***

Разговор с деканом колледжа был кратким, но содержательным. Юрген давно усвоил одну простую истину, что даже с самым трусливым человеком можно найти общий язык. Главное, предложить нужную сумму денег, подергать за ниточки, выискивая больные места, а потом ударить со всей силы, без жалости и сожалений.

И вот дрожащий перед буквой закона строптивец повержен. Документы парня из неблагополучной семьи покоятся на пассажирском сидении, а сам Юрген смотрит на невысокое приземистое здание с распахнутой настежь подвальной дверью.

- Сможешь помочь? - безэмоциональный вопрос и такой же безликий утвердительный ответ.

Вот и хорошо.

Тяжелые капли дождя ударяются о прозрачный зонт. Стрелки часов показывают начало третьего. Он задерживается. Очень задерживается, но...

- Все готово.

Протянутый сверток. Немного виноватая улыбка.

- Спасибо. - Юрген протягивает деньги, но пожилая женщина отказывается их брать.

- Надеюсь, он хороший мальчик. - Не вопрос. Просто слова с толикой беспокойства.

А в ответ лишь сухой кивок.

Да, он хороший. Очень хороший.

Рокот мотора. Совсем непродолжительный путь. Тесная кабинка лифта. Щелчок дверного замка.

«Я подожду вас здесь».

Слишком буквально. Дословно...

Ян все так же сидел на стуле в кухне. Так толком и не прикоснувшись к еде и обнимая колени худыми руками.

Глупый... похож на пса. Преданная дворняга, отдавшая себя в услужение за доброту и ласку.

- Это тебе. - Сверток нашел свое место на столе перед мальчишкой, и в его глазах вспыхнул живой интерес.

Такой яркий, что на него даже больно было смотреть...

***

Часы в отсутствии Юргена тянулись медленно, но Ян не замечал этого. Так хорошо в тишине, так хорошо не вздрагивать от любого шороха, просто хорошо сидеть и не видеть насмехающихся глаз сверстников. Ноги только немного покалывают от недостатка крови, но разве это имеет значение? Что это легкое беспокойство по сравнению с медитативным умиротворением и долгожданным покоем?

Щелчок дверного замка не повергает в ужас, не заставляет вскинуться, наоборот, вызывает улыбку, а аккуратный бумажный сверток интригует до внутренней дрожи.

Пальцы не слушаются, пальцы как вата. Бумага неровными обрывками рвется на четыре части.

Сердце замирает, а потом делает кувырок, бьется неистово, кровь шумит в ушах...

- Как у вас это получилось?

Химчистка, чудо, провидение свыше... его любимая вещь как новая, свежая, бережно зашитая или сшитая заново. Он не знал, не понимал, он только чувствовал, что сходит с ума от невозможной радости.

- Как?.. - тихий шепот и взгляд лишь на куртку. А, впрочем, неважно.

Скользкая прохладная ткань холодит грудь и живот. А душу наполняет бесконечное тепло.

Юрген стоит на пороге и смотрит на него.

- Спасибо. Спасибо... спасибо вам...

***

Столько радости... надо же...

Глаза яркие... зеленые.

Весенняя зелень листвы. Сияет теплом. Лучится счастьем.

Ян забавно кутается в холодную ткань и все благодарит, благодарит.

- Не стоит. - Улыбка трогает губы. В последнее время он стал чаще улыбаться. - Я заметил, что она дорога тебе.

Пальцы ласково взъерошили волосы парнишки. Нежно провели по щеке.

Жмурится. Улыбается. Ластится к теплой руке.

Не дворняга, нет. Брошенный котенок. Всего лишь пушистый серый кот, рано познавший жестокость.

Отнять руку и выйти из кухни, оставив наедине с маленькой радостью.

Кожа дивана скрипит под тяжестью его тела.

Бросить документы из колледжа на низкий столик. Туда же отправить несколько рекламных брошюр различных высших учебных заведений. И откинуться на спинку дивана, прикрывая глаза.

Он не устал, вовсе нет. Просто чужая радость болезненно уколола что-то в груди. Что-то задела. Разбудила. Встревожила. О чем-то напомнила...

***

Мужчина улыбнулся, приласкал и ушел. Но Ян заметил странное выражение на его лице. Странное и грустное. Отложив куртку на свободный стул, он встал и направился в комнату, чуть морщась от покалываний в стопах.

Юрген сидел на диване, задумчивый, немного мрачный. И снова у него появилась эта складочка между бровей, слишком глубокая, уже давно врезавшаяся в кожу.

- Могу я что-то сделать для вас? - спросил Ян, больше не двигаясь с места.

Он хотел бы подойти ближе, но не решался. Он хотел бы, чтобы мужчина тоже улыбнулся хоть раз действительно искренне, но не представлял, как развеселить его.

***

Простой вопрос. Но как же сложно на него ответить. Как невероятно сложно ответить, когда ничего не хочешь. Когда так сильно привык ничего не хотеть, что порой забываешь про необходимые действия вроде еды и сна.

Но мальчишка искренен в своем желании. Это чувствуется в том, как колеблет воздух его настороженное и выжидательное дыхание. Чувствуется в его напряженных плечах и сцепленных в замок пальцах.

Ладонь опустилась на сидение дивана.

Приглашающий жест так незатейлив. И мальчишка послушно подходит. Совсем недолго мнется, но потом, задержав дыхание, садится, и замирает.

Вдох. Выдох.

Ладонь ложится на плечо.

Вдох. Выдох.

Юрген привлекает к себе хрупкого парня и просто обнимает его.

Вдох. Выдох.

- Этого будет достаточно.

***

Тяжесть сильной руки приятна озябшему за многие годы телу.

Мужчина теплый... уставший... пахнет терпким одеколоном, дождем и немного потом. Напряженный. Грустный.

- Хотите, сделаю вам массаж? - вопрос срывается с губ Яна несмело, с дрожью. Кто он такой, чтобы предлагать? Но Юрген так напряжен, мышцы, как камень. - Я не особо умею, и все же могу попробовать. Если вам нужно...

- Было бы неплохо. - Согласный кивок.

Пальцы тянутся к галстуку, ослабляют узел и скидывают проклятую удавку.

Глубокий вдох, словно много лет был под водой, и теперь есть возможность вдохнуть.

Пуговицы расстегиваются быстро и легко, и уже через несколько секунд рубашка летит в сторону.

Ян сидит на диване и несмело поглядывает на него. С опаской и интересом. И в его глазах нет отвращения. Нет презрения или неприязни. Нет ничего подобно. Только искорки тепла. Только какая-то щемящая нежность...

