***

Несмотря на то, что почти все свое детство и юность Мэрион прожил в глухом лесу, парень получил хорошее образование.

Конечно, угрюмый и нелюдимый лесничий, взявший под свою опеку непоседливого мальчишку, не мог обеспечить ребенка гувернерами и учителями разных мастей, но, по мнению самого Мэриона, старик Бескер научил его самому необходимому - выживанию.

Как только маленький Мэрион появился у лесничего на пороге и опустошил добрую треть его съестных запасов, Бескер принялся учить ребенка уму-разуму. Он неоднократно отводил мальчика в лес, где и оставлял, отвлекая на какие-то мелочи, вроде мелькнувшей в кустах белки или зайца. И пока Мэрион восторженно следил за юркими пушистиками, исчезал.

Впрочем, безуспешно.

Через час или два Мэрион возвращался обратно к хижине. Самое долгое его возвращение заняло почти сутки. И то, лишь потому, что Бескер отволок его в лес, когда он был без сознания, с мешком на голове, да еще и привязал к дереву прочной веревкой.

Впрочем, Мэрион справился и с этой задачей. Хотя он совершенно не помнил, как ему удалось избавиться от пут.

Продираясь к хижине сквозь густо заросшую лесную чащу, где не было ни единой тропинки, ни даже звериных троп, маленький Мэрион стал подозревать неладное. И, вернувшись к Бескеру, прямо спросил, не задумал ли почтенный старец погубить душу невинного ребенка.

Мужчина на это лишь сильнее нахмурился, поджал свои тонкие губы и, обозвав Мэриона «рыжим бесом», махнул рукой, позволяя остаться.

На данное ему прозвище Мэрион совсем не обиделся. Главное, что Бескер больше не пытался вытурить его из хижины, или обманом сжить его со свету.

Лесничий вообще словно забыл о мальчугане, и старательно делал вид, что его не существует. Он не отзывался, когда Мэрион обращался к нему, смотрел мимо ребенка, словно того и не было, и вел свою привычную жизнь.

И Мэрион догадался, что Бескер решил устроить ему очередную проверку, только теперь уже на умение прятаться и быть невидимым.

Мальчик принял и эту обучающую игру, и начал старательно учиться сливаться с местностью и не привлекать к себе внимание, а заодно исподтишка наблюдал за всем, что делает его наставник, и познавал другие, важные для выживания науки.

Несколько месяцев Мэрион прилежно обучался. И, в конце концов, действительно превратился в невидимку. Теперь не только Бескер, но и всякое зверье перестало чуять его присутствие.

Мэрион досконально изучил окрестности хижины, умел бесшумно красться даже через самые густые заросли, или мог затаиться на несколько часов, никак не выдавая своего присутствия. Он стал настоящим дикарем, таким же жителем леса, как звери и птицы. Наблюдая за животными, мальчик научился отличать съедобные растения от ядовитых. И, наверное, только благодаря этому знанию он сумел выжить. Так как Бескер наотрез отказывался делиться с Мэрионом едой, и запирал все свои припасы, чтобы мальчик не повадился их таскать.

Так пролетело еще полгода.

До этого момента Мэриону удавалось скрывать свое присутствие ото всех лесных обитателей. Но Бескер все равно замечал его, где бы мальчик ни прятался. Но время шло, и скрытность Мэриона росла.

И, как-то раз, одним морозным утром, мальчик осознал, что Бескер не видит, не слышит и не чувствует его. Старик как раз колол дрова, чтобы растопить печь в выстывшей за ночь хижине, и насвистывал какую-то мелодию.

Мэрион бесшумно выскользнул из своего укрытия и, кошачьей поступью приблизился к наставнику. После чего прикоснулся рукой к его плечу и пожелал ему доброго утра.

Тогда бедного старика чуть удар не разбил. Он побледнел, схватился за сердце и начал падать, закатывая глаза. И в итоге лишился чувств. А, когда пришел в себя, еще долгое время не мог ни разговаривать, ни даже толком пошевелиться.

Мэрион перетащил его в дом и устроил на кровати. И, пока старик болел, сам следил за хозяйством.

Мальчик охотился, неумело ставя силки, готовил еду и лекарственные снадобья, менял под стариком изгаженные тряпки, заменяющие тому постельное белье, и сам стирал их в ручье.

Ухаживая за Бескером, Мэрион научился колоть дрова и топить печь, мести пол, заделывать щели в стенах и чинить крышу.

И, когда Бескер пошел на поправку, он больше не стал игнорировать мальчика.

