***

Нириин двинулась в сторону леса, который чуть не стал для них могилой, и весь отряд последовал за ней.

Эмерис замыкал шествие, так как у него было задание присматривать за всеми, чтобы никто невзначай не свалился с лошади, если, вдруг, проклятие снова начнет действовать.

Однако пока Владыка находился рядом с людьми, они чувствовали себя намного лучше.

Лиар ехал бок о бок с Мэрионом и едва заметно светился от счастья, радуясь, что в этот раз лучника не отправили в разведку. Даггер угрюмо хмурил брови и был мрачнее тучи, но причину его отвратительного настроения сложно было разгадать. Дэон держался рядом с варваром, обсуждая оружейников султаната, способы закалки стали которых, по мнению титана, давно устарели. Так и ехали, пока солнце не закатилось за горизонт. Когда же в лесу потемнело, отряду пришлось остановиться на ночлег.

- Мы совсем немного проехали, - сетовал Лиар, когда Мэрион помогал ему спуститься с лошади.

- Ночью ехать опасно, - отозвалась знающая, привязывая своего коня к стволу дерева. - Да и не позволю я вам переутомляться. Разбивайте лагерь и отдыхайте. На рассвете выступим снова.

Маг пошел вместе с Мэрионом собирать сухие ветки, а Эмерис, достав из походной сумы огромный топор, нарубил еловых веток для лежанок.

Потом все расселись у костра, наблюдать за котелком, в котором весело бурлила вода с крупой. Только Даггер держался в стороне от всех и точил свои кинжалы, недружелюбно поглядывая на остальных. Да Владыка ненадолго отошел к своей лошади, чтобы угостить ее яблоками и хлебной лепешкой.

Лиар сидел в объятиях Мэриона, которые надежно защищали его от порывов ветра, и до сих пор не мог поверить в то, что их с лучником недопонимания так удачно разрешились. Эмерис потрошил подстреленного Мэрионом зайца. А Дэон меланхолично помешивал крупу деревянной ложкой и поглядывал в сторону имперца, который, казалось, вот-вот кинется резать всем глотки.

- Что-то случилось, пока я был в беспамятстве? - спросил он негромко.

- Да, собственно, ничего особенного, - пожала плечами Нириин.

Знающая, вооружившись длинным прутиком, чертила на земле витиеватый узор. Тонкий конец ветки плавно скользил по рыхлому слою земляной пыли, оставляя после себя неглубокие борозды. Бессмысленное занятие. Немного детское, но руки надо было чем-то занять, чтобы никто не заметил, как дрожат пальцы от внутренней тревоги, наполнившей сердце.

- Переполошились все. Перенервничали. Но быстро успокоились. Хотя... - женщина на миг замолчала, а потом тряхнула головой. - Хорошо, что успокоились. В холодном рассудке пользы больше, чем в преувеличенном страхе.

Дэон снова бросил на имперца обеспокоенный взгляд, опасаясь, как бы враждебная магия вновь не начала играть с ними злые шутки, но тут же отвлекся на Владыку, который приблизился к костру и сел со всеми.

- Холодный рассудок, это, конечно же, хорошо, но когда сердце неспокойно, может случиться какая-нибудь беда. - Он протянул руки к огню и, несколько мгновений погрев их от пламени, посмотрел прямо на Даггера.

- Андрэс, - позвал Владыка, - подойди к нам. Здесь нет твоих недоброжелателей. И ни один из этих людей не причинит тебе вреда. Полно прятаться от них. Вы связаны крепкими узами, и этого уже не изменить.

Имперец, поймав на себе любопытные взгляды, упрямо покачал головой, и вернулся к своему нехитрому занятию.

Он был растерян. Его душа была полна смятения, а мысли никак не хотели собираться в кучу. Люди, окружающие его, казались чужими. Не враги, не друзья... а просто тени, с которыми он случайно столкнулся по велению шаха.

И зачем он только надумал себе всякого?

В висках болезненно запульсировало, и Даггер выронил кинжалы, мучительно морщась.

Он не знал, что ему делать. Наверное, как только Владыка освободит его от проклятия, он уйдет со службы и отправится в Дэш-Минаб. Убить его не убьют... да и не ждут его в столице... но сказать шаху о том, что он возвращается в Империю нужно.

Мальчишка ждет от него преданной службы, но на Перекрестках и без него достаточно отчаянных голов, готовых рискнуть жизнью ради своего шаха.

Так что нужно идти и делать то, что должно, пока еще не поздно, а не играть в войну на пользу чужой страны.

- Даггер! - Лиар прежде Владыки почувствовал неладное, и под удивленными взглядами мужчины и всего отряда бросился к имперцу. - Даггер, очнись! Что за проклятая магия?!

