Когда я вывалился обратно из туалета, натолкнулся на Антона, который нетерпеливо ждал своей очереди. Облегчившись, мы вернулись к нашему виски.

– А ты делал такое в детстве? – Спросил он, снова закуривая. – Мерил, у кого длиннее?

– Пф, конечно, – я поднялся и начал расстегивать ширинку, – я никогда не проигрывал.

– Да сядь ты. – Он схватил меня за локоть и усадил на место. – Я ж так просто сказал.

– Просто только пчелки знаешь ли... – Промямлил я. – У меня все равно больше.

– Хах, да ты не видел просто. Ты бы офигел и не смог бы заснуть, когда увидел бы мой член. И потом всю жизнь бы прожил с комплексом неполноценности, и внукам бы еще рассказывал, какой огромный х...

– Че-е? Да мой явно больше твоего. И, кстати, я еще и не спускать долго могу.

– Удивил. – Хмыкнул тот. – Да я однажды вообще три часа не спускал.

– Ага, а я тогда Моника Белуччи.

Он прыснул и заржал. Я тоже засмеялся от того, что только что сморозил. Я даже не знал, как она, эта Моника, выглядит, просто она как-то к слову пришлась.

– Блин. – Сказал я, снова пытаясь встать. – А у тебя есть что-нибудь поесть? Колбаса там? Я когда выпью, меня всегда так на хавчик пробивает.

Я подошел к холодильнику, взялся за ручку, но вдруг на мою руку легла его ладонь.

– Отойди, блин, а то уронишь его еще. – Он толкнул меня в сторону и сам открыл холодильник. – Да, есть колбаса. – Дверца закрылась.

Я опять стоял у стены, боясь упасть. В глазах все как-то застывало, как будто у меня под веками был фотоаппарат, и он опускал затвор каждый раз, как я моргал. Получалось очень много фотографий, и все действия развивались как в разрисованном в листках мультике.

– Хочешь колбасы? – Спросил Антон, навалившись на меня. Я попытался его отпихнуть, но он вдруг стал каким-то тяжелым. Его руки уперлись в стену, а потом заскользили вниз и сжались на моих запястьях. Мы молча поборолись минуты две. Потом я устал.

– Что, совсем ничего не помнишь с той ночи? – Тихо спросил он, уперевшись лбом в мой лоб. Я опять попытался его оттолкнуть, но его хватка стала свинцовой. Он заломил мне руки за спину. Мне стало больно и, черт возьми, нестерпимо приятно. Но я только оскалился.

– Блин, ты че творишь. Отпусти.

Я дернулся, но он только сильнее сжал мои руки.

– Не ври мне. Я знаю, ты все помнишь.

– Пошел ты! Ты о чем вообще?

Но вместо ответа он вдруг так поднял мои руки к лопаткам, что я сложился пополам и уткнулся носом ему прямо в грудь. Я таки сумел его оттолкнуть, и торопливо поковылял в комнату. Там было темно, я запнулся обо что-то и упал. Когда он навалился на меня со спины, я уже орал благим матом.

– Сука, ты что делаешь?! Отпусти меня!

Он перевернул меня на спину и сел сверху. Я заскоблил ногами по полу, но он был больше меня и сильнее. Одной рукой зажал обе моих, прижал их к ковру.

– Блин, чувак! Я не педик! Хватит!

– Да? – Он навис прямо надо мной, и на меня дыхнуло алкоголем и сигаретами. – В прошлый раз ты такого не говорил.

– Да ты че бредишь. – Я все еще извивался под ним, пока вдруг меня не прошиб холодный пот. У меня опять встал. Встал на мужика! Встал от того, что на мне сидит этот огромный педрила и держит меня за руки! Встал от того, что он готов меня изнасиловать прямо здесь!

Я зажмурился от панических мыслей. Я не мог поверить, что мое тело могло так предательски меня подвести.

– Давай, убегай. – Эти жуткие тиски вдруг разжались. – Я даю тебе фору. Только сможешь ли ты быстро бежать, с таким-то стояком? – Он хихикнул, подвинулся к дивану, на котором буквально пару часов назад еще вел себя как убежденный натурал. Качаясь, я встал на колени, потом поднялся на ноги. Дверь плясала у меня перед глазами. Мой чертов член упирался в джинсы, и я еле передвигал ноги. Я опять запнулся о край дивана, едва не упал, и опять ощутил горячие сильные пальцы у себя на плечах. Развернувшись, я врезал ему изо всей силы, но все равно недостаточно. Он же свалил меня обратно на пол одним ударом. У него был тяжелый кулак. Я пополз от него прочь, но он ухватил меня за ноги и затащил обратно в комнату. Бросил на диван.

Я чувствовал себя загнанной косулей, восьмилетней девочкой, белой бабенкой из американского фильма про маньяков. Я забился в угол, не отрывая от него пьяных, блестящих глаз. Он влез на диван за мной следом. Раздвинул мне ноги и вдавил меня спиной в стену.

– Хочешь меня? – Густым от возбуждения голоса спросил он.

Слова застряли у меня в горле. Кровь стучала в висках. Дыхание рвалось с губ.

– Не... Не надо! – Всхрипнул я, когда его жадные руки вдруг впились в мои ребра под толстовкой. – Н... Нет, Тоха! Прекрати!

– Тебе же нравится, я вижу. – Он вжался в меня. Мое чертово, проклятое тело предательски прогибалось под его лапами. Это моему телу нравилось, но не мне! Я был натуралом!

– Отпусти меня, урод!

Вместо этого его острый рот впился в мой. Я замычал, когда его пирсингованный язык прошелся по моему. Я укусил его за губу. Он выпустил меня на минуту из своих стальных объятий, но я видел, что это его только распалило. Этот маньяк стащил с меня толстовку. Навис надо мной, как удав, готовый броситься на свою жертву.

Меня оглушал стук собственного сердца. Я приподнялся, готовый снова обороняться, но он одним ударом отправил меня обратно к стене. Я приложился затылком об стену, и у меня все задребезжало в глазах.

– У меня никогда не было такого ни с одной бабой. – Пробормотал он. – Давай, залазь на меня.

– Иди ты на х**! – Заверещал я, когда он дернул меня за волосы. Но как бы я ни сопротивлялся, он усадил меня сверху, и снова сжал мне руки за спиной.

– Давай, делай че-нить...

– От*бись от меня, чертов педик! – Выплюнул я, и он тут же загнул меня так, что я уперся носом в его живот.

– Блин, заткнись уже. Достал.

Силы меня вдруг покинули. Я весь взмок от своих тщетных попыток высвободиться. И, кажется, чем больше я сопротивлялся, тем сильнее росло мое возбуждение. Мне в спину ударил яркий свет от телевизора, наверное, там показывали солнечный день, где все были счастливы. Я вдруг очень четко увидел лицо своего мучителя. У него на губе был незаживший шрам от давнего пирсинга. Как странно, я раньше не замечал.