Говорят, что в последние секунды жизни перед глазами проносятся все важные события от детства до этого самого момента. А еще я читала, что когда человек умирает, то видит свет в конце тоннеля. Либо все это чушь собачья, либо я исключение из правил. Не было ни яркой вспышки воспоминаний, ни тоннеля, ни даже простого коридора с дверью, за которой бы сияла лестница в небо или разверзлась пропасть в ад. Я помнила резкую боль, какие-то рябые пятна перед глазами, металлический привкус крови во рту. Помнила противный писк и чьи-то незнакомые голоса, а еще сильную тряску — кажется, меня везли в машине. Потом наступила темнота.

Я спала, просыпалась и снова засыпала. Вокруг меня был свет, но не тот — потусторонний, а обычный солнечный, который заливал собой светлое помещение. Обычно я не могла заснуть, когда кругом так ярко, но тут легко уносилась в мир сновидений. Да, мне снились сны. Я видела близких, Илью, Алису, а еще Игоря. Почему-то его мое сознание рисовало четче других, только этот образ был каким-то иным, словно он не человек вовсе, а какой-то призрак... Призрак?!

Я резко распахнула глаза и вспомнила аварию. Сильный удар. Машина замерла, накренившись на бок. Мне было больно, голова кружилась, и сознание вот-вот грозилось меня покинуть, по лицу стекала струйка крови, но я из последних сил, отстегнув ремень безопасности, старалась докричаться до Игоря. Мои ладони шарили по его шее, пытаясь нащупать пульс, а дальше... пустота. Потом я уже оказалась среди людей, медиков: фельдшеров или врачей.

— Лина! Ты проснулась!

Это был мамин голос. Я не ослышалась? Где мама? Я не успела приподняться даже на сантиметр, как она заботливо уложила меня обратно в постель. Только сейчас я сообразила, что нахожусь в больничной палате, в вену вставлен катетер, рядом стоит капельница, а мой лоб что-то стягивает. Свободной рукой я потянулась к голове, но мама ее отстранила и уложила обратно на кровать.

— Не надо, Лина, сдвинешь повязку, — нравоучительно произнесла она, словно я маленький ребенок, собиравшийся нашкодить. — Как ты, дочка?

— Что?.. — Я не договорила и закашлялась. В горле совсем пересохло, и слова будто наждачкой прошлись по нему.

— Воды? Давай только аккуратненько! — Мама налила из бутылочки, которая стояла на прикроватной тумбе, воды в одноразовый стакан и помогла мне сделать пару глотков, придерживая рукой мою голову.

— Что случилось? Что с Игорем?

— Детка... — мама отставила стакан, пододвинула стул к моей койке и села. — Ты должна меньше волноваться. У тебя сотрясение. Врач сказал, что все не так страшно, но нужно себя беречь.

— Я долго была без сознания?

— Долго? Нет, дорогая, ты была в сознании, когда тебя сюда привезли, даже говорила с врачами. Ты не помнишь?

— Смутно. Только, как меня везли в машине и людей...

— Да. Нам повезло, что за тобой по шоссе ехал молодой парень. Он видел аварию и вызвал скорую. Когда тебе обработали травму, спросили, кому позвонить, и ты сказала, чтобы связались со мной. Я сразу выехала в Москву, только... — мама замялась, она покраснела и отвела взгляд, и мне это совершенно не понравилось.

— Только что? — настойчиво спросила я.

— Мне не сказали, что ты была в машине не одна. Я не знала, что вы с Игорем ехали вместе.

— Но Игорь?.. Что с ним?!

Яркой вспышкой возникла картина, как он пытался выхватить телефон, когда звонил Илья, как из-за этого я не справилась с управлением, и машина вылетела в кювет. Игорь был виновен в аварии, но я все равно боялась услышать, что он погиб...

— Он жив, Лина, но пострадал значительно сильнее тебя. Игорь не пристегнулся.