Юрген сел на пол и прислонился спиной к сидению дивана, чтобы Яну не пришлось вставать.

- Шея болит, - негромко сказал он, прикрывая глаза и одновременно подсказывая мальчишке с чего начать.

***

Ян задумался.

Шея?

Сидя сбоку будет неудобно разминать эти мышцы. А значит... преодолеть застенчивость и сесть так, чтобы плечи Юргена оказались между его широко разведенных ног. Несколько секунд рассматривать коротко стриженый затылок и жесткие светлые волосы с легкой проседью, грея при этом холодные ладони. А после мягко провести по жилистым плечам и с восторженной улыбкой смотреть, как смуглая кожа спины и рук покрывается мурашками, а волоски из-за этого медленно приподнимаются.

Ему приятно... приятно до дрожи!

- Расслабьтесь, - тихо шепнул Ян, склонившись к уху мужчины, и стал аккуратно растирать каменные мышцы, разогревая и подготавливая их для массажа.

Движения мальчишки становились увереннее с каждым мгновением. С каждой секундой сила в его пальцах крепла, страх уходил. Страх растворялся в удовольствии и неге.

Тепло струилось по мышцам Юргена. Расслабление волнами прокатывало по телу. Кожа покрывалась мурашками.

Дыхание Яна за спиной тяжелело. Да и собственное сбивалось.

Ветер за окном.

Стук дождя по стеклу.

Пальцы впиваются в кожу, и легкая боль отзывается напряжением в паху. Желание проснулось так стремительно, что стало неожиданностью для Юргена. И все же... страха нет.

Резкий разворот и пристальный взгляд в темные от расширившихся зрачков глаза.

Ведь ты не боишься меня? Ты ведь не боишься? Не боишься?

Руки скользят по бедрам. Забираются под полотенце, ласкают кожу.

Ты не боишься?

Молчаливый вопрос так и не находит ответа в мутных, немного шалых глазах.

Скажи мне...

Скажи...

Пальцы сминают тонкую кожу на ногах мальчишки.

Оставить поцелуй на внутренней стороне худого бедра и все смотреть в глаза, ожидая ответа.

***

Жарко, но по телу проходит озноб. Ладони мужчины так горячи, но от их прикосновений по коже бегут мурашки. Взгляд его, затуманенный и полный желания, смотрит, кажется, в саму душу. От поцелуя ожег на коже, и пах впервые подводит лишь от осознания, что тебя хотят.

- Хотите меня сегодня? - голос дрожит, щеки алеют от румянца.

Он видит ответ в глазах мужчины, но хочет услышать его.

- Хотите?

Он не забыл, как Юрген не принял его ласку с утра. Он помнил это очень хорошо, и все же с замиранием сердца ждал приговор своему худому костлявому телу.

***

Огонь в глазах мальчишки как отражение собственного огня, выжирающего все внутри.

Хочет ли он его?

Хочет.

Безумно, сильно, умопомрачительно.

Желание столь огромно, что нет сил ждать и подготавливать. И в то же время не хочется делать больно. Очень не хочется...

Резко сжать бедра парня и притянуть его к себе. Вжаться стояком в его напряженный пах и шумно выдохнуть:

- Хочу.

- Тогда возьмите... - шепот в приоткрытые губы.

А сердце испуганным зайцем унеслось в желудок и забилось там лихорадочно, безумно, готовое выпрыгнуть в любой момент.

В комнате слишком ярко горит свет, режет глаза, обнажает все уродства его тела. Торчащие ребра, выпирающие ключицы, изувеченную кожу.

Если хотите, берите это тело. Если оно нужно вам, берите, для вас не жалко. Ни тела, ни жизни... берите, не медлите, берите, отныне оно ваше.

***

Глубокий поцелуй. Жаркий. Страстный.

Неумелые и несмелые движения острого языка распаляют огонь сильнее. И терпеть уже нет сил.

С громким щелчком расстегивается пряжка. С тихим шелестом падают на пол брюки. Летит в сторону сорванное с худого тела полотенца, и теперь Ян полностью открыт. Его желание так же сильно. Он так же хочет тепла. Хочет любви.

Худое, очень худое тело. Поцелуй в каждое синее пятнышко. Шипение. Ему больно. Конечно же, больно...

Слюна на ладони. Паршивая смазка, но другой нет. Размазать ее по анусу и немного смочить член. Приставить головку к проходу и закинуть тонкую ногу мальчишки себе на плечо.

Длинный глубокий поцелуй. Грубый толчок. Вскрик, заглушенный поцелуем. Дрожь во всем теле...

Из уголка широко распахнутого глаза стекает слеза.

Привкус крови во рту...

Металл и соль...

Собственная кровь не такая уж и вкусная...

А у Яна, оказывается, острые зубы.

Он весь очень острый... очень...

***

И снова режущая боль в анусе, убивающая все желание. Но теперь Ян знает, ради чего это терпит. Жар, родившийся внутри, распаляет тело, заставляет прогибаться навстречу глубоким медленным толчкам мужчины. Эта поза не совсем удобна для соития, завтра будет болеть абсолютно все. Слезы текут по щекам, но это не слезы отчаяния или страха. Скорее слезы облегчения, что он все-таки оказался нужным.

***

Терпит. Глупый.

Ему бы оттолкнуть, а он терпит и молчит. Ведь больно же. Очень больно. Но Ян молча обнимает его и, единственное, чем облегчает свою участь, иногда чуть приподнимает бедра, чтобы проникновение не было для него столь болезненным.

Толкнуться вперед очень глубоко и застыть. Просунуть руку под поясницу мальчишки и прижать к себе, утыкаясь носом в его шею.

- Почему? - вопрос, не дающий покоя, все же срывается с губ. - Почему ты терпишь? Почему ничего не говоришь?

***

«Почему?»

Где найти правдивый ответ на этот вопрос? Как сказать о том, что наболело и терзает? Как открыть душу этому человеку, если сердце боится доверить самые сокровенные тайны?

Но губы так горячи, а руки нежны. И голос... этот голос все еще согревает душу.

«Я ждал тебя», «останься здесь», «доверься».

- Меня никто не любит. - Ян всхлипнул и крепко прижался к мужчине, сотрясаясь от внутренней дрожи. - Я никому не нужен. Все презирают меня... а вы... Вы такой! Вы спасли меня, вы поверили мне, вы подарили мне тишину. Я вам все отдам, только вы не отдавайте меня. Не отдавайте меня никому.

***

Глупый...

Одинокий...

Заблудившийся в дебрях из металла и стекла...

Раздавленный жестоким миром, никому не нужный ангел.

