Недалеко от самого центра города, между церковью Святого Луиза и цветочным магазином мадам Пенелопы, находится маленькое кафе. Небольшое помещение разделенное на две зоны. С одной стороны барная стойка, за которой собираются любители хорошо отдохнуть, а с другой уютный, тихий уголок, где можно расслабиться после напряженного рабочего дня. На улице терраса со скамеечками, окруженная зеленой изгородью и персиковыми деревьями. Внутри, за маленькими, круглыми столиками, на желтых, кожаных стульях, сидят увлеченные друг другом парочки, обеспокоенные домашними проблемами домохозяйки попивают кофе со своими болтливыми подружками. А еще там сижу я.

    Мой парень, Рене, нашел это кафе совсем недавно. Здесь мы собираемся, чтобы обсудить мой новый роман, редактором которого он является. Рене, уподобаясь своему творческому вкусу, посчитал, что это место отлично подходит для серьезных разговоров. Увы, оно не в моем вкусе.

   - Почему именно ты мой редактор? Это правда, что благодаря тебе я начала писать работы для журнала, но если подумать, писатели же избегают своих редакторов, разве не так?

   - Ты не хочешь, чтобы я этим занимался?

   - Я хочу, чтобы этим занимался кто-нибудь другой! - неужели Рене не может этого понять.

   -Это невозможно! - я чувствую, как мой парень начинает злиться и от этого кислая тоска расстекается по моим вздутым на руках венам.

   - Почему это? - к его сожалению вопрос остался без ответа.

   Чашка горячего капучино помогла Рене собраться с мыслями и продолжить разговор.

   - У меня нет желания обсуждать наши с тобой отношения с моим директором. К тому же он сам назначил меня твоим редактором, - наконец-таки Рене смог обьяснить свою настойчивость, - я понимаю твои произведения, и никто другой не справится с этой работой лучше чем я.

   Глоток черного чая, который заказал для меня Рене, смог привести мои мысли в порядок, и продолжить сложную для нас обоих беседу.

   - Я тебе скажу, что именно эта самоуверенность меня и беспокоит, - почему то именно сейчас мне захотелось провалиться сквозь землю и долететь до самой горячей точки моего подсознания.

   Рене медленно достает из кармана тонкую сигарету. Пламя зажигалки мгновенно охватывает крошечный фитилек обжигающим язычком. Одна искорка, и он уже вдыхает тягучий дым, похожий на меланхолично сьеденное черным небом облачко. Ненавижу когда он курит, но и против сказать ничего не могу.

   - Так ты не можешь писать если я не буду твоим редактором? - Рене произнес это быстро, на одном дыхании, боясь услышать мой исчерпывающий ответ.

   - То, что пишу я, не зависит от того, кто редактор, - никак не могу поднять глаза и посмотреть на него.

   - Ну да. Ты - профессионал. Как и я, - запах дыма, медленно, но уверенно подбирается к моим легким, и вьедается в них горьким запахом души моего любимого парня, - когда я читаю твои работы, человек, которого я вижу - Матильда Лэйкенс. Писатель. Не Метти которая разделяет со мной постель, - Рене смотрит на меня так внимательно, как я никогда на него не смотрела, а мой взгляд изучает брусчатое напольное покрытие под нашим столиком, и не может набраться мужества посмотреть ему в глаза.

   Мы вышли на оживленную улицу. Несмотря на то, что обеденное время закончилось, на тротуаре было не протолкнуться среди снующих туда-сюда людишек. Мне захотелось утонуть в бурлящем потоке уходящей толпы, лишь бы сейчас не находиться рядом с Рене.

   - Метти, давай запишемся на литературный конкурс.

   - Что? - его вопрос заставил меня остановиться и нарушить уже давно установленный ритм этой улицы.

   - Ты пишешь уже много лет. Пора бы уже. С твоими нынешними возможностями у тебя обязательно получится. Твои книги будут продаваться. Ты станешь известной. Твои романы достойны более широкой аудитории. Гораздо более широкой, - почему же я увидела в его серых глазах грусть?

   Чтобы разрядить повисшие над нами и без того огромные тучи, я засмеялась так звонко, что бабушка в зеленом платочке, стоящая возле церкви, посмотрела на меня с укором, будто я , а никто другой на этой оживленной улице, нарушила покой на этой священной земле.

   - Не вижу ничего смешного! - Рене явно не был рад моей выходке.

***

   - Твоя маленькая доченька действительно выросла! - я смотрела на фото белокурой девочки моего старого друга Джима, - у нее сейчас самый милый возраст, ведь так?

   - Она не просто милая, Мэтти! Ты действительно думаешь, что на свете, существует кто- либо прекрасней чем она? Я просил бога о счастливой жизни для моего ангелочка, а в замен я поклялся никогда не изменять жене, не играть в азартные игры и не занимать денег.

   - Ух ты, как здорово, Джимми! - мне было стыдно за свои слова, и я старалась сгладить нависшее над нами недопонимание прибодрив своего друга.

   - Если я нарушу обещание, Лиззи будет проклята.