Маг обхватил лицо имперца ладонями и заглянул в его пустые, мутные глаза. Так же было и с ним во время прошлого похода. Он потерял веру в свою любовь, и это чуть не убило их всех.

- Магия тут ни при чем, Лиар, - сказал Вэлминар, но юный энлинтен покачал головой, отвергая его слова.

- Здесь все пропитано ею. Боль, отчаяние, скорбь... если в сердце брешь, она проникает туда, наполняя унынием и безысходностью. Раньше я этого не понимал, но с ним творится то же, что творилось со мной.

Лиар откинул волосы с бледного лица имперца и позвал его, воспользовавшись древним языком. Чем снова поразил своего короля, который даже не подозревал, что Лиар знается на такой магии.

Да и откуда бы ему в таком-то возрасте...

Имперец, словно услышав зов энлинтена, моргнул, а когда открыл глаза, в них уже появился проблеск рассудка.

- Ты не должен унывать, иначе эта магия убьет тебя, - говорил Лиар, которого никто кроме Владыки и имперца не понимал. - Она так устроена: если сомневаешься или боишься, она проникнет в тебя. Истерзает твое сердце, измучает, уничтожит... это не просто заклятие некроманта. Это чья-то сердечная боль. Она так сильна, что ее невозможно выдержать. Не позволяй ей овладеть тобой. Твои мысли и страхи - это еще не реальность. Вспомни хорошее... вспомни то, что должно помнить тому, кто любит.

Лиар отстранился, и Даггер, прикрыв глаза, откинулся на древесный ствол, прерывисто дыша.

- Он потерял себя, - сказал Лиар на языке И-Станбада и выпрямился. - Магия, которая путала нас тогда, никуда не делась. Теперь я чувствую ее потоки. Они как туман. Обволакивают все вокруг, водят за нос неосмотрительных путников. Сначала они действуют на самых слабых, а потом бьют по остальным. Но сейчас эта магия слабее, чем раньше. И все же нам нужно быть осторожными.

Нириин в отличие от остальных понимала, о чем толкует Лиар. Магия, поселившаяся в этих лесах и, правда, была невероятно древней. Пусть не такой как Владыка Вэлминар, но уж совершенно точно старше, чем она. И это пугало, потому что Нириин не знала, как с ней справиться. Некроманты всегда были изгоями. Люди, решившие ступить на путь Тлена, чаще всего были отчаявшимися существами. Они не видели в жизни ничего хорошего и, тем не менее, хотели жить. Жить ради смерти. Она этого не понимала. Но он...

Женщина повернулась к Дэону.

Мечник смотрел в пламя костра. Яркие огоньки плясали в пустых глазницах. Танцевали свой безумный танец. А зубы обнажились в вечном оскале истлевшего лица.

«Я не брошу тебя. Никогда».

Данное обещание все еще звучало в песне мертвого ветра. Все еще скрипело на зубах песком раздробленных костей. Все еще растекалось зловонной лужей гнилой крови на острых камнях, ставших для них уже вечной могилой.

Чужая ненависть, чужая боль, чужое отчаяние и страх...

Чужое?

Нет, свое. Все это было чужим лишь до поры... потом стало своим. Стало родным. Вонзилось острыми иглами в плоть, вплелось тонкими нитями в кровь, опутало сердце, заключило душу в кокон... И не отпустит. Не ослабит хватку, пока не вернет...

Холодный ветер взметнул в ночное небо сноп искр, и Нириин тряхнула головой, прогоняя наваждение.

- Держитесь рядом... - сипло сказала она. - Помните, кто вы есть. Не забывайте. Не позволяйте чужой памяти заменить вашу.

Вэлминар видел, как изменились лица окружающих его воинов. Даже варвар, над которым магия была почти не властна, нахмурился, слушая наставницу.

Андрэс сидел под деревом, растерянно глядя в пустоту прямо перед собой. Но Лиар и его возлюбленный выглядели немного иначе, словно вокруг них была защитная стена, не позволяющая неведомой силе тревожить их сердца.

- Вам всем нужно отдохнуть, - проговорил Владыка. – Медлить нельзя. Мы выступим с рассветными сумерками.

Никто не стал возражать. Быстро перекусив мясной похлебкой, наемники стали укладываться на ночлег.

Лиар, по своему обыкновению устроившись в корнях дерева как в гнезде или колыбели, утащил с собой Мэриона, и некоторое время оттуда слышалось тихое шушуканье и смешки.

Влюбленным сердцам все было нипочем, ни страхи, ни невзгоды, ведь они были беспробудно счастливы, пока могли держать друг друга в объятиях.