В дальнейшем мужчина научил Мэриона многим полезным вещам. Правильно охотится, чтобы не навредить лесной живности, выслеживать добычу, читать следы и знаки леса, рыбачить, чинить одежду, стрелять из лука, рогатки и пращи. Он стал для Мэриона настоящим отцом. Строгим, суровым, но честным благодетелем, который помог мальчику войти во взрослую жизнь достойным человеком.

Раз в неделю Бескер уходил в город, а, возвращаясь, неизменно приносил Мэриону книги. Много разных книг: интересных и скучных, веселых и грустных, простых и совсем непонятных. И Мэрион читал их взахлеб, познавая мир, в котором ему довелось родиться и жить.

Да, благодаря Бескеру Мэрион научился многому. И очень часто эти знания выручали его из сложных ситуаций. Но к ситуации, в которую лучник попал сейчас, ни книги, ни Бескер его не подготовили.

Мэрион был влюблен. И теперь даже представить себе не мог, что делать с этим чувством.

Ну не писали об этом в тех книгах, которые он читал!

А та наука любви, что он постиг самостоятельно, никак не была связана с душой и сердцем, которые словно переродились в тот миг, когда он познакомился с Лиаром.

Вот только осознание произошедшего появилось у Мэриона далеко не сразу. Он очень долго принимал зародившиеся в его душе тепло за дружбу, убегая каждый раз, когда сердце настойчиво начинало твердить об иной природе его чувств. А когда признание самому себе свершилось, и чувства безудержным потоком хлынули через выстроенные им преграды, Мэрион растерялся, не зная, как вести себя дальше. И из-за этого чувствовал себя жалким и беспомощным.

Но в сиянии ласковых и нежных эмоций, которыми парень упивался рядом с Лиаром, неожиданно появилась мрачная тень. Она медленно и неотвратимо наползала на сердце парня, оплетая искрящийся комок прочными колючими лозами, и неистово сжимала его, заставляя истекать кровью.

Мэрион не знал, что это за чувство. Не понимал природу этих эмоций, но одно знал совершенно точно: это чувство невероятно сильно походило на ядовитую смесь злости, раздражения, страха, обиды и жадности.

Оно накрывало Мэриона удушливой волной всякий раз, когда Лиар уделял свое внимание Даггеру, Дэону или Нириин. И хоть лучник прекрасно понимал, что все остальные так же нуждаются в помощи целителя, он все равно ничего не мог с собой поделать.

Мэрион хотел, чтобы Лиар всегда находился рядом с ним, и больше ни на кого не смотрел. Он был непоколебимо уверен, что любая забота и нежность со стороны мага должны принадлежать только ему одному. И потому, сам того не замечая, Мэрион начал капризничать и доводить всех до белого каления каждый раз, когда Лиар отвлекался на кого-нибудь другого.

Вот и сейчас, пока энлинтен сидел рядом с Дэоном и, приложив ладонь к его ране, тихонько читал какие-то заклинания, Мэрион громко и протяжно стонал, закатывая глаза и усилием воли бледнея, словно смерть уже дышала ему в затылок.

- Ну что с тобой такое?! - раздраженно спросила Нириин, заметив, как лучник завалился плечом на дерево и закусил губу. А потом перевела взгляд на обеспокоенного целителя и проговорила: - Лиар, ты же сказал, что с ним все будет нормально. Почему он такой?

- Наверное, потому что у меня недостаточно сил, - предположил энлинтен, отстраняясь от Дэона и направляясь к Мэриону. – А еще, его рана намного серьезнее ваших.

Он приблизился к другу и, опустившись рядом с ним на колени, обхватил ладонями его бледное лицо.

- Мэрион, где болит? – спросил Лиар. - Скажи, иначе я не смогу помочь.

Мэрион приподнял веки, но лишь чуть-чуть, чтобы взгляд казался страдальческим и несчастным.

Лиар смотрел на него с тревогой и беспокойством. А на дне небесно-голубых озер его глаз плескался страх.

Мальчишка выглядел плохо. Едва ли не хуже, чем все они вместе взятые. Он был очень бледным, с глубокими черными тенями под глазами и с впалыми как при тяжелой болезни щеками. В уголках его губ так же появились тени. И, казалось, улыбка больше никогда не тронет это подернутое скорбью лицо.

Лиару действительно нездоровилось, и Мэриону, вдруг, стало стыдно за свое поведение. Но не настолько, чтобы извиняться и отпускать мальчишку к другим.

- Плечо болит, - простонал он, и почти не солгал. - И в груди давит. Дышать тяжело.

- Давай гляну, - Лиар опустил руки на плечи лучника и расстегнул брошь на его плаще, а потом распустил завязки на его рубахе, обнажая верхнюю часть груди.