- Хочешь, я буду тебя любить? - поцелуй в шею. Чуть выше. Губы ласково терзают холодную мочку уха. - Хочешь?

***

Так тепло, так нежно... и слова, словно отклик чужого сердца на крик растерзанной души.

- Хочу. - Голос дрогнул, и Ян расплакался, спрятав лицо на плече мужчины и сильно сжимая его член в себе. - Пожалуйста, если вам не противно... если вы хотите... если я вам нужен...

Боль душила, рыдания вырывались из груди - тяжелые, хриплые... он сдерживал их так долго. А вот сейчас не справился. Не смог. И за что ему такой подарок? Чем он заслужил этого человека?

***

- Я люблю тебя.

Слова, которые так долго томились в темнице души, вырвались на свободу.

Мальчишка сжался так сильно, что стало больно, и все же Юрген качнул бедрами, одновременно покрывая заплаканное лицо Яна поцелуями и продолжая повторять:

- Я люблю тебя... люблю...

***

Сладкий яд слов медовой патокой пролился на сердце. Склеил обрывки души, собрал воедино разлетевшийся на частички пазл.

Ян падал в блаженство.

Боль ушла, словно мозг включил защитную функцию. А глубокие стоны растворились в окутавшем тело удовольствии, словно увязли в трясине.

Хорошо, жарко...

Ян выгнулся дугой, подставляясь под поцелуи, слабо поскуливая, когда острый язык Юргена задевал соски, и, вскрикивая, когда член мужчины давил на простату.

Страстно, искусно, бесконечно глубоко... пусть такая любовь длится вечность.

Открытая душа. Нараспашку. Словно вскрыли. Оголили внутренности, выставив сердце на обозрение.

Смотрите!

Смотрите!

Видите?

Вы топтали его, пинали его, рвали на части... а оно все еще бьется. Оно бьется, чтобы вы ни делали. Оно бьется, и не вам его заглушить. Не вам его остановить. Не вам...

***

Потоки воды струятся по костлявым плечам. Лопатки смешно выпирают немного назад. Тонкая кожа кажется прозрачной. Тонкая серая кожа с прожилками вен. Синяки, царапины, ушибы. Несколько рваных шрамов. И родинка на левой ягодице.

По бедру стекает сперма. Но вода быстро смывает ее и уносит в сток канализации. Крови нет. Хорошо.

- Почему ты пошел тогда? В первый раз. Почему ты сел ко мне в машину?

Вопрос задан словно между прочим, и все же очень интересно узнать ответ.

Откинуться назад и прислониться спиной к бачку унитаза.

Опущенная крышка сидения холодит голые ягодицы, но Юргену это не мешает. Ему нравится наблюдать за мальчишкой. И потому он не отказывает себе в таком маленьком удовольствии, хотя Ян и прячется от его взгляда. Пусть неосознанно, но все же прячется, отворачиваясь к стене и не решаясь посмотреть в глаза.

***

Тело Яна болит, но не так, как в прошлый раз. Лишь слабо ноют мышцы от непривычного занятия, и саднит в анусе. Но это ничего. Это пустяки, ведь мужчина склеил воедино разбитые осколки его души, а за это Ян готов был жертвовать многим.

Мочалка мягко скользит по груди, животу, ногам... гель пахнет Юргеном. Сам он тоже пахнет Юргеном, и этот запах никак не смыть.

Но он и не хочет его смывать. Не хочет...

- Был дождь... и холодно. - Пожал плечами Ян, намыливая шею и плечи. Медленно, чтобы можно было дольше наслаждаться приятным терпким запахом. - И я не хотел идти домой. Бывают дни, когда мне все равно, что там... а иногда просто нет сил выносить их крики.

Юрген с интересом наблюдал за мальчишкой.

Медленные движения. Медленная, но не заторможенная речь. Словно просто лень произносить слова. Просто не хочется говорить.

Юрген поднялся и медленно подошел к ванной. Забрал мочалку и принялся медленно намыливать спину Яна, больше лаская, чем купая его.

- Тут теплее? - очередной вопрос. Рука скользит к ягодицам и ласково оглаживает их, перемещается вперед и теперь несильно сжимает мошонку, поигрывая яичками. - Я забрал твои документы из колледжа. Прости, что не спросил у тебя.

Ян зажмурился.

Ласка мужчины такая трепетная, ненавязчивая, что тело мгновенно отзывается на нее, и слова, сказанные Юргеном, не сразу доходят до сознания парня.

- Теплее... - первое, что срывается с уст вместе со слабым стоном. - Жарко. То есть?! Как это забрали?!

- Просто забрал. Не хочу, чтобы ты и дальше мучился и сносил унижения.

Ян застыл, пораженный, и тут же издал слабый стон.

Ладонь мужчины продолжает свои движения, ласковые, настойчивые. Эта нежность лишь для него и он больше не хочет думать ни о чем.

- Спасибо. - Облегченный вздох и новый стон. Обернуться, уже не стесняясь чужого взгляда, и нагло повиснуть на шее, прижимаясь к холодному телу. - Не знаю, чем я вас заслужил, но спасибо. Спасибо вам за все.

Юрген был рад этому всплеску эмоций. Ему отчего-то нравилось то, как мальчишка реагирует на совсем простые вещи. Ему нравилось...

Забраться в ванную и, обнимая хрупкое, болезненно худое тело, вжать его в кафельную стену, чтобы долго целовать. Так долго, как выдержат легкие. Целовать нежно. Целовать страстно. Вспоминая... оживая... просыпаясь...

Вода смывает пену, вода уносит прошлое...

Станешь моим настоящим? Станешь моим днем? Моей ночью?

- Хочешь чего-нибудь? - вопрос сливается с шорохом полотенца, взъерошивающего волосы. - Ты не стесняйся. Говори.

- Спасибо, но мне большего и не нужно. - Тихо ответил Ян, мягко поглаживая ладонями плечи мужчины. - Так спокойно. - Он прикрыл глаза, наслаждаясь теплом чужих объятий и прикосновений. - Тихо. Хорошо.

- Мне тоже с тобой... тихо и хорошо. - Кивнул Юрген и, отложив полотенце в сторону, разжал объятия.

Не хочется отпускать. Не хочется выпускать из своих рук. Драгоценность. Маленький, не ограненный алмаз. Прочный и мутный, но вскоре... засияет. Засверкает.

***

Девять вечера.

Дождь прекратился. Темное небо усеяно яркими огоньками звезд. Полная луна. Смеется, щурится, насмехается над всеми, кто живет внизу, барахтаясь в дерьме собственных жизней...