Варвар тоже сохранял завидное спокойствие и, завалившись на лежанку, закинул руки за голову и очень скоро погрузился в безмятежный сон.

Нириин спросила у Дэона, как он себя чувствует, и, получив от мечника удовлетворительный ответ, улеглась недалеко от него, чтобы в случае опасности иметь возможность защитить его. В меркнущем взгляде засыпающей женщины Владыка видел глубокую нежность и непостижимый страх.

Прошло совсем немного времени. Луна на ночном небосводе сдвинулась всего на пару пальцев, а наемники, все, кроме Андрэса, уснули беспробудным сном.

Вэлминар все так же сидел у костра, охраняя их покой, и смотрел на принца, в глазах которого мелькали жуткие тени. Андрэс думал о чем-то плохом, что причиняло ему нестерпимую боль.

Владыка молчал, тщательно обдумывая свои наблюдения, а потом поворошил веточкой тлеющие угли, чтобы разжечь подкинутые в них дрова, и спросил у принца:

- Ты знаешь, как родилась Любовь?

Даггер передернул плечами, продолжая смотреть вглубь своих мыслей и воспоминаний, где творился полнейший хаос. Он не хотел слушать о любви. Он всегда считал это чувство величайшей глупостью, и клялся себе, что никогда не допустит его в свое сердце. Но, кажется, потерпел сокрушительное поражение. И теперь не знал, что с этим делать.

Но Вэлминара не остановила его неохота вести задушевные беседы, и энлинтен проговорил:

- Когда-то люди вели себя подобно животным. Они рождались, питались, испражнялись и спаривались лишь для того, чтобы поддерживать свое существование. Женщины одной общины выбирали для продолжения потомства самого сильного мужчину и спаривались с ним. Задача остальных мужчин была в добыче пропитания, обустройства быта и защите общины от посягательства хищников или других общин. Мужчин, неспособных выполнять свои функции в лучшем случае изгоняли, а в худшем - жестоко убивали в назидание другим. Такой жизненный уклад длился тысячи лет, и никто из тех людей не знал, что такое любовь, что такое ревность и желание обладать одним человеком всецело и безраздельно. Ученые книги, которые хранятся в Алтике, повествуют о том, что всему виной стало мужское самолюбие. Однажды мужчина-рабочий повстречал женщину из другой общины, и, вопреки запретам, возжелал ее. Испокон веков мужчины обладали крепким телом и непомерной силой, и могли с легкостью принудить женщину к спариванию. Но жизненный уклад того времени запрещал им это делать, и они повиновались. Однако мужчина-рабочий решил, что пора менять уклад, и похитил желанную женщину. Он увел ее далеко от всех существующих общин. Для этого ему пришлось сделать плот и пересечь море. Он поселился на побережье, сломал плот и держал женщину в рабстве, принуждая к спариванию и заставляя прислуживать ему. У них родились дети, и мужчина учил сыновей обращаться с женщинами как с рабынями, а дочерей учил прислуживать и во всем потакать отцу, братьям и мужьям. Сначала его потомки спаривались между собой, а потом начали пересекать море и воровать женщин из общин. Каждый мужчина хотел обладать своей женщиной, а то и несколькими, и его снедала страшная злость, когда другой мужчина обращал внимание на его жен. Мужское самолюбие породило страшную душевную проказу, которая разъедает человека изнутри, превращает его сердце в агонизирующий комок боли и ярости, которые затмевают рассудок и заставляют делать ужасные вещи. Время шло, и проказа перекинулась на женщин. Они тоже стали считать мужей своей собственностью. И мир погрузился во мрак. И мрак этот не развеялся до сих пор. Я читаю его в сердцах людей. Чувствую внутри себя. И вижу его в твоих глазах. Мы все заражены, и спасения от этой проказы нет, и не будет. Лишь одно лекарство может исцелить этот недуг – и имя ему Любовь. Так как же родилась Любовь?

- Верховный Бог принес ее в наш мир? – с издевкой поинтересовался Даггер, которому уже осточертело слушать легенды о своем самоотверженном предке, и его бессмертном, но несчастном брате, который сейчас сидел перед ним, без спроса копаясь в его душе.