Согрев ладони дыханием, маг приложил их к горячей коже Мэриона и прикрыл глаза, пытаясь почувствовать, где именно засела боль, беспокоящая друга.

Но сколько бы он ни старался, почувствовать что-либо не получалось. И потому энлинтен на всякий случай стал вливать в тело Мэриона остатки магии, что еще теплились в нем.

- Должно стать лучше. Потерпи чуть-чуть...

Лиар сделал глубокий вдох, чувствуя, как силы покидают его, и уткнулся лбом в здоровое плечо друга, согревая его кожу своим дыханием.

- Я уверен, что это поможет. Но без артефакта все равно не получится исцелить тебя полностью. Так что нам нужно поскорее вернуться в лагерь.

А вот теперь Мэриону стало страшно. Что-то такое мелькнуло в глазах Лиара, словно... огонек свечи, вдруг, задули. И лучнику показалось, что он вот-вот лишится чувств.

- Тебе надо отдохнуть, - обнимая энлинтена покрепче, сказал он. - Хватит на сегодня лечений. Тебе нужен сон и нормальная еда. Сходили б, что ли, поохотились. Чего у костра рассиживаться? Лиару надо нормально питаться, а не воду хлебать.

- Взял бы, да и сходил, - раздраженно сказала Нириин, которая с самого утра была сама не своя, - умничать силы есть, значит, и поохотиться можешь.

- Здесь в округе зверей раз-два и обчелся, - вмешался в разговор Дэон, укладываясь на ночлег, хотя до заката еще было далеко. - Если не выступим в ближайшие дни, останутся нам одни коренья в пищу.

- Я могу поехать вперед, - предложил Даггер. - Может быть, найду какую-нибудь живность.

- Никуда ты без нас не поедешь, - сказала знающая. - Это тебе не сад императрицы Элинед. Здесь, помимо жутких тварей, еще лазутчики встречаются, и куда как чаще, чем всякие там монстры.

- Я не голоден, - ответил Лиар так тихо, что его голос показался всего лишь шелестом листвы. - Не ходите никуда из-за меня.

- Да ты уже пятый день одним воздухом питаешься! - возмутился Даггер.

- Я могу долго жить без еды, - ответил Лиар. - Мне достаточно моей силы.

Он сел поудобнее, кутаясь в объятия Мэриона, и улыбнулся почти счастливо.

Без еды он мог обходиться неделями, а вот без внимания любимого человека не выдержит и дня. Теперь, когда они с Мэрионом все решили между собой, им нельзя было расставаться.

Мэрион принял его чувства, и теперь жизнь Лиара напрямую зависела от слов и поступков друга. Если Мэрион обманет его, обидит или предаст, то никакие лекарства и никакая еда этого не исправят. В то же время, пока Мэрион любит его и ласков с ним, он будет жить, даже если его тело окажется смертельно истощенным.

Нириин на слова мага лишь сильнее нахмурилась.

Прошло уже несколько дней с того момента, как Мэрион пришел в себя, а они почти не сдвинулись с места. Все, на что их хватало, это переползти с одной полянки на другую. Дорога редко занимала больше часа медленного хода, и в итоге они так и не сумели уйти за пределы выжженной заклятием земли.

Знающая понимала, что торопиться нельзя. Что любое резкое или неосторожное движение может потревожить раны наемников. Но и промедление могло стоить им очень дорого. Новой битвы им не выдержать. Ни против монстров, ни против людей.

Лиар делал все возможное, чтобы у отряда как можно скорее восстановилось здоровье, однако его силы стремительно таяли. Было ли тому виной проклятье, Нириин не знала. Но то, что маг тратил непомерно много сил на рыжего оболтуса, было очевидно.

- Ладно, укладывайтесь на ночлег! – скомандовала Нириин. – Завтра попробуем продвинуться чуть дальше. А ты, - прожгла она Мэриона злым взглядом, - лучше возьми себя в руки, и выздоравливай скорее. Или хочешь, чтобы Лиар замертво упал, пытаясь излечить тебя от воспаления хитрости?

Мэрион виновато потупил взор и прижал к себе мальчишку, словно боялся, что его отнимут.

- Я постараюсь, - тихо пообещал он энлинтену. – А ты отдохни завтра от врачевания. Не истощай себя.

- Нам действительно пора выдвигаться в путь, - проговорил Лиар, глядя на друга влюбленными глазами. – Здесь мы в большой опасности. Ложись спать, а я буду охранять твой сон.

Он отстранился от Мэриона, но лучник придержал его за руку.

