В больнице я заполнил вместе с медсестрой карточку. Потом попросился к Паше в палату, но меня не пустили. Я просидел в приемном покое до вечера, ожидая, когда он придет в себя. Только под самое закрытие мне позволили зайти к нему на пять минут.

Паша полулежал в кровати, а рядом стояла капельница с донорской кровью. Он выглядел немного лучше, чем когда я вытаскивал его из туалета. Анимешник приветствовал меня бледной улыбкой.

– Привет.

– Паша, ну ты... У меня просто нет слов. Зачем?

Он все еще улыбался, глядя на меня.

– Хотел привлечь внимание.

– Ты идиот. – Я сел рядом с ним. – А словами никак нельзя было?

– Я говорил тебе, что люблю. – Он опустил глаза. – Каждую ночь, когда ты спал.

– П*здишь. – Я рассмеялся. Он тоже немного посмеялся со мной.

– Я что, виноват, что ты не умеешь воспринимать мысленные посылки? – Он глубоко вздохнул. – Тебе бы научиться, там на твоем счету уже столько всего лежит... Скоро складывать некуда будет.

Я снова улыбнулся, глядя на него.

– Просто ты так усердно строил из себя натурала все это время, – попытался оправдаться Паша, – что я и вправду поверил. А потом, когда ты начал с ним... Я понял, что я тебе неинтересен и по большому счету даже не нужен.

На это я ничего не ответил. Стало стыдно почему-то. У меня было столько мыслей в голове, что я все никак не мог выбрать подходящую, ту самую, которая бы успокоила и ободрила его.

– Только... – вдруг поднял голову он, – это ведь не любовь, Тем. Любовь не такая.

Мы воззрились друг на друга. Впрочем, я никогда и не говорил себе, что это любовь. Но когда Паша это сказал, я прямо услышал, как он добавил мысленно «Уж я-то знаю». Как будто бы с ним я был счастливей. И любимей.

– Молодой человек, – в палату заглянула медсестра, – пора уже.

– Я... Я приду завтра еще. – Слова подкатили к горлу как лава. – Я с Эллой приду. Мы тебе принесем кучу гематогена, хочешь?

Он снова усмехнулся, глядя на меня просветленно и радостно.

– Хорошо, Тем. Я очень буду тебя ждать.

Когда я выходил из его палаты, внутри меня было какое-то парящее, перьевое чувство. Как будто я наконец расправил крылья. Мне было очень легко и хорошо, когда я вспоминал его тихий, счастливый взгляд. Поэтому все стремительно свернулось и сожглось, когда позвонил Антон.

– Ты куда провалился?! – Было первым вопросом. Я не мог не поморщиться. Без него свершилась целая эпопея. Целые поколения сражались и падали, пока он где-то там ходил. Вырастали из земли горы. Разливались великие реки. Тысячи фиолетовых фламинго одновременно взлетали из воды. Вся моя жизнь перевернулась за время, пока он улаживал свои дела. Мне не хотелось идти к нему.

– Да Паша в больницу загремел. – Ответил я, выходя на улицу. – Я к тебе завтра зайду, ок?

– Э... – Он помолчал, раздумывая. Потом бросил равнодушно. – Ну, ладно, как хочешь.

Моя комната была пуста. Спасибо Элле, она все прибрала, вытерла кровь, выкинула оторванные прокладки, которые врачи сняли, когда накладывали нормальные повязки. Почти ничего не напоминало мне о том, что тут случилось. И, черт подери, любая деталь возрождала воспоминания.

А что было бы, приди я чуть позже? Что было бы, если бы я вообще не приехал раньше? Я бы зашел в туалет, а там был бы уже полуразложившийся труп, лежащий в засохшей крови, вытаращенными побелевшими глазами смотрящий прямо на меня. Смог бы я с этим жить, тем более что не знал бы причины его самоубийства, но какие-то догадки, до жути близкие к истине, все же всплывали бы в моем сознании. Где-нибудь посреди ночи. В два двадцать.

Короче, против своей ли воли или же наоборот, я опять был у Антона. Моя пустынная комната казалась ужаснее, чем если бы она была вымазана кровью. Антон принял меня с господствующим видом, потому что он так и знал, что я приду. Я всегда приходил к нему, даже когда орал накануне, что я его ненавижу. Как какой-то вшивый пес.

– Что с Пашей случилось? – Спросил он, когда покормил меня жареной курицей. Я не знал, что ему ответить. Решил не договаривать до конца.

– Он себе вены вскрыл, хотел покончить с собой.

Антон не казался шокированным.

– Ну он же выжил?

– Да, конечно. – Я вздохнул, глядя в стол. Антон покачал головой.

– Интересно, что его толкнуло на это... – Он откинулся на спинку стула. – Наверно, это из-за тебя.

– Что?! – Я чуть не подавился. – Что, и ты знал?

– Что знал? – Сигарета в его рту опустилась вниз тлеющим угольком.

– Блин, все так говорят, что это я виноват, как будто Паша ходил по общаге с транспарантом «Я люблю своего соседа, а он мне не дает», и все это видели. Кроме меня!

Антон засмеялся.

– Так он же выглядит, как настоящий п*дор, ты что, не замечал? Ты же с ним в одной комнате три года уже живешь.

Меня обожгло по щекам от злости.

– Я думал, что у него такой стиль.

– Какой? Стиль педрилы?

– Ну, анимешники, они же все такие?

Антон фыркнул, стряхивая пепел.

– Ну сколько я анимешников знаю, никто не носит розовые толстовки и не ходит как... – он сделал неопределенный жест рукой, – ну, как будто долбится в задницу с пяти лет.

– Не надо так про него. – Вырвалось как-то опрометчиво у меня. – Он нормальный парень. И хороший сосед. И вообще человек что надо. И кстати он ни разу ко мне не притронулся. – Мои глаза буравили переносицу Антона. – В отличие от тебя. Ты-то, конечно, у нас натурал до мозга костей.

– Блин, послушай себя, – он затянулся и, опрокинув голову, выпустил дым в потолок, – он тебе что, нравится? Может вы с ним там по*бывались время от времени, а?

– Сука! – Я бросился на него с кулаками, потому что он не смел так говорить о Паше. Паша был далеко от этой грязи. Паша был добрый и хороший, и он всегда желал мне только лучшего. Даже зная, что я никогда с ним не буду, он предпочел причинить боль себе, а не кому-то другому. Паша был во всех отношениях лучше, чем этот чертов извращенец, с которым я сейчас дрался, и на которого у меня опять стояло. И когда он снова схватил меня за затылок и вжал лицом в пол, стаскивая с меня штаны, я нетерпеливо вихлял задницей, ненавидя себя, проклиная себя, разрывая себя изнутри на множество гниющих кусочков. Какой же я ничтожный, Паша. Ты выбрал не того человека для своей чистой любви.