- Любовь родилась из сострадания, - ответил Вэлминар и грустно улыбнулся. – Однажды, спустя несколько сотен лет, мужчина взял в жены желанную женщину и заразился душевной проказой, так как его женщина была прекрасна как утренняя заря. Ту женщину желали многие мужчины. Но она не замечала этого, а продолжала исполнять свою роль покорной жены. Она была очень доброй, и окружила мужа заботой не потому что, что так было принято, а потому что ей самой этого хотелось. Женщина смотрела в хмурое лицо своего мужчины и чувствовала печаль, ведь она не могла исцелить его сердце, которое полнилось страхом и злобой, что однажды он может потерять свою прекрасную жену. И она стала угождать ему вдвое усерднее. Ее забота проявлялась буквально в каждом ее вздохе. В постели она всецело отдавалась мужу. И вскоре их семейная жизнь расцвела как прекрасный сад. Мрак постепенно ушел из сердца мужчины. Проказа развеялась. Он обрел свое место рядом со своей женой, и теперь тоже служил ей верой и правдой, окружая ее заботой. Они прожили счастливую жизнь и воспитали детей и внуков согласно своим взглядам и своему опыту. Никто этого не знал, но в день свадьбы женщина рыдала горькими слезами и шла на брачное ложе как на заклание. Ей не оставили выбора, заставили выйти замуж за незнакомого, черствого и ревнивого мужчину. Но, оказавшись рядом с ним, женщина разглядела за черствой оболочкой его сердца хрупкий росток нежного лотоса, который стремился к свету, и своей заботой помогла мужчине расцвести и стать добрым человеком. Она не любила его страстной, упоительной любовью, которую так любят воспевать барды. Она была заложницей столетних устоев. Но ее сердце было жалостливым, и это спасло их обоих от невыносимых страданий. Их дети и внуки росли, и пытались жить по своим правилам, где мужу и жене должно было любить и уважать друг друга, но окружающие осуждали их, порицая за попытку разрушить традиции. Бороться с большинством было невозможно, и потомки любящих супругов поднялись высоко в горы, забрав с собой жалкие пожитки и свои семьи. Там, где небо касалось горных вершин, три семьи построили себе дома. Иногда их дети спускались вниз и забирали с собой возлюбленных, но не по принуждению, а по доброй воле. Там, где люди оказались совсем близко к богам, не осталось места для душевной проказы. Между мужчинами и женщинами царила любовь и благодать. А три семьи процветали благодаря взаимопомощи и освоенному ремеслу строительства домов на скалах. Вскоре в горы потянулись и другие люди, желающие жить свободно. Так и возникло царство в облаках. Место, где живет Любовь, и где нет страшного недуга, отравляющего сердца. Место, где превыше всего ценится свобода выбора. Где супруги – это не рабы друг друга, а спутники жизни. Алтик – это родина моих и твоих предков. И глубоко в наших сердцах горит огонек этой свободы. Не позволяй проказе затушить его. Не поддавайся ревности.

Даггер внимательно выслушал Владыку, и перед его мысленным взором мелькали образы давно минувших дней. Историю создания Алтика все они знали с пеленок. Но Даггер никогда не верил в то, что жизнь среди скал и облаков делает людей святыми праведниками. Он всегда считал исторические хроники Царства в облаках лишь наивной сказочкой, причем сильно приукрашенной, чтобы выделиться среди соседей, которых жители Алтика до сих пор считали дикарями. И Владыка не рассказал ему ничего нового.

К тому же король энлинтенов вряд ли понимал, что на самом деле творится в его душе. Ведь дело было вовсе не в ревности, а в том, что Сарах обвел его вокруг пальца, использовав в своих целях подлым обманом. Даггер не ревновал. Он был обижен. И эта обида затмила для него свет солнца и пошатнула веру в себя.

- Вижу, мои слова не достигли твоего сердца, - снова заговорил Вэлминар. – Но это не страшно. Со временем ты поймешь, что я был прав. Страсти утихнут. Сердце обретет покой. Любимый человек, оказавшись рядом, станет оплотом твоего душевного равновесия. Твоя кровь напомнит о том, к чему стремились твои предки. И ты еще будешь счастлив.

- А если нет? – спросил Даггер с саркастичной усмешкой. – Если я уже влюблен, но моя любовь не взаимна, как найти покой? Как искоренить проказу? Ренмиант проклял всех своих потомков, заразив их чем-то пострашнее ревности. Он проклял вас и ваших детей. Лиар счастлив, пока Мэрион рядом, но заберите рыжего, и он начнет сходить с ума. Проказа – это не ревность. Не страх и не обида. Любовь – вот настоящий недуг. Переворачивает все внутри, меняет местами явь и сновидение, отнимает рассудок. Мне такого счастья не надо.

- Ты еще очень наивен, - проговорил Вэлминар. – Но время это исправит. А сейчас ложись отдыхать. Тебе нужно набраться сил.

- Мне нужно домой, - уверенно заявил принц и резко поднялся. – У меня нет времени блуждать по лесам. Если мне суждено умереть от проклятия, так тому и быть. Но я хотя бы умру, защищая то, что мне дорого, а не следуя ложным идеалам.