Ян сидит на диване и рассматривает свои ноги. Он опять подтянул колени к груди. Закрылся. Спрятался... Вновь чего-то испугался.

- Хочешь пройтись? – спросил Юрген. - Дождя нет.

И, правда, нет. На улице светло от лунного света. Ярко. Слепяще ярко. Давно не было такого вечера. Все дождь да дождь.

- Можно пройтись. - Ян кивнул, с улыбкой глядя на мужчину, который, наверное, не знал, что с ним таким делать.

Но парень привык к своему панцирю, и не так-то просто будет его разбить.

- Есть предпочтения куда?

Вопрос задан зря. Мальчишка вряд ли ходил куда-то часто. Если вообще ходил. Но все же...

- Можем сходить в кино. Или...

Юрген повернулся к Яну. Долго смотрел на него, а потом присел рядом на диван.

- Я не умею общаться. Разучился. Ты... помогай мне. Пожалуйста.

- Я тоже не умею. - Хмыкнул Ян, глядя на мужчину и, привалившись плечом к его плечу, сжал ладонью его руку. - Можно ведь просто молчать. Если вас не тяготит мое молчание, вы тоже можете не говорить, если не знаете, что сказать. Может быть, когда у нас будут общие темы и воспоминания, все изменится, а может я вам надоем очень скоро, и вы скажете мне уходить. Это ведь не известно. А пойти мы можем куда угодно. Я никогда не выходил за пределы своего района, я буду рад любому незнакомому месту. И в кино я тоже не был никогда, так что, если хотите... я буду не против.

Слишком много слов. Слишком много эмоций, переполняющих грудь, которых не высказать так просто. Но Ян больше не боится говорить. Он больше не боится открывать рот в присутствии Юргена.

Подхватить мальчишку под руки и усадить к себе на колени труда не составляет. Легкое, почти невесомое тело. Худое. Нескладное и такое привлекательное в своем несовершенстве.

Выпирающие ребра... впалый живот... острые ключицы... ладони скользят, исследуя и изучая... кожа мягкая, нежная, хоть и изувеченная.

- В кино. - Тихо проговорить в плечо мальчишки и глубоко вдохнуть его немного резкий терпкий аромат. - Я давно там не был.

Ян прикрыл глаза и кивнул, посмеиваясь и пряча шею от настойчивого жаркого дыхания мужчины, чувствуя щекотку и мурашки, покрывшие все его тело. И наслаждаясь происходящим.

Он понимал, что это неправильно, что это кому-то может показаться ужасным, но ему нравилось то, что Юрген с ним делал. И его тело, его плоть, его твердеющие и покалывающие соски были тому явным подтверждением.

***

Смех. Тихий и в то же время очень звонкий. Словно где-то далеко звенят хрустальные колокольчики. Приятный звук. Не раздражающий в отличие от телефонного звонка, неожиданно раздавшегося в пустой квартире.

Юрген замер. Прижал к себе мальчишку, словно его могли забрать. Словно тот, кто звонил, знал о поселившемся в этом доме маленьком комочке счастья и хотел вновь отнять его. Растоптать. Уничтожить.

- Не позволю... - тихий шепот, и руки сжимаются на спине Яна крепче. - Не отдам тебя. Не отдам.

Страх...

Агонизирующее сердце, бешено колотящееся о ребра. Дыхание частое и рваное.

- Не отдам...

Ян затих в крепких объятиях.

Что-то изменилось в единый миг. Юрген изменился, стал нервным, дерганным и каким-то странным.

И эти слова, словно истерический вопль души. Ян узнал его. Узнал, потому что его душа кричала так же отчаянно.

- Не отдавайте, - шепнул он, лаская пальцами густые и жесткие волосы, в попытке успокоить и дать немного уверенности в следующем дне. - Оставьте себе.

Пальцы Яна так нежны и ласковы. Так успокаивающе теплы. Проходятся нежно, совсем невесомо массируют затылок мужчины.

Тихий шепот о том, что можно оставить себе. О том, что можно расслабиться и не бояться.

Звонок стих. Квартира вновь погрузилась в тишину и безмолвие. В тишину, нарушаемую только гулким биением собственного сердца да тихим ласковым дыханием мальчишки.

- Спасибо...

Юрген не знает, за что именно благодарит. Не знает, правильно ли делает, что благодарит. Он уже совсем ничего не знает, но проявление слабости не кажется сейчас постыдным или неправильным. Проявление слабости не кажется невозможным.

- Я смешон. - Глубокий вдох, и слова слетают с языка острыми колючими комками. - Прости.

- Нет, не смешны, - прошептал Ян, обхватив руками шею Юргена. - Вам просто одиноко. Это не может быть смешным.

Он прижался лбом к горячему плечу мужчины и поцеловал его солоноватую кожу.

- Я знаю... знаю, что вы чувствуете... - рука коснулась груди, где билось сильное сердце. - Я слышу, как она кричит. Слышу, как кричит ваша душа.

- Ты единственный, кто слышит, - проговорил Юрген.

Мальчишка понял. Проникся. Хотя кто еще смог бы понять? Кто еще? Только точно такая же искалеченная душа...

Такая же...

- Я хочу тебя запереть. Спрятать от всего мира. От всех. Сделать только своим. Безумное желание. Страшное. Маниакальное. Надо привыкнуть. Просто надо привыкнуть, что ты есть. Что ты не кажешься. Что настоящий.

Слова электрическими разрядами струятся по позвоночнику Яна. В желудке словно вырос огромный булыжник. Тело покрылось испариной...

Жарко...

Холодно...

Мурашки бегут по коже от легчайшего сквозняка.

Остаться в этом доме на многие годы. Никогда не покидать этих бетонных стен. Сгорать от любви, страсти и... нужности.

Быть важным, первым, единственным смыслом.

- Я все равно вас не боюсь. - Голос тихий... палец чертит узоры на сильной груди... губы трогает улыбка - ласковая и грустная. - Я хотел бы остаться в этом доме навечно. Я хотел бы никогда не выходить отсюда. Не видеть солнца, не видеть людей... - на коленях мужчины так уютно, в его объятиях так безопасно. - Вы могли бы стать моим солнцем, моим воздухом, всем... а там только боль и страх. Там нет того света, который есть в вашем сердце.

Юрген удивился.

Свет...

Мальчишка ошибается, этого света давно нет. Когда-то был... так давно... столько времени прошло, уже и не вспомнить.

Света нет. Только алчная жажда владеть. Обладать.

Страшная жажда. Беспокойная. Требовательная. Опасная.

Юрген провел по волосам мальчишки ладонью.

