некоторое время притих, задумался. В машине наступила тишина. Но с ним, Поля не раз замечала за собой, ей комфортно было находиться в тишине, помолчать. Не было желания заполнить неловкую паузу, потому что неловкими они не были.

Поля наклонилась головой на окно и наблюдала за мелькающими домиками с той стороны. Навстречу промчалась синяя девятка, помигав фарами. Степан помигал в ответ.

Полина узнала машину, помощник Джураева часто заезжал по делам к Славе. Мишка был парнем смышленным, юрким, но Поля знала, что он промыляет по указке Сомоновича не совсем чистыми делами, поэтому запретила Глебу водиться с ним. Сообразив, что Миша мог заезжать к ним домой, а значит Слава был дома, она в панике подскочила.

– Ой, высади меня тут вот. Прямо тут. – Чуть не закричала она.

– На повороте? Доехать то осталось, пара минут. – Степан озадаченно бросил на нее взгляд.

– Нет, подожди, не выезжай за поворот. Тут прямо. Ох, черт. – Она не успела, машина выехала на улицу, где стоял их дом. – Вот ту высади меня, пожалуйста. – Снова Полина предприняла попытку выйти незаметно.

– Ну, хорошо, ладно. – Мужчина остановил машину, свернув к обочине.

– Спасибо. Пока.

Поля быстро попрощалась, выскочила из машины, прикрыла за собой дверь, стараясь не хлопнуть ею слишком громко, и побежала в сторону дома. Ругая себя по дороге, она подбежала к дому и начала рыться в сумке в поисках ключей. Ей показалось, что штора в гостиной дернулась, но она списала все на воображение, потому что там ни света ни еще какого–либо движения больше заметно не было.

Девушка поторопилась, открыла железные двери ворот, проскочила во двор. И только внутри поняла, что сломанный ремешок наручных часов ее все же подвел. На запястье их не оказалось.