Владыка вздохнул и тоже поднялся.

Он всегда придерживался своих принципов и давал людям свободу выбора, как поступали его предки. Но отпустить Андрэса сейчас было бы фатальной ошибкой, и Вэлминар решил выиграть для себя немного времени.

- Ради нашего родства... дай мне еще один день, - попросил он. – Если к завтрашнему закату ничего не изменится, я не стану больше просить тебя остаться.

Даггер постоял немного, буравя энлинтена тяжелым взглядом, пытаясь понять, не лукавит ли он, а потом опустился на бревно и кивнул.

- Я останусь до заката, - проговорил он. – А потом вернусь к отцу.

Вэлминар так же сел и прислушался к окружившей его ночной тишине. Где-то стрекотали сверчки и пели ночные птицы, прощаясь с последними днями осени. И ничто не предвещало бури.

Но, тем не менее, буря была близко. И никому от нее не уйти. Никому не спрятаться, как ни беги. Молот судьбы уже завис над их головами, и мог обрушиться на них в любой момент.

Вэлминару требовалось время... но, несмотря на то, что он жил уже две тысячи лет, ему этого времени катастрофически не хватало.

***

Весь следующий день отряд уверенно продвигался вглубь леса. Наемники по большей части ехали молча, и только варвар развлекал Владыку рассказами о своей молодости.

Вэлминара всегда интересовали традиции этого дикого народа, и он с благосклонностью слушал Эмериса, по ходу расспрашивая его о тех или иных обрядах, и устройстве их быта.

Но большая часть его внимания была сосредоточена на других наемниках. Каждый из них был погружен в какие-то свои невеселые мысли. И иногда их лица становились каким-то другим, словно принадлежали чужакам. Вместе с тем росло и ощущение присутствия враждебной силы, а потому Владыка списал эти перемены на влияние остаточных магических эманаций.

Когда солнце, устав балансировать на вершине небосвода, скользнуло вниз, Нириин, до этого внимательно всматривавшаяся в окружающий их лес, резко остановила своего коня.

- Это здесь, - хмуро проговорила знающая, вперив взгляд в замшелый ствол старого дуба, корни которого несколько ночей к ряду служили колыбелью для Лиара. - Место сражения недалеко.

- Ты уверена? - с сомнением спросил Мэрион, оглядываясь по сторонам.

Он не узнавал этого места. Но, возможно, его память играла с ним злую шутку, ведь в прошлый раз он мучился от страшной боли, и не придавал большого значения окружающей его местности.

- Уверена, - кивнула Нириин. - Именно тут мы выхаживали твою бесполезную тушку.

Знающая повернулась к Мэриону и одарила лучника довольно злобной ухмылкой.

- Но если ты сомневаешься, я могу практическим путем тебе напомнить. Подойди ближе, и я верну тебя к тому состоянию, в котором ты был на этом привале.

Лучник мотнул головой, а Лиар на всякий случай встал перед ним и с укором посмотрел на женщину, но, к удивлению всех присутствующих, промолчал.

Владыка Вэлминар прошелся по привалу, подметая полами своей алой мантии землю, усыпанную опавшей листвой, и внимательно оглядываясь по сторонам. Но ничего подозрительного не обнаружил.

Все, как и рассказывала ему знающая. Вокруг царили покой и умиротворение, но на душе все равно было неспокойно, как будто кто-то дергал за невидимые струны души и пел заунывную погребальную песню.

- Я хочу осмотреть место сражения, - сказал Вэлминар. - Проводи меня туда, если помнишь дорогу. Дэон пойдет с нами. А остальные должны остаться здесь. Им слишком опасно приближаться к тому месту.

Нириин нахмурилась сильнее и окинула членов своего отряда беспокойным взглядом.

- Не волнуйся, я присмотрю за ними, - добродушно проговорил Эмерис и хохотнул, когда щека знающей нервно дернулась. - Рыжему если что отвешу пару подзатыльников, так что проблем не будет.

- Это с вами вечные проблемы! - все-таки вступился за Мэриона Лиар, не понимая, почему все снова напустились на него без каких-либо причин.

- Все хорошо, - поглаживая мага по плечам, проговорил Мэрион, польщенный защитой Лиара. - Эмерис просто шутит.

Лиар надулся, но спорить с Мэрионом не стал.

А лучник вновь посмотрел на знающую и кивнул.

- Эмерис присмотрит за нами, так что идите. - Он подтолкнул Лиара к большому бревну, которое и в прошлый раз служило им лавкой, и усадил на него мага. - А мы пока что-нибудь приготовим.