- Зря не боишься, - холодно сказал он. - Я могу быть маньяком. Таких надо бояться.

- Маньяком? - так странно, еще несколько секунд назад Ян чувствовал лишь тепло, исходящее от мужчины и нежность, к которой успел привыкнуть, а теперь видел в его глазах холод и какой-то странный стальной блеск. - Простите, если сказал лишнее.

Он отнял руку от показавшейся ледяной кожи и прижал ее к своей груди, чувствуя, как внутри все сжимается от странного осознания, что недавняя нежность и забота были лишь маской, под которой скрывался жесткий и, возможно, безжалостный человек.

- Не извиняйся. - Юрген снял с себя мальчишку и поднялся с дивана.

Подошел к телефону и с какой-то странной даже для себя самого злостью вырвал провода из аппарата. После настал черед мобильного телефона. Зажатая кнопка, погасший экран.

Теперь будет тихо. Теперь будет хорошо. Теперь будет спокойно и не одиноко.

- Ты все же боишься. - Холодное сожаление. - Наверное, это правильно.

- Я видел мало добрых людей. Но вы добрый. - Без объятий мужчины стало холодно и очень одиноко. Ян подтянул колени к груди и обхватил их руками, стараясь таким образом вернуть себе частичку тепла. - Вы не хотите, чтобы я вас боялся, но специально пугаете меня, чтобы доказать себе, что вы никому не нужны, даже такому отбросу как я.

Парень сделал глубокий вдох и, уткнувшись лицом в свои острые коленки, устало прикрыл глаза.

- Мы похожи с вами, - тихо и сдавленно сказал он. - Я тоже предпочитаю видеть во всем подвох. Наверное, так и должно быть.

- Наверное, да. Так лучше. Видеть во всем подвох и обман... лучше. - Юрген вернулся к дивану и сел рядом с мальчишкой. - Потом не так больно. Потом не так...

Мужчина нахмурился.

Говорить о боли сейчас... глупо. Ненужный разговор. Ненужные мысли. Ненужные страхи. Пустое. Бессмысленное...

Взгляд упал на рекламные буклеты.

- Давай выберем тебе хороший колледж. - Предложение так себе, но все же лучше, чем погружаться в себя. Лучше чем ничего.

Ян взглянул на мужчину, перевел взгляд на буклеты и, протянув к ним руку, взял несколько, но толком в них не всматривался.

Наверное, в новом колледже ему было бы легче. Наверное, он мог бы даже не бояться ходить на пары.

Но...

- У моей мамы нет денег. - Он грустно вздохнул и бросил буклеты на стол. - Так что, наверное, не стоит даже смотреть.

- Я разве похож на твою маму? - Юрген попытался улыбнуться, но судя по хмурому взгляду мальчишки, получилось у него паршиво. - Уж прости, но твоя мать не дала тебе и толики того, что должна была дать. Я не мать и даже не отец. Я никто. И я хочу сделать для тебя хоть что-то. К тому же ты сам разрешил тебя любить. Пусть это будет одним из проявлений этого чувства. - Он вновь протянул Яну буклеты и теперь уже посмотрел в глаза мальчишки.

Ян неуверенно улыбнулся и осторожно принял из рук мужчины глянцевые буклеты с красочными картинками.

Несмотря на свое странное поведение, Юрген продолжал говорить о своей любви, и парень почувствовал, как его щеки начали гореть от смущения и удовольствия.

Пусть думает, что хочет. Пусть обвиняет его во всем. Яну было все равно. Никаким упрекам не убить того тепла, что зародилось в его душе.

- Мне нравится этот. - Внимательно просмотрев все рекламки, парень протянул мужчине один из буклетов, представляющих заведение закрытого типа с общежитием. Он мог бы не возвращаться домой и целых пять дней жить в мире и покое. - В моем случае это был бы выход. И мне не пришлось бы обременять вас своим присутствием постоянно.

- Не самый лучший выбор, - прочитав описание колледжа, сказал Юрген. - И ты не обременяешь.

Цветастый буклет резал глаза, привыкшие к серости. Яркие цветы, зелень вокруг трехэтажного здания, больше напоминающего психлечебницу, нежели учебные заведения. Улыбающиеся подростки... точно умалишенные.

Фальшь. Игра. Очередной обман.

- У тебя есть увлечения? - вопрос не сложный, но даже сам Юрген, спроси у него кто что-то подобное, не смог бы ответить.

- Нет. - Ян немного разочарованно вздохнул, с сожалением глядя на забракованный буклет, и перевел взгляд на Юргена. - Может быть, посоветуете мне что-нибудь, вы взрослый, вы лучше в этом разбираетесь.

- Взрослый не значит умный. - Юрген пожал плечами и откинулся на спинку дивана.

«Это ответственность. Огромная ответственность. Но ты сам взял ее на себя. Сам решил, что можешь помочь этому ребенку. Сам решил, что этот ребенок тебе нужен».

Зачем?

Да кто же его знает? Просто нужен.

- Хотя, может быть, твой выбор и не самый худший. - Мужчина пожал плечами. - Я забраковал его исключительно из эгоистических побуждений. Не хочу отпускать тебя ни на минуту.

Ян посмотрел на мужчину, который сидел с отсутствующим взглядом, и скорее почувствовал, чем понял, что тот не собирается подсказывать ему, что выбрать.

Что ж, пусть так. Не хочет отпускать, значит нужно искать что-то другое.

Он вновь взялся за буклеты и, ничего не говоря, стал внимательно вчитываться в напечатанные строки. Колледжи мало чем отличались друг от друга. Хорошие условия, квалифицированные преподаватели, спортивные соревнования, научные ярмарки, экскурсии, туризм.

- Этот выглядит неплохо, - наконец сказал Ян, протягивая мужчине очередной буклет с учебным заведением, стилизованным под старинный замок, с большими окнами и строгой черной формой для учеников.

Юрген внимательно посмотрел на протянутый ему буклет. Частный колледж. Не очень дорогой. Но и не дешевый. Впрочем, не в деньгах был вопрос. Все то время, что Ян рассматривал буклеты, Юрген рассматривал Яна.

- Ты не любишь общаться. Замкнутый. - Губы тронула улыбка. - Я могу нанять тебе репетиторов. Частных учителей. Но... - Глубокий вдох опаляет легкие. Холодный воздух. Пронзительный взгляд вешней зелени. – Наверное, не стоит.

Муторное ощущение отчуждения. Странная тоска. Гудение в голове и сильное давление в висках...