- Уже уходишь? – спросил он с беспокойством в голосе. – Солнце еще даже не зашло.

- Я сварю отвар и сделаю всем амулеты, - объяснил свое поспешное бегство Лиар. – Может быть, они помогут вам в пути.

Он устало вздохнул и мягко высвободился из объятий Мэриона.

Все оставшееся до заката время целитель корпел над кусочками коры, вырезая на них целительные символы, которые при должной силе духа могли залечить даже самые опасные раны. Дэон с Нириин обсуждали способы, как можно скорее добраться до перекрестка, а Даггер с Мэрионом играли в кости без ставок, чтобы убить время.

Когда амулеты были готовы, Лиар раздал их всем членам отряда вместе с крепким отваром целебных, сонных трав.

- Сегодня вы все будете спать очень глубоким сном, - сказал Лиар. - За ночь тела должны восстановиться, а утром можем попробовать продвинуться чуть дальше. Я хочу поскорее вернуться в лагерь. И я поддержу вас всех как смогу.

- Ты уверен, что хочешь остаться этой ночью в одиночестве? - спросил имперец, принюхиваясь к темной настойке. - Я могу не пить это снадобье. Я уже почти здоров.

- Все в порядке, - ответил Лиар. - Волки защитят меня в случае опасности. Пей. Мэрион, и ты тоже. Ты должен к утру поправиться.

Мэрион послушно отпил немного отвара, но усердствовать не стал, чтобы в случае опасности суметь защитить мальчишку.

- Разбуди меня, если услышишь подозрительный шум, - попросил лучник. – Я тебя в обиду не дам.

- Спи уже, герой поломанный! - потребовала знающая и прикрыла глаза. - Чтобы к утру был как огурчик!

Отвар мальчишки уже начал действовать, расслабляя и успокаивая наемников. И вскоре все они провалились в глубокий сон.

Но Нириин спала не так уж и долго. Ей хватило и пары часов, чтобы восстановить силы, но она заставила себя лежать смирно, чтобы не растрачивать эти жалкие запасы.

Иногда женщина слабо приоткрывала глаза и обводила взглядом поляну, на которой они заночевали. Она видела, как Лиар сидит у костра, вороша палочкой угли. Или бесшумной тенью крадется среди спящих товарищей, с тревогой вглядываясь в их лица и иногда подпитывая их тела магией.

Особенно он усердствовал, чтобы поднять на ноги Мэриона, что, по мнению знающей, было плохой затеей. Благодаря этим стараниям лучник и так выглядел румянее и здоровее, чем до разведки. Но почему-то продолжал вести себя так, как будто вот-вот издохнет.

Вот и сейчас он беспокойно крутился во сне, и жалобно стонал. А Лиар, влюбленная душа, конечно же, не мог смотреть на то, как страдает зазноба его сердца, и каждый раз, стоило этому щенку затявкать, мчался на выручку, пропуская через тело лучника оставшиеся крохи своей магии. Тогда Мэрион затихал и засыпал снова. Но стоило Лиару на миг отойти, история повторялась.

Такую картину Нириин наблюдала раз семь за ночь. Однако не стала вмешиваться. Кто знает, какой силой обладал тот камень, что пронзил плоть Мэриона, и к каким последствиям это приведет в будущем?

Когда луна скрылась за макушками деревьев, а звезды начали бледнеть на темном полотне еще не посветлевшего неба, тяжелая дрёма все же сморила Нириин.

Ей снились заоблачные сады. Высокие деревья с кронами, похожими на разноцветные зонтики, какими в Алтике украшают дворец к празднику Весенней Капели. Кусты таинственника, звенящие своими темно-лиловыми колокольчиками. Пышные облака. Острые скалы. И вода... много воды. Чистой, прозрачной, со слепящими бликами солнца на гладкой зеркальной поверхности.

Радужные рыбешки скользили под водной гладью, петляя между багряными коралловыми рифами, и не подозревали о том, что с юго-запада надвигается тьма.

Нириин видела ее. Мрачные клубы тяжелого тумана наползали на скалы, обвивали своими зубчатыми щупальцами древний камень, крошили его в пыль.

Тьма подступала медленно и неотвратимо. Закрывала собой небо, окрашивала воду своими отравленными чернилами...

«Най'хэай'риэн...» - собственное имя, произнесенное с присвистом змеиного шипения, вызвало у Нириин волну ледяной дрожи, пробежавшейся по спине. – «Най'хэай'риэн... вспомни... время забвений прошло...»

Нириин вскинулась на своей лежанке и заозиралась по сторонам.

В лесу все еще было темно. Небо все так же чернело над головой, а шелест ветра в кронах шипел ее имя.