Нириин на его слова ничего не ответила. Только сжала на миг руку Дэона, но тут же отпустила его ладонь.

- Идемте, - проговорила знающая, разворачиваясь в сторону проклятого места, и сделал первый шаг навстречу неминуемой опасности, от чего ее сердце сжималось до кровавых пятен перед глазами. - Чем быстрее разберемся со всем этим, тем быстрее вернемся назад. Надоело мне бродить по этому лесу. Будто в Запределье попала.

- Это точно не Запределье, - уверенно сказал Вэлминар. – Но, на самом деле, это место не лучше.

С этими словами он последовал за Нириин, и вскоре они растворились среди густо растущих древесных стволов.

Мэрион проводил троицу напряженным взглядом, а потом посмотрел на Даггера, который вновь сел в стороне от всех и принялся поглаживать свои кинжалы.

Настроение имперца не нравилось лучнику, но лезть к нему с расспросами он не стал. Вместо этого Мэрион бодро осмотрелся по сторонам и с наигранной веселостью сказал:

- Костерок бы развести. Да за дичью сходить. Я бы с радостью сейчас съел пару куропаток.

- Ты же слышал Владыку, здесь опасно. - Лиар сжал ладонь Мэриона в своей. - Давай подождем его возвращения, а потом вместе сходим.

- Да пусть идет, хоть какой-то прок от него, - буркнул Даггер невпопад, с затаенной злобой глядя на лучника. - Жрать охота...

- Так сам сходи! - махнул Лиар рукой в сторону леса.

- Я, что ли, нас сюда притащил? - оскалился имперец, и его глаза опасно сверкнули, словно солнечный зайчик скользнул по острию лезвия.

- Мэрион тебя сюда не тащил! Чего ты взъелся?

- Ничего! - огрызнулся Даггер. - Бесите.

- Эй! Ну чего вы хвосты распушили, как белки бешеные. Того и гляди за орехи перегрызетесь! - пробасил Эмерис и приблизился к Мэриону. - Одолжи свою пращу, я сам за дичью схожу.

- Надеюсь, ты помнишь, что камешки в праще должны быть маленькими? - снимая с пояса оружие, пошутил Мэрион. - Не хочу есть кровавые лепешки с костями и перьями вперемешку.

- Главное, чтобы я не промазал и в тебя не попал. - Хохотнул варвар и кивнул на сухое, поваленное ветром дерево. - Лучше костер разведи. Холодает.

Мэрион кинул Эмерису мешочек с пулями и кивнул.

- Не броди долго, - с заботой напутствовал он варвара. - Если ничего толкового не поймаешь, не беда. Кашей перебьемся.

Варвар ушел за добычей, а Лиар сунулся к веткам, чтобы наломать хвороста для костра, но Мэрион заботливо отстранил его и попросил поберечь руки.

Даггер нахмурился и, вернув кинжалы в ножны, поднялся. Солнце уже давно кануло за горизонт, и на привале было довольно темно. И лишь слабое свечение от кожи и волос Лиара разгоняло сгустившиеся рядом со сладкой парочкой тени.

Энлинтен, который во время прошлой вылазки вел себя как умалишенный, сейчас выглядел совсем иначе. И это Даггеру не нравилось. Не похож он был на себя, словно кто-то вытряс из него душу и подменил другой. Да и лучник казался не настоящим. В свете исходящего от Лиара сияния он был похож на призрачный мираж.

- Даггер, что-то не так? - спросил Лиар, заметив, что имперец стоит и смотрит в их с Мэрионом сторону.

- Я думаю, нам не стоит продолжать путь, - проговорил имперец. - Все это уже слишком далеко зашло. Что мы здесь делам? Зачем притащились в это место? Ничего хорошего из этого не выйдет!

- Ну, - протянул Мэрион, доставая из седельной сумки небольшой топорик, - это всяко лучше, чем медленно подыхать. Так у нас хотя бы есть шанс. Не вижу смысла его упускать. Вот сам подумай, если бы мы не пошли, какая бы жизнь нас ждала? Но теперь все изменится. Такую возможность упускать глупо.

- Хорошая жизнь, долгая, - ответил Даггер. - Зря я вас послушал.

- О чем ты говоришь? - спросил Лиар, но имперец как будто не слышал его.

- Нужно было отказаться! - напустился он на Мэриона. - Это не наша война... уж точно не моя! Зачем мне золото, если я останусь без головы?

Мэрион удивленно вскинул бровь.

- Так все мы сюда за этим пришли. Мы же наемники. Рискуем головой и жизнью за золотишко. Что в этом плохого?