Юрген резко поднялся с дивана и быстрым шагом направился в ванную комнату. Надо побыть одному, но закрываться от мальчишки, значит делать его еще более несчастным, чем он уже есть.

Ян проводил мужчину взглядом и до боли прикусил губу. Странный он, мрачный... черствое сердце не хочет становиться мягче. Прячется в панцире из стальной брони.

Буклет выпал из ослабевших пальцев и улетел под диван. Но Ян не встал за ним. Незачем. Такое ощущение, что мужчине не очень-то и нужны все эти хлопоты. Разочаровавшись в нем, услышав неприятные для себя слова, Юрген, наверняка, не представлял теперь, что с ним делать и как от него избавиться. Может, надо уйти самому?

Парень взглянул на дверь в ванную, за которой шумела вода, и направился в спальню за своей одеждой.

Тихо. В этом доме так тихо. Не хочется выходить из него, но не уйти, значит обречь и себя, и мужчину на постоянную неловкость и нервозность.

***

Вода не помогала Юргену облегчить боль. Успокаивала, но не снимала противное тянущее ощущение в области затылка и шеи. Лекарств не было, но до круглосуточной аптеки не так уж далеко. Нужно сходить туда. Нужно все-таки вытащить Яна на прогулку.

Закрыв воду, Юрген вышел из ванной и застыл, глядя на топчущегося у входной двери мальчишку. Куртка застегнута под самое горло. Один кроссовок зашнурован, в то время как концы шнурков второго небрежно болтаются по бокам, грозясь стать причиной болезненного падения. Видно, что нога только-только скользнула в обувь.

Неприятное ощущение брошенности холодом скользнуло по спине. Прохладная капелька сорвалась с волос и скатилась по груди. И только один вопрос звучал в мыслях, словно это могло остановить одиночество, тянущее свои когтистые пальцы к сердцу.

- Почему?

Тяжелый голос, резанувший по сердцу Яна раскаленным металлом. Вопрос, сорвавшийся с искривленных от боли губ. Капли воды падают с плохо вытертых волос, змейками стекают по смуглой коже груди.

Одинокий, грустный...

- Простите, - выдохнул Ян едва слышно, и губы его задрожали. - Простите, мои слова расстроили вас. Я не должен был говорить всего, что сказал. Вы не привыкли... а я вел себя слишком вольно. Глупо. И теперь вам неловко рядом со мной. И мне, наверное, лучше уйти. Не хочу быть камнем на вашей шее.

Юрген молча смотрел на мальчишку.

Столько слов...

Так много страха...

Неоправданного страха.

Душа закрывается. Кутается в плотный кокон недоверия и опасения. Страшно.

Добровольное погребение заживо. Добровольное отречение от чувств и мыслей. Добровольная смерть. Мертвое сердце в живом теле...

- Не уходи. - Всего два слова, но это все, что он может сказать. - Не уходи.

И остается только ждать решения. Остается только смотреть в испуганные полные слез глаза и ждать. Ждать ответа. Ждать решения.

Ян всхлипнул.

Во взгляде мужчины столько всего, что решение уйти, пока все не зашло слишком далеко, тает, словно рассветный туман. Еще недавно этот человек был холодным и озлобленным на весь мир, а сейчас стоит, растерянный, словно не понимает, почему все так происходит.

Жалость и нежность, тепло в груди и в животе.

«Хочешь, я буду любить тебя?»

Он уже ответил на этот вопрос. И уходить после всего...

- Не думайте, что я неискренен с вами. - Кроссовки сброшены с худых стоп. Кафель вновь холодит подошвы. Почему здесь нет ковров? Почему в этой квартире так пусто и стерильно? Почему этот человек такой уставший и недоверчивый? - Что с вами случилось? - куртка аккуратно сложена на полочку в прихожей. - Кто сделал вам так больно? - холодные ладони касаются влажной груди, стирая с нее капли воды. Пальцы скользят вниз, к напряженному животу.

Какой же Юрген сильный и в то же время слабый, какой же он хмурый, такой красивый, такой строгий. И хочется трогать его, хочется ласкать...

- Вы оттолкнули меня, и мне стало холодно. А вам? Вам было холодно без меня?

Мужчина на мгновение прикрыл глаза.

Смелость мальчишки больше похожа на отчаяние. Но холодные пальцы греют. Холодные пальцы дарят тепло и умиротворение.

- Очень. - Юрген накрыл ладонью руку Яна, а второй рукой погладил его по щеке. - Мне очень холодно без тебя. Не уходи.

Ян ластится. Прижимается всем телом. Ищет. Ищет того же, что и сам Юрген. Ищет, и... быть может, найдет. Возможно, они вместе отыщут то, что сделает их существование чуть больше похожим на жизнь.

Ладонь ложится на спину паренька. Мягко проводит по ней, сминая старую потрепанную ткань футболки.

Надо бы купить мальчишке новую одежду. Надо бы...

- Давай прогуляемся? Стены давят. - Юрген все обнимал парня. - Хочу пройтись.

Ян кивнул и, вскинув руки, обнял мужчину за шею. На мгновение прижался к нему и, поднявшись на носочки, оставил на теплых губах поцелуй. Легкий, невесомый и очень нежный, чем вызвал изумленный вздох Юргена.

Откровенность и чувственность, которыми были пропитаны эти нехитрые действия, били в самое сердце мужчины, заставляя глупый орган колотиться как ненормальный.

И боль потихоньку уходит на задний план. И не хочется никуда идти. И все желания пропадают. Остается только Ян.

Только хрупкое и худое тело. Костлявое и совсем не привлекательное. Болезненное, но такое драгоценное и желанное, что сдерживаться становится просто невыносимо.

- Хочу тебя. - Шумный выдох на ухо мальчишки. Пальцы впиваются в ягодицы, сдавливают их, мнут. - Безумно хочу, Ян.

Улыбка тронула губы мальчишки. Жарко... и холод сменился трепетным теплом. Этот человек... в нем столько всего скрытого, в нем столько силы, настойчивости, власти... его руки словно в огне, его поцелуи словно сладкий яд, его мягкие укусы заводят сильнее нежности и ласки.

Поцелуй в исследующие его лицо губы, ладони сминают плечи... ловкий прыжок, как это делают в кино, и ноги обвивают бедра, прикрытые полотенцем.

Махровая ткань падает на пол. Мужчина полностью обнажен и тихо рычит, словно голодный зверь.

Хорошо. Юрген больше не выглядит мрачным и одиноким. В глазах его огонь, который испепеляет душу.

Жарко.

Губы расползаются в счастливой улыбке.