«Вспомни...»

Мороз вновь пробежал по коже, и женщина зажмурилась, стараясь прогнать сонную одурь.

Она не чувствовала тьмы. Она...

Боги! Да ведь она и тогда ее не чувствовала. Никто не чувствовал...

Знающая распахнула глаза и повернула голову к костру.

Пламя давно погасло. Угли доживали свои последние мгновения, покрытые толстым слоем пепла, а обгоревшая с одной стороны палочка валялась неподалеку.

«Лиар!..»

Страх запульсировал в груди Нириин раскаленным клеймом, но тут же утих, стоило ей повернуться к лучнику, и увидеть мага в его объятиях.

И в этот миг чувство тревоги, зародившееся в ее сердце, обратилось испепеляющей яростью.

Чертов рыжий плут нежил энлинтена в своих объятиях, довольно улыбаясь во сне и прижимая Лиара к себе, уж кто бы мог подумать, своей больной рукой!!!

Молниеносно вскочив на ноги, Нириин в три шага преодолела расстояние, отделявшее ее от Мэриона. И, схватив покрывало, которым тот укрывался вместе с Лиаром, рывком сдернула с парочки теплую ткань.

- А ну подъем! - громогласно прорычала Нириин, нависнув над парнями словно отвесная скала.

От ее крика, эхом разнесшегося по округе и спугнувшего стайку птиц, проснулись все.

Лиар подскочил, и теперь виновато смотрел на знающую, заливаясь румянцем. Даггер вскинулся и рывком поднялся на ноги, сжимая в руках рукояти своих кинжалов и суматошно оглядываясь по сторонам в поисках опасности или неприятеля. Дэон так же схватился за меч, но из ножен его не достал, а когда понял, что шум подняла Нириин, повалился на одеяла и, что-то пробормотав, укрылся с головой.

И только рыжий засранец спал как ни в чем не бывало, по-детски причмокивая губами.

- Лиар, - Нириин строго посмотрела на мага, - лучше разбуди его сам. Иначе я его тушу пинками погоню на Перекресток.

- Ему было очень плохо, - виновато потупив взор, проговорил Лиар и тут же посмотрел на Нириин. - Я просто помогал ему снять боль и уснул. Не ругай его.

Он склонился над Мэрионом, которому уже было значительно лучше, и мягко провел пальцами по его щеке. Но, поймав на себе недовольный взгляд мастера, осторожно потряс друга за здоровое плечо:

- Мэрион, вставай. Просыпайся, нам пора выходить.

Лучник лишь улыбнулся и, пробормотав что-то неразборчивое, обхватил Лиара за талию и крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в его шею и ласково коснувшись губами кожи.

Лиар едва сдержался, чтобы не подскочить, но он знал, как на такое поведение может отреагировать Нириин, и потому вжался ладонями в грудь Мэриона и попытался отстранить его от себя.

- Вот же ребячество, - буркнул Даггер, которого такое пробуждение не вдохновляло на хорошее расположение духа.

Вернув клинки в ножны, имперец схватил стоящий в стороне котелок и, с тоской взглянув на вновь уснувшего Дэона, поплелся прочь от лагеря, предоставив Нириин самой разбираться с лучником и целителем.

Нириин злилась.

- А ну вставай, бестолочь! - вновь гаркнула она и еле сдержала желание пнуть лучника в раненное бедро. – Вставай, кому сказала.

Лиар укоризненно взглянул на нее, но женщина проигнорировала этот полный осуждения взгляд.

- Мэрион, твою мать!

- Ну чего? – с ленивым недовольством вопросил Мэрион.

Какой же у Нириин противный голос с утра. Просто кошмар какой-то. Спать так хорошо. Так прекрасно спать. Просто спать в объятиях Лиара, чувствуя его теплое дыхание на своей коже. И тут... Нириин со своими воплями... ужас!

- Чего ты раскричалась? Спала бы себе. Отдыхала. Сон вообще-то вещь полезная. Целебная. Успокаивает нервы. Тебе не помешает.

- Ах целебная?! - протянула Нириин. – Ты, я смотрю, уже достаточно исцелился. Или собираешься и дальше прикидываться больным, и тянуть из Лиара все соки? Он же тебе, гад ты эдакий, последние силы отдает, а ты!.. Подрывай свой тощий бесполезный зад и собирай свои вещи! Мы выходим через час.

Лиар в ответ на это заявление возмущенно вздохнул, намереваясь что-то сказать, но Нириин не дала ему и рта раскрыть.