   - Ух-ты, как-то не по себе становится, - я отдала Джиму фото его дочери. Мне не понравились его слова, ведь я никогда ничего не желала для Рене.

   - Извини, Господи, но если бы у меня не было Лиззи, я бы не давал своих обещаний.

   Я задумалась о том, что бы я отдала за благополучие моих близких. Может продала бы все свои романы или рассталась с писательской карьерой? Нет, даже думать об этом не хочу, для меня все это слишком дорого.

   - Джим, ты должно быть самый счастливый человек на земле...

   Джимми меня не дослушал. Он заметил кого-то зашедшего в кафе и резко стал звать его к нашему столику. Я увидела высокую, худую женщину уверенно шагающую к нам. Или девушку. Ее возраст было трудно определить. Юное лицо не сочиталось с черной офисной одеждой и короткой мальчишеской стрижкой. Мне казалось, что раньше я где-то видела эту леди, но никак не могла вспомнить где.

   - Ты здесь с кем то встречаешься? - спросил мой друг, как будто они были давние знакомые.

   - Нет просто убиваю время.

   - Тогда может присядешь? Я представлю тебя. Это писательница. Матильда Лэйкенс. Ммм? Мэтти, это Мариа Реинз. Она редактор модного журнала "Passion". - теперь я начинаю вспоминать, что видела ее на фото в этом жунале, в котором был опубликован мой новый роман.

   - Я делал для Мэтти иллюстрацию к ее работе, которая печаталась в твоем журнале, - сказал Джим, - у нас 10 лет разницы в возрасте, но мы стали лучшими друзьями после нашего совместного проекта.

   - Я только вчера закончила читать одну из ваших книг, Матильда, - тихим голосом промолвила Мариа.

  - Правда? - я была очень удивлена услышанному.

   - Какое совпадение! - сказал Джимми, - это ведь ее новая коллекция историй о любви?

   - Да.

   - Помнишь самый последний рассказ "Любовь в Алабаме"?

   - Да, конечно помню. Она об одной ночи между скульптором Робби и студенткой колледжа, правильно?

   Я начала вспоминать, о чем была моя история. "По мере того, как руки Робби трогали мою грудь пальцами испачканными голубой краской, а губы посасывали затвердевший сосок, я почуствовала, как мои ноги подкашиваются под его страстным напором и не только..." . Эта часть удалась лучше всего. У меня до сих пор мурашки по коже при прочтении этого отрывка.

   - Мне кажется это очень странная работа. Читатель до конца не уверен, действительно ли Робби мужчина, - взгляд Марии был опущен, когда она говорила такие странные для нас всех слова.

   - Чего?! - удивился Джим.

   - А ты не заметил? Робби всегда остается просто "Робби", - слишком резко ответила Мариа. - Слово "он" при его описании никогда не появляется в повествовании.

   - Ну я особо не обращал на это внимание, - мой друг был в смятении.

   Было видно что Мариа волновалась. Она все время разглядывала свои кожанные часы в золотой оправе.

  - О, уже поздно! Я пойду,- поспешно вымолвила она.

   - Эм, можем ли мы снова поговорить? - За долгое время молчания, я наконец-то произнесла своим охрипшим голосом фразу, которую давно хотела сказать.

   - Ваше предложение - огромная честь для меня, но я не думаю что это очень хорошая идея. Извините, - ее тонкие губы, накрашенные легким мерцающим блеском, отражающимся в свете настенной лампы, выражали глубокую неприязнь к услышанному, - как ваш поклонник, я бы хотела остаться просто читателем ваших рассказов.

   Она резко встала и быстрым, уверенным шагом направилась к двери, негромко постукивая своими элегантными каблуками. Я хотела ее остановить, но с невозмутимым видом осталась сидеть на своем мягком, и в тоже время неудобном, стуле, потому что на меня пристально смотрел Джимми.

   - Это в ее стиле, хотя все, что я о ней знаю, это то, что она выборочно пишет рецензии на твои работы, - сказал он, потягивая недавно заказанное нами клубничное мохито, - на самом деле любой текст можно понять по разному, но не каждому бы пришла в голову идея, что описывается сексуальная сцена между двумя женщинами.

***

   Тихо поскрипывает деревянная кровать в маленькой темной комнате. Его шелковистые руки обвивают мою тонкую шею. Мои холодные пальцы путаются в его кудрявых волосах. Я сверху. И это довольно приятно. Ему.

   - Заметила, Мэтти? С самой первой нашей ночи. После секса ты отворачиваешься от меня и сжимаешься в комочек, как будто ты потеряла самое дорогое.

   Я слышала нотки горечи в его голосе, и, отвернувшись к зеленой, холодной стене, чувствовала обжигающий взгляд Рене на моей худой обнаженной спине с болезненно выступающими лопатками.

   - Пойду приму душ, - сказал он и тихо хлопнул дверью.

***

   "Как ваш поклонник, я бы хотела остаться читателем ваших работ". Возможно наконец пришло время действовать, но два дня после нашей встречи я думала только о Ней, словно в трансе. Не важно, это на пять минут или десять, я просто хочу увидеть Ее. Снова.