- Жарко. - Ласковый шепот в холодное ухо, и пальцы зарываются в густые волосы, сжимая короткие мокрые пряди. - Заполните меня вашим огнем. Я хочу забыть все и помнить только вас. Только ваше тепло...

Юрген уже с трудом сдерживался.

Какое соблазнительное желание...

Огонь взрывается внутри тела сотнями фейерверков. Искры, пламенные и обжигающие струятся по венам вместе с кровью и, кажется, что колючие кусочки битого стекла наконец-то растворяются в этом огненном потоке.

Ян откровенен. Так чист и не осквернен...

Чистая, кристально чистая душа, загнанная в жесткие рамки. Вынужденная прятаться от всех, ибо сломают. Растопчут. Измажут в грязи будней...

Матрас кровати пружинит под тяжестью двух тел. Тихо скрипит, но совсем не жалобно, а наоборот даже как-то смущенно. Одежда больше не нужна. Она летит на пол и теперь между двух тел нет никаких преград.

Солоноватая кожа пахнет мускусом и немного фиалкой. Быть может это мыло, которым Ян пользуется, а быть может природный запах. Разница не велика, потому что Юргену нравится этот аромат. Ему нравится вкус мальчишки. Ему нравится дыхание и сердцебиение парня.

В этот раз мужчина долго подготавливал Яна. Он ласкал его и нежил, до тех пор, пока парень не начал истекать соком. И взял уже безвольное разгоряченное тело только после того, как Ян, всхлипывая, чуть ли не взмолился о том, чтобы его телом овладели.

- Не оставляй меня больше, - прошептал Юрген на ухо парня. - Никогда больше не оставляй меня. Я больше не смогу вынести это одиночество. Больше не смогу без тебя...

Ян закивал и крепко зажмурился.

В этот раз все было иначе. Умопомрачительные ласки, глубокие поцелуи, сводящий с ума шепот о любви, разгоряченные тела...

Когда мужчина заполнил Яна, тот не почувствовал боли, не испытал дискомфорта, лишь мурашки покрыли все его тело, а член, сильно напрягшись, вдруг начал брызгать спермой, и парень застонал, вцепившись в плечи мужчины и поднимая бедра, чтобы тот проник в него еще глубже. Перед глазами все поплыло и слова, которые сказал ему Юрген, потонули в волнах удовольствия.

- Закройте меня и не отпускайте... - выдохнул парень, вскрикивая от грубых толчков желающего насытиться мужчины. - Я хочу быть с вами... я хочу только вас... только вы мне нужны... верьте мне... верьте моим словам... Юрген... - Ян обхватил лицо мужчины, и в тот момент, когда он сделал очередной глубокий толчок, сильно сжался на его члене: - Можно и мне вас любить? Можно боготворить вас? Можно принадлежать только вам?

- Если ты хочешь этого. - Ответил Юрген и накрыл губы мальчишки своими.

Ян сжимал его так сильно, что разум очень быстро таял, и ответ на просьбы парня были последними осознанными словами, после которых весь мир погрузился в удовольствие. В ласковое, ни с чем несравнимое удовольствие.

Мужчина еще долго сжимал Яна в своих крепких объятиях и вздрагивал на нем, что-то бессвязно бормоча в его висок. Парень не сопротивлялся. Улыбался, ласкал мокрую спину Юргена ладонями, шептал о том, что все теперь будет иначе, что больше не будет так холодно. И вдруг, неожиданно, обнаружил, что мужчина спит.

- Приятных вам снов, - проговорил Ян, чувствуя себя абсолютно счастливым, и прикрыл глаза.

Его не беспокоило то, что Юрген так и остался лежать на нем и что его анус был заполнен спермой, которая неприятно сочилась наружу. Он был счастлив, ведь рядом был человек, который действительно нуждался в нем.

Что еще нужно? В чем еще может быть столько смысла, если не в этой одержимой любви?

Маньяк?

Ну и пусть.

Лишь бы верил и больше не замыкался в своих проблемах.

***

В комнате царит глубокий сумрак. Все размыто и смазано, словно к глазам поднесли дымчатое стекло. Голова болит, и боль становится все сильнее. Пульсирует в висках, заставляя болезненно морщиться при каждом ударе сердца.

Тепло. И темно.

Ночь.

Глубокая. Давно перевалило за полночь. В квартире тихо. Только стрелки механических часов мерно отсчитывают мгновения жизни, да сопит рядом хрупкий, доверчивый Ян.

Протянуть руку и включить небольшую тусклую лампу, стоящую на прикроватной тумбочке. Оглядеть комнату. Перевести взгляд на спящего парня, чтобы тут же сжать зубы, мысленно проклиная себя за то, что уснул.

Ян спал на животе, подложив руки под подушку. Не укрытый одеялом. Озябший. На его сероватой коже то и дело проступали мурашки.

Взгляд пополз вниз, скользя по резко выступающим позвонкам, ребрам, впадинке на пояснице, испачканным спермой ягодицам...

Мальчишка так и не сходил в душ. Позаботился о его комфорте, а о своем и не подумал. Глупый.

Поджав губы, Юрген поднялся с кровати. Тихо прошел в ванную и, открыв воду, заткнул пробкой слив. Пока вода набиралась, мужчина смочил ею одно из полотенец и так же тихо вернулся в комнату к Яну. Сел на постель, поудобнее устраиваясь сбоку от мальчишки, и принялся медленно и осторожно водить полотенцем по ногам паренька, стирая с кожи подсохшую сперму.

Мальчишка улыбнулся.

Нежно... неожиданно тепло... в ладонях, оглаживающих бедра, столько трепетной ласки, что по телу разливается тягучая нега.

- Щекотно. - Ян рассмеялся сквозь сон и перевернулся на спину, перехватывая руки мужчины за запястья. - Юрген, полотенце холодное. - Он приоткрыл глаза и теперь смотрел на мужчину немного затуманенным, все еще сонным взглядом, ласково тому улыбаясь.

Собственное имя, произнесенное расслабленным, немного хрипловатым голосом отозвалось в позвоночнике непривычным и довольно приятным покалыванием. А тихий смех мальчишки теплом разлился по груди и животу.

В глазах Яна, немного сонных, немного шалых, читалось удовольствие и... что-то такое, что было мужчине очень знакомо, но словно давно забыто.

Губы тронула тень улыбки, и Юрген поднес одну руку парня к своему лицу. Поцеловал тонкое запястье и сказал:

- В ванной теплая вода. Я отнесу тебя. Если хочешь, помогу искупаться.

- Помоги. - Ян немного шало улыбнулся и протянул руки к мужчине, словно был маленьким ребенком, который просится на ручки.