- Он, - женщина указала пальцем на Мэриона, - исцелился! Ты - гений и волшебник, сотворивший чудо! И мы, наконец-то, можем продолжить путь. Не вижу поводов задерживаться здесь дольше. К тому же... что-то вы все расслабились. Мы всё еще на задании, а не на султанатских заливах.

- Эй! - Мэрион возмущенно засопел. - Я вообще-то ранен и слаб как слепой котенок.

- Ты, мой котенок, достаточно окреп для того, чтобы зажимать Лиара, а значит и на дневной переход твоих сил должно хватить! - прошипела Нириин и подошла к костру, чтобы разворошить угли. – И лучше тебе самому подняться. Иначе я тебе помогу. И еще, подготовь своего жеребца. Сегодня ты будешь ехать в седле сам! Хватит уже! Мы уже достаточно с тобой натаскались.

Лиар с возмущением уставился на знающую, которая словно с цепи сорвалась, и на всякий случай встал перед Мэрионом.

- Он не может ехать один. Что, если он упадет с лошади и сломает себе еще что-нибудь? Все мои усилия пойдут прахом. Не будь такой злой.

- Злой? – хищно оскалилась Нириин, и глаза ее недобро сверкнули. – Да я сама доброта. Я предложила ему коня, а не пешим ходом до лагеря добираться. Пусть ценит! Все, разговор окончен!

- Я поеду с ним! – заявил Лиар упрямо. – Ты не можешь запретить мне! Я не твой подчиненный!

- Да делай, что хочешь! – фыркнула знающая, и ее сердце наполнилось жгучей, ядовитой обидой на глупого мальчишку, который не понимал, что Мэрион нагло использует его в корыстных целях.

И, поскольку срываться на энлинтене было бессмысленно, вся клокочущая ярость женщины тут же излилась на голову его возлюбленного.

- Я не поняла, ты почему все еще не встал?! – рявкнула она. – Или ты тоже больше не мой подчиненный?!

- Да встаю уже, мегера бессердечная, - пробурчал Мэрион и жалостливо посмотрел на Лиара, взглядом моля его о помощи.

- Я слышала, - отозвалась Нириин, отворачиваясь от лучника. - И за это ты останешься без завтрака.

- Не пререкайся с ней, пожалуйста, знаешь ведь, какая она, когда разозлится, - попросил Лиар и присел рядом с Мэрионом, но подняться ему не позволил. - Подожди, я рану твою сначала посмотрю, и завтраком с тобой поделюсь. А в лагере в своей постели под крышей ты выздоровеешь быстрее. К тому же там остался мой старый жезл. С его помощью я смогу тебя исцелить.

- Спасибо тебе, - сказал Мэрион, пока Лиар осторожно снимал повязку с его плеча. – Мне лучше, это правда. Но сил во мне кот наплакал. Не знаю даже, как это объяснить. Пока ты рядом, все хорошо, но, когда ты отдаляешься, мне тяжело даже пошевелиться.

- Мы все устали... – туманно отозвался Лиар, осторожно прощупывая пальцами бугристые уродливые рубцы на плече Мэриона, оставшиеся от раны, и тяжело вздохнул: - Я приготовлю отвар, он придаст тебе сил. Не вставай пока.

Мэрион благодарно улыбнулся и прикрыл глаза.

Ему все еще хотелось спать, но... лучше уж было бодрствовать, чтобы как можно чаще видеть улыбку Лиара и ощущать его заботу.

И пусть Нириин в чем-то была права, когда говорила, что он достаточно окреп, в одном Мэрион не слукавил, ему действительно становилось хуже, когда Лиар отдалялся больше чем на десять шагов. И объяснить этого лучник никак не мог.

Коротко переговорив с Мэрионом, Лиар подошел к костру и, опустившись на колени, принялся выкладывать на расстеленном куске ткани какие-то травы, при этом старательно избегая пристального взгляда Нириин.

- Ты хоть понимаешь, что он дурит тебе голову? – спросила знающая, наблюдая за действиями мага. – Ему не настолько плохо, как он прикидывается. Лиар, не трать на него силы. Побереги себя. Он же как дитё неразумное, не знает, как привлечь твое внимание, и только истощает тебя почем зря.

- А если нет? - Лиар поднял на женщину тяжелый взгляд. - Они с Даггером находились очень близко ко мне, когда я применил заклятие. Вдруг, Мэриона зацепило. Думаешь, будет лучше позволить ему умереть?

Он опустил голову и стал растирать в пальцах сухие листья и цветы пряно пахнущего растения, которое при правильных пропорциях могло дать хороший прилив бодрости.