- А я скажу тебе что... - выдохнул имперец, но тут же осекся. – А, впрочем, плевать. Я не хочу в этом участвовать. Он сказал, что до заката все разрешится. Но ничего не разрешилось. Так что я ухожу.

Даггер поправил кинжал, огладил ладонью ножны, но как-то неуклюже, словно ножны оказались короче, чем он ожидал, и требовательно сказал:

- Адальвэн, мы уходим!

Лиар с Мэрионом уставились на него одинаково удивленным взглядами. На привале повисла тишина, нарушаемая лишь стрекотом насекомых. Сердце Даггера пропустило удар, и он оглянулся себе за спину, но на привале больше никого не было. Только Лиар, а рядом с ним призрак давно погибшего человека.

- Адальвэн! - выкрикнул Даггер, чувствуя, как у него внутри все оборвалось от страха. - Адальвэн!!!

Ответа не последовало. Мальчишка словно сквозь землю провалился. Да и остальные куда-то исчезли. Остались только они вдвоем в ночной тишине - похолодевший от дурного предчувствия Даггер и девушка с черными волосами, глаза которой затопила извечная тьма.

- Что ты с ним сделала? - спросил имперец сипло. - Как ты могла так с ним поступить?!

- А ты?! - выкрикнула девушка, и ее кожа вздулась черными прожилками вен, а волосы на голове зашевелились подобно змеям. - Он был твоим другом, а ты отпустил его! Ты позволил ему умереть! Будь ты проклят! Будь ты проклят во веки веков!!! Ты и весь твой род!!!

Выплюнув проклятие, девушка широко открыла рот и заверещала. По лесу пронесся сильный порыв ветра. Он покачнул деревья и сорвал с них последние листья, и сухие ветки, которые закружили на поляне неистовым смерчем.

Мэрион в последний момент закрыл Лиара, принимая удар стихии на себя. Острый слом вспорол куртку у него на спине, и оставил на коже жгучий след. Но не успел лучник оправиться от резкой боли, как тут же получил рукоятью кинжала по затылку.

Лиар почувствовал, как Мэрион пошатнулся и, переступив с ноги на ноги, навалился на него, потеряв ориентацию.

- Андрэс, прекрати! - выкрикнул Лиар, оттолкнув Мэриона, и перехватил руку с занесенным над лучником острием. - Что ты делаешь?!

- Ведьма! - рычал Даггер, напирая на энлинтена в попытке вонзить в его шею кинжал. - Где Адальвэн?! Что ты с ним сделала?! Ты убила его?! Отвечай!

Сильный удар отозвался в голове Мэриона утробным звоном колоколов. На миг перед глазами парня встал плотный туман, но он тут же развеялся, потревоженный криком имперца.

- Да что с тобой не так?! - резко вскидываясь и бросаясь на Даггера, чтобы отвлечь этого безумца от Лиара, прокричал лучник. - Совсем спятил?

- Катись в могилу, из которой она тебя вытащила! - вновь взревел имперец, продолжая буравить Лиара полным ненависти взглядом. - Ты, мерзкая дрянь! Он был твоим другом! А ты променяла его на жалкий кусок дерьма!

Даггер словно с цепи сорвался. Он голосил на всю округу, распугивая волков и белок, и махал перед собой кинжалом, все приближаясь и приближаясь к опешившему Лиару, который испуганно отступал под его напором.

- Да угомонись ты! - встав перед магом, сверкнул глазами Мэрион.

Но его попытка спрятать за собой Лиара не увенчалась успехом.

В Даггера словно вселилась тысяча демонов. Он одним ударом отшвырнул лучника в сторону, да так сильно, что парень не удержался на ногах.

- Это он нас убил. Он! Из-за него все мы мертвы!

Мэрион упал и, проехавшись по опавшей листве, замер в неподвижности, глядя в ночное небо широко распахнутыми глазами. На один короткий миг Лиару показалось, что лучник испустил свой последний вздох и ушел к праотцам. Но и этого скоротечного мгновения хватило, чтобы его сердце полыхнуло яростью, а грудь сдавило от немыслимой, невыносимой боли.

Лиар выхватил из-за пояса свой жезл, который долгое время служил ему верным оружием, и направил на имперца, желая только одного - убить!

Рукоять магического артефакта стала стремительно теплеть, а венчающий диск ослепительным сиянием. Даггер, который уже прицелился в Лиара кинжалом, внезапно зажмурился и закрыл лицо рукой, не в силах смотреть на этот свет. Но он чувствовал, как дрожит земля под его ногами, и как вокруг него сгущается воздух, начиная сдавливать тело невидимыми, но смертоносными тисками.