Он вообще сейчас чувствовал себя очень раскованно. Счастье окрыляло его, добавляло смелости.

Юрген не смог сдержать улыбки. Весь вид мальчишки был таким... таким... непередаваемо притягательным, что сердце отчаянно забилось в груди.

Мужчина подхватил парня на руки. Легкий. Очень легкий. Ненормально легкий.

- Я откормлю тебя, - сказал Юрген, ногой толкая дверь в ванную комнату. - Ты не будешь выглядеть как доходяга, сбежавший из концлагеря. - Он поставил мальчишку в ванную, наполненную водой, и сам забрался к нему. Сел, прислонившись спиной к бортику, и притянул Яна к себе. - Тебе надо только позволить мне ухаживать за тобой.

- Я уже вроде и так позволил тебе все... - Ян хмыкнул и прильнул к мужчине, обхватив руками его шею и вытянувшись вдоль его тела в ласковой и горячей воде. - Я же сказал, делай со мной все, что хочешь.

- А если я захочу тебя съесть? - Юрген медленно провел ладонями по груди парня, задевая пальцами маленькие соски и поигрывая с ними. - Я же говорил тебе, что я могу оказаться маньяком. Вдруг, к тому же, и с каннибальными наклонностями. Ты, правда, не боишься меня?

- Правда. - Ян вновь рассмеялся, чувствуя странную игривость, и поцеловал мужчину в плечо, собирая губами теплые капли воды и облизываясь.

Ему было так хорошо, что хотелось прыгать от счастья.

- Ты похож на кота, - сказал Юрген, утыкаясь лицом в макушку парня. - Пока тебе было холодно, ты прятался. Вздыбливал шерсть и сворачивался клубком. Но стоило только отогреться и... мне нравится. - Мужчина замолчал, откидываясь назад и продолжая ласково поглаживать парня. - Расскажи мне о себе. Маньяк должен знать свою жертву.

Ян нахмурился и свел брови к переносице. Он не хотел говорить о своей жизни, он не умел вести рассказ, он вообще редко разговаривал с людьми до встречи с Юргеном, избегая новых унижений. А тут мужчина, вдруг, захотел узнать о нем больше.

- Ты видел меня, мою жизнь... ты видел все, ну разве что не был в моем доме. Но там так же... - парень сделал глубокий вдох и сжал запястья ласкающих его рук, неосознанно останавливая эту нехитрую нежность, которую, как ему казалось, он не заслужил. - Они все время ругаются, особенно ночью. Мама плачет и кричит так, что порой мне кажется, что он режет ее живьем на куски. Я уже и забыл, когда дома было тихо. Я забыл, что такое быть чьим-то сыном. Для нее меня не существует, только ее любовник и ее боль. Для него я груша для битья, это когда получается меня догнать.

Ян замолчал и только теперь заметил, с какой силой сжимает запястья Юргена.

- Прости, - сказал он, разжимая пальцы. - Я должен был уже привыкнуть к своей судьбе, но все никак не получается смириться с этой несправедливостью.

- И не получится. - Жестокий ответ, но правдивый.

Ян хотел семьи. Ян хотел того, что не купить ни за какие деньги. Хотел того, что не заслужить никакими заслугами. Тебе либо дается это изначально, либо нет. Единственное, что мальчишка мог сделать, это создать свое хрупкое и, быть может эфемерное, счастье. Свое личное счастье. Создать и постараться уберечь его. Удержать. Сохранить.

Но с больной душой и раздавленным сердцем этого не сделать. Страхи разрушат шаткий фундамент, не позволив закрепить его. Страхи и недоверие уничтожат все начинания...

- У тебя не получится смириться. Но ты можешь попробовать бороться. - Юрген сплел свои пальцы с пальцами Яна, которые, несмотря на то, что они сидели в горячей воде, были холодными, даже ледяными. - Ты можешь бороться. Можешь создать свое личное, никому не подвластное. Ты можешь.

- Создать свое счастье? - Ян в упор посмотрел на мужчину, лицо которого теперь было жестким и каким-то напряженным. - Чтобы никто не лез, никто не вмешивался, никто не отнял?

- Да. - Юрген кивнул. Зеленые глаза смотрели на него внимательно и пытливо. Зеленые... совсем не похожие на те, что впечатались в сердце кровавым оттиском. Совсем не похожие, и такие одинаковые. - Только придется бороться. Не оставлять ни на миг. Грызть глотки и выдавливать глаза. Рвать на части как взбесившийся пес. Придется умирать и убивать ради сохранения того, что тебе дорого, иначе отнимут. Иначе уничтожат и растопчут. Но оно того стоит. Поверь, оно стоит всех усилий и стараний. Стоит.

- Звучит немного безумно. - Улыбнулся Ян, глядя на то, как загорелись глаза мужчины. Темные, глубокие как колодцы и такие же опасные глаза. - Но у меня ничего нет, за что я мог бы бороться и за что мог бы держаться.

Растерянность. Попытка найти хоть что-то отражается в зеркалах души. Поиск... разочарование...

А вот этого не надо. Рано...

- Рано сдаешься. - Усмехнулся Юрген и растрепал волосы мальчишки. - Быстро сдаешься, без борьбы. Ищи. Должно быть хоть что-то. Должно быть.

Ян поджал губы и, развернувшись, откинулся затылком на плечо мужчины, уставившись в потолок невидящим взглядом. В чем его счастье? Где оно прячется? В каком уголке души затаилось, опасаясь разочарований?

Он искал и не находил... разве что, быть может, чувствовал... сильное подтянутое тело, крепкие руки, неистовые удары такого же одинокого сердце.

- А за тебя можно? - едва слышно спросил Ян, словно боялся, что его накажут за очередную вольность, и облизал враз пересохшие губы.

Юрген напрягся.

- За меня? - с удивлением спросил он, но все же почувствовал, как в душе разливается приятная нега. - Если считаешь меня достойным, то, наверное, можно. Правда... - глубокий вдох и шумный выдох в светлую макушку. - Мне было бы очень приятно. Правда.

Ян просиял и, резко повернувшись, повис на шее мужчины и крепко прижался к нему, пряча лицо на плече и фыркая от попавшей в нос воды.

Серый мир. Серое небо над головами выцветших безликих людей. Серое солнце изо дня в день поднимающееся над присыпанным пеплом городом.

За стенами квартиры, спрятанной в бетонно-стальном муравейнике, все было залито тусклым закатным светом. И Юрген, обнимающий повеселевшего мальчишку, чувствовал, что в этот миг на грязно-сером небосводе появилась первая, пока еще крохотная, клякса цвета.