- Глупенький, - с сочувствием проговорила Нириин, разглядывая светлую макушку Лиара. - Ты посмотри на него. Он уже почти светится изнутри, столько в нем твоей магии. Кожа аж лоснится, щеки румяные, в глазах огонь. Все остальные в сравнении с ним – жалкие тени. И ты в том числе.

Женщина подкинула в костер дров и, поскольку Лиар никак не отреагировал на ее слова, направилась к Дэону, который продолжал спать, невзирая на поднявшийся в лагере шум.

- Дэон, пора просыпаться, - негромко проговорила она, присаживаясь рядом с парнем и требовательно сжимая пальцами его плечо. - Я хочу вернуться в лагерь как можно скорее. Надоело морозить свои старые кости на сырой земле.

- О чьих старых костях речь? - спросил мечник и, выпутавшись из одеял, сонно взглянул на женщину, которая сурово хмурила свои тонкие брови, от чего ее лицо казалось злым, но невероятно красивым. – Косточки еще очень даже ничего. Сколько тебе лет? Чуть меньше тысячи? Энлинтенов в таком возрасте еще даже за взрослых не считают. Я уже молчу про драконов.

Он зевнул и улыбнулся, потягиваясь и не желая подниматься, так ему было хорошо и спокойно спать этой ночью. Такой сон не хотелось отпускать.

- Льстец, – усмехнулась Нириин, но тут же вновь помрачнела.

Причиной ее паршивого настроения был отнюдь не Мэрион. И даже не то, что Лиар уснул, хотя должен был нести дозор. Нет, причина была сокрыта в другом...

«Вспомни...»

«О чем, скажи на милость?» - мысленно обратилась знающая к приснившемуся голосу. – «Проклятая чешуйка! Как же я тебя ненавижу!»

Но «Змей» молчал. Этот ушлый ублюдок издревле славился своим красноречием, но сейчас, вдруг, решил ограничиться всего парой туманных слов! Чтоб ему кануть в морскую пучину!

- Готовьте завтрак и собирайтесь! – скомандовала женщина, поднимаясь. – А я схожу на разведку. Не нравится мне тут. Неправильно это все. Мы должны как можно скорее вернуться на Перекресток. Мне неспокойно.

Скорее почувствовав, нежели услышав в голосе наставницы искреннюю тревогу, Дэон проводил ее взглядом. Но в этот момент за его спиной треснула ветка, и он настороженно оглянулся.

- Я кролика поймал, - похвастался вышедший из чащи имперец, демонстрируя мечнику свою добычу, держа тушку зверя за задние лапы.

- Значит, возвращаются животные, - улыбнулся Дэон. – Хороший знак для этих мест. Но нам здесь задерживаться не стоит. Так что позавтракаем, и сворачиваемся. Через три дня мы должны добраться до Перекрестка.

- И как ты это себе представляешь? - Даггер бросил добычу на землю и покосился на лучника. - Он же загнется по пути.

- Лиар о нем позаботится, - уверил мечник и, скатав свое спальное покрывало, направился к лошадям, чтобы проверить подпруги и накормить животных остатками овса, которые еще были у них в запасе.

Даггер посмотрел на мага, который с задумчивой улыбкой растирал травы в маленькой деревянной ступке и, водрузив котелок на огонь, взялся разделывать кролика.

Наконец-то они нормально позавтракают. А то от кореньев у него уже началось несварение. Еще день-два, и он слег бы с желудочной болячкой, добавив остальным немало хлопот.

Даггер и Лиар что-то колдовали у костра. На лице мага то и дело появлялась задумчивая улыбка, а вот Даггер в отличие от него хмурился и что-то ворчал.

Мэрион лежал на одеялах и думал о том, что действительно было бы неплохо поскорее вернуться домой. Он хотел исцелиться, но, в то же время, ужасно боялся, что нанесенная Лиаром рана никогда не заживет.

Если он навсегда останется калекой, его разжалуют, или отправят на Первый перекресток задницы раненным и больным подтирать, или кашки варить. А для Мэриона такая жизнь была хуже смерти.

Он хотел наслаждаться каждым прожитым днем. Вдыхать полной грудью такой полюбившийся ему морской воздух. Ввязываться в драки. Охотится... не только на зверей, но и на лазутчиков. И... любить. Любить Лиара так, как он того заслуживает. Защищать его от всех напастей. Окружить заботой и достатком. Быть рядом каждое мгновение.

Но калека не сможет остаться в отряде. Безрукий калека не сможет предложить магу ту жизнь, которую юный целитель заслуживает. А становиться для Лиара обузой Мэрион не хотел.