Лиар вскинул руку с жезлом вверх, и Даггера оторвало от земли. Имперец почувствовал, как его скручивает в неестественных позах и переворачивает, и как недавно сросшиеся кости трещат, готовые разорваться и пришить плоть.

Вокруг Лиара рождалась Тьма. И, смешиваясь с сиянием, исходящим от жезла, она становилась больше и обретала истинное могущество.

Тьма питалась силами Лиара и разрасталась, похожая на осьминога, который тянул свои щупальца в разные стороны и обращал все живое в пыль. И, наверное, если бы Лиар не заметил, что Мэрион пошевелился, эта Тьма добралась бы и до имперца.

Но лучник был жив. И Лиар отвлекся, с беспокойством глядя на друга.

- Лиар, что ты делаешь?! - воскликнул Мэрион, с трудом поднимаясь на ноги. - Хочешь его убить?

Целитель и сам не знал, чего хочет. Что-то управляло им. Что-то, что было сокрыто глубоко в его сердце. Эта нестерпимая боль потери, которую не заглушить ни слезами, ни временем, ничем...

- Это он чуть не убил тебя! - выкрикнул Лиар, наполнившись еще большей злобой, и посмотрел на имперца, намереваясь довести дело до конца.

Но его взгляд уткнулся в широкую спину варвара, который закрыл Даггера собой.

- Отойди! - потребовал Лиар. - Или я и тебя убью!

- Потише, малыш, - варвар привычно ухмылялся, но в его глазах не было и намека на веселье. - Я понимаю, что вы голодны, но это не повод грызть друг другу глотки.

- Лиар, оно того не стоит, - вставил свое слово Мэрион, и тут же был удостоен тяжелого взгляда имперца.

- Никто из вас не стоит и его ногтя! - выплюнул Даггер, пытаясь вырваться из рук исполина, но тягаться с варваром было бесполезно. - Клянусь, я убью тебя! Сначала отправлю этого рыжего ублюдка к праотцам, откуда он вылез, а потом сверну шею тебе, проклятая ведьма!

Эмерис покачал головой, и уже открыл было рот, чтобы призвать всех к спокойствию, а потом позвать Нириин, но ни одно слово не слетело с его губ.

Диск в руке мага полыхнул неистовым бликом, и Эмерис едва успел развернуться, чтобы закрыть имперца своим телом.

Обжигающая и одновременно ледяная волна злобной магии впилась в спину варвара острыми когтями ненависти, но лишь оцарапала кожу и осыпалась на землю затухающими искрами.

На поляне повисла гробовая тишина. Мэрион так и не поднялся на ноги. Лиар с ужасом взирал на диск в своей руке. И даже Даггер притих в стальном кольце варварских рук.

Брови Эмериса сошлись на переносице. Уголки губ опустились, а в глазах полыхнула нешуточная злость.

- Думай, что творишь, мальчишка! - негромко, но достаточно зычно проговорил Эмерис, смерив мага раздраженным взглядом. - На кого ты кидаешься? Угомонитесь. Иначе видеть вам сны до возвращения Нириин. Ни одного не пожалею.

С этими словами Эмерис развернулся и, все так же сжимая вновь начавшего брыкаться Даггера в кольце своих рук, направился вглубь леса.

Лиар почувствовал слабость в ногах и тут же с отвращением отбросил от себя жезл.

«Да что с нами творится?!» - подумал он, и сглотнул болезненный комок.

После чего посмотрел на Мэриона, и чуть не разревелся, заметив в его взгляде укор и осуждение.

- Он пытался тебя убить! - выкрикнул Лиар, чувствуя, как его начинает душить отчаяние. - Я что, должен был позволить ему?!

- Даггер был не в себе, - глядя в полные отчаяния глаза мага, проговорил Мэрион и поднялся. - Он... не знаю, что на него нашло, но он точно был не в себе.

Лучник отряхнул свои штаны и, приблизившись к Лиару, нежно обнял его за плечи.

- Это действительно проклятое место, - поцеловав энлинтена в висок, сказал Мэрион. - Не поддавайся ему. Не впускай в свое сердце эту тьму.

Лиар ничего не ответил, а лишь стиснул Мэриона в крепких объятиях и повернул голову в ту сторону, куда Эмерис утащил имперца.

Лиар сожалел о своем срыве, но одна мысль о том, что он мог потерять Мэриона, сводила его с ума. И успокоиться было не так-то просто.

И все же он сказал:

- Прости. Я постараюсь.

- Умница. - Мэрион чмокнул Лиара в макушку и погладил его ладонью по спине. - Давай уже разведем костер, пока совсем не стемнело.

Лиар кивнул. Ему нужно было отвлечься. Да и огонь поможет очистить разум и пространство вокруг от враждебной магии.