— Главное, что он жив, — я облегченно вздохнула, но тут же встревожилась: — Он же выкарабкается?

— Да... — мама снова отвела взгляд. — Так вы с ним?..

— Что?! Нет, мам!

Так вот в чем было дело! Мама решила, что я и Игорь... Ну конечно! Мы же были вместе в одной машине. Черт! Если так подумала она, то что тогда могло взбрести в голову Илье?!

— Мам! Илья знает, что Игорь был со мной?

— Лина, милая... Когда мне позвонили, что ты попала в аварию, то я бросила все и сорвалась. Бабушка тоже хотела, но я ее не пустила. А Илья... — мама перевела дыхание. — Я ему сообщила. Мы приехали вместе. Он очень переживал за тебя. Очень.

— Мама, но он знает про Игоря?

— Да. Он узнал уже здесь. Когда мы примчались в больницу, то нам сказали, что с тобой все в порядке, а вот твоему другу повезло меньше.

— Илья же не подумал, что я ему изменяю? — с надеждой спросила я, хотя уже знала ответ. — Мне нужно ему позвонить! Где мой телефон?!

На тумбочке стояла только бутылка воды и стакан, а на мне была надета больничная сорочка, и я не видела ни своей одежды, ни сумки.

— Лина, нет! Врач сказал, что тебе нельзя пользоваться мобильным какое-то время. Ни телевизора, ни мельтешения в сотовом.

— Но, мама, я должна все ему объяснить! — в отчаянии крикнула я и резко села, чуть не вырвав из руки катетер. — Он не может думать, что я ему изменила. Это не так! Мне нужно с ним поговорить! Пожалуйста!

То ли от сильного волнения, то ли от того, что я резко подскочила, голову пронзила острая боль. Мама заметила, как я поморщилась и моментально оказалась рядом.

— Лина, тебе нельзя делать резких движений. И переживать.

— Тогда позвони Илье ты и дай мне трубку.

— Знаешь... Я не думаю, что он уехал, — прошептала мама, будто сообщала мне какую-то тайну. — Он так о тебе переживал, и даже после того, как узнал про Игоря, приходил спрашивать о тебе. Сегодня утром я его видела. Илья тебя любит, дорогая. Что бы я о нем ни думала раньше, сейчас я вижу его отношение к тебе.

— Тогда позови его! Я тебя очень прошу, мамочка!

— Хорошо, только... — мама посмотрела на часы, — время посещений заканчивается. Сегодня его к тебе уже не пустят, придется ждать до завтра, но я обещаю, что его приведу.

Эта ночь была мучительной. Мне дали обезболивающее, и голова не болела, но мысли путались, все перед глазами плыло и меня подташнивало. Правда, я не знала, что было тому причиной — сотрясение или страх потерять Илью. Сейчас как никогда я чувствовала, что он мне нужен, он и только он.

Посещения в больнице были разрешены на два часа в первой половине дня и три часа после обеда. Утром меня осмотрел врач, заключил, что я иду на поправку, но не должна перенапрягаться, делать резких движений, читать, писать и смотреть телевизор. Не было ничего, чем бы я могла себя занять, от этого ожидание стало еще более мучительным. Наконец, в дверь палаты негромко постучали.

— Да! Войдите! — чересчур эмоционально откликнулась я и попыталась сесть на койке, но от этого снова закружилась голова.

— Лина? — мама заглянула в палату и, заметив, что мне нехорошо, ринулась на помощь.

— Все в порядке. Просто резко поднялась. Где он?! Где Илья?! — высматривая его в открытую дверь, вопросила я. Неужели мой самый страшный кошмар воплотился в реальность, и Илья не захотел меня видеть?

— Он здесь. Ждет, когда я его позову. Мы договорились, что я войду первой.

— Мама, он на меня злится?

— Илья знает, что не должен заставлять тебя нервничать, так что не переживай.

— Значит, злится...

Она с жалостью посмотрела на меня и покачала головой.