От одной только мысли об этом, сердце Мэриона предательски сжалось. Но когда Лиар подошел к нему с травяным отваром и помог приподняться, на губах лучника играла улыбка.

- Знаешь, если все будет хорошо, и моя рука по-прежнему сможет удерживать лук, я до конца своих дней буду носить тебя на руках, - искренне проговорил Мэрион, отпив из кружки до горечи приторный напиток. – Я построю нам домик где-нибудь в лесной глуши, где мы сможем спокойно жить без всех этих монстров и опасностей. Будем купаться в горной речушке, ловить рыбу, встречать рассветы и провожать солнце на вершинах скал. Будем слушать пение птиц и колыбельные ветров. Только мы вдвоем. Навсегда.

- Мэрион... - сердце Лиара забилось отчаянно и громко, и он на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как по его телу ползут колючие мурашки.

Необходимость близости с любимым человеком мучила его вот уже несколько дней. Но пока они были у всех на виду, Лиар чувствовал себя скованно, и не позволял себе лишнего.

Однако сейчас, после того, как Мэрион пообещал ему желаемое, энлинтен не мог больше таиться.

Дождавшись, пока друг осушит кружку, Лиар поддержал его, чтобы он мог лечь, и, склонившись над ним, пряча их лица за завесой из своих волос, счастливо улыбнулся, глядя в яркие и глубокие как моря глаза Мэриона.

- Я буду ждать... - тихо сказал он, нежно целуя шероховатые, обветрившиеся губы друга и при этом дрожа с головы до ног. – Я так сильно люблю тебя.

Он снова поцеловал Мэриона, и, когда друг чуть подался вверх, отвечая на его поцелуй с невероятной страстностью, кожа и волосы Лиара ярко замерцали, выдавая окружающим все, что он чувствовал в этом момент.

Даже через плотно прикрытые веки Мэрион видел исходящий от мага свет.

Сияние, окутывающее Лиара, поражало. Нежное, завораживающее, пленительное. Оно было подобно юному солнцу на весенней заре. И свет его озарял весь мир. Целый мир, притаившийся в лазурном хрустале самых прекрасных глаз.

Приятное тепло разливалось в груди Мэриона, и мягкими весенними водами разносилось вместе с кровью по всему телу. И ему нестерпимо захотелось, чтобы все исчезли, оставив их с Лиаром наедине.

Странное чувство. Знакомое. Словно не в первый раз он чувствует на своих губах медовую сладость волшебного поцелуя. Словно когда-то давно они уже скрепили свои сердца нерушимыми печатями обещаний. Словно уже принесли обеты, звучание которых отголосками далекого эха тревожило струны души, отзываясь на ласку скорбным плачем.

Мэрион старался уловить это ощущение. Поймать и распознать, но оно ускользало. Стремительно, словно мышь от охотящейся на нее кошки. Вот была в поле зрения, и тут же только кончик хвоста мелькает за стволом садового дерева.

Лучник улыбнулся Лиару и перевел взгляд с глубоких синих омутов его глаз на чуть приоткрытые улыбающиеся губы. Красивые, манящие... непередаваемо сладкие.

Мэрион вновь потянулся к ним, но Лиар отстранился, теперь немного испуганно и взволнованно глядя на него.

- Прости, - тут же стушевался Мэрион и почувствовал, как лицо заливает краска непривычного для него смущения. – Что-то я разошелся.

- Ничего, - Лиар улыбнулся, украдкой сжимая ладонь Мэриона, - я тоже немного не в себе. Хочу, чтобы ты носил меня на руках. А когда окажемся вдали от посторонних глаз, хочу, чтобы ты целовал меня. И еще... Мэрион, тебя ведь не пугает, что у меня тело мужчины? Ты ведь не побрезгуешь им, когда... придет время?

Мэрион покачал головой и оставил на губах мага мягкий поцелуй.

- Никогда, - ответил он решительно. - Ты, твое тело, твоя душа, твое сердце... все это величайший дар для меня. И прекраснее тебя я еще не встречал никого в своей жизни. Поэтому, даже не думай о чем-то подобном.

Лиар благодарно кивнул и отстранился от друга, прикладывая ладонь к его лбу, чтобы проверить состояние.

- Тебе уже лучше, - сказал он, поглаживая лучника по волосам. - Ты выздоравливаешь. Я очень этому рад.

- Нириин права, - нехотя признался Мэрион. - Мне уже намного лучше. Поэтому... больше не трать на меня силы. Лучше заботься о себе. Путь нам предстоит нелегкий.

Лиар спорить не стал. Его силы были на исходе. А трехдневный конный переход был тем еще испытанием на прочность.