— Скажу ему, чтобы заходил.

Мне показалось, что Илья совершенно не желал меня видеть. Он вошел в палату за мамой, но встал на пороге и только буркнул себе под нос какую-то фразу. Поздоровался он так или сказал что-то другое, я не поняла.

— Илья, я должна объяснить тебе, что случилось, — заговорила я, стараясь поймать его взгляд, но он упорно смотрел в сторону. — Мам, можно мы поговорим вдвоем?

— Лина, тебе нельзя волноваться и расстраиваться, — в который раз напомнила мама и повернулась к Илье. — И ты тоже, пожалуйста, об этом не забывай. Не ругайтесь. Лина ни в чем не виновата, я тебе уже говорила.

— Мам... — протянула я. — Пожалуйста, дай нам самим все решить.

— Ладно, — вздохнула моя родительница и, многозначительно взглянув на Илью, удалилась из палаты.

— Лина, я не знаю, что ты хочешь со мной обсудить... — Илья так и стоял почти в дверях, засунув руки в карманы джинсов, избегая моего взгляда.

— Для начала мне нужно объяснить, как Игорь оказался в моей машине...

— Не надо, Лина. Тебе вредно переживать. Я не собираюсь сейчас выяснять отношения, все и так предельно понятно.

— Что понятно?! Игорь устроил мне западню! Это он был тем самым клиентом, к которому меня вызвал начальник, а потом... потом он сел в мою машину и отказался выходить! — я не выдержала и повысила голос. От своего же собственного громкого голоса разболелась голова, но мне было не до этого.

— Я знаю про квартиру, — процедил Илья.

— Про какую квартиру?! О чем ты?!

— Когда мне сказали, что Игорь был с тобой в машине, я решил сперва поговорить с ним, но он лежал без сознания. Вчера он очухался, но меня к нему уже не впустили, зато я встретил его папашку, и тот доходчиво объяснил, чтобы я убрался ко всем чертям и не стоял на пути вашей большой и светлой любви. Он же мне и рассказал, что твой принц даже присмотрел вам квартиру в Москве.

— И что?! Мало ли что там он присмотрел, я не давала на это своего согласия! Я отказала ему!

— Слушай, Лина, не надо... — Илья ненадолго замолчал и, переведя дыхание, заговорил снова: — Пожалуйста, успокойся. Тебе вредно нервничать.

— Но как мне не нервничать, когда ты порешь такую чушь?! Единственное, что меня действительно волнует, это наши отношения. Неужели ты этого не видишь?!

Видимо, я действительно взяла лишнего. Голову будто сдавило тугим обручем, потом резко отпустило и сдавило снова. К горлу подступила тошнота, но я постаралась ее подавить. Мне было плохо и морально, и физически. Страх потерять Илью стал реальным, почти что осязаемым.

— Лина!

Увидев, что мне нехорошо, Илья подлетел ко мне и, аккуратно, одной рукой придерживая за плечо, вторую подложив под затылок, уложил меня на подушку.

— Ты совсем побледнела! Тебе стало хуже? Я позову врачей!

— Нет! — резко возразила я. — Мне плохо, потому что ты мне не веришь.

Илья наконец-то посмотрел мне в глаза — долго, открыто, не пытаясь спрятаться от моего взгляда. Именно в этот момент мы поняли друг друга. Слова оказались не нужны. Иногда молчание работает лучше...

— Просто я очень боюсь тебя потерять, — тихо произнес он. — И да... надумал себе...

— У меня ничего нет с Игорем. Я собиралась рассказать тебе о нем, но не по телефону, а лично, когда вернусь, только не вернулась.

— Я чуть не сошел с ума, когда узнал, что ты попала в аварию. — Илья присел на край койки и осторожно, чуть касаясь, поцеловал меня в макушку. — Нам сказали, что тебе ничего не угрожает, но я все равно не находил себе места, пока не приехал в больницу и не увидел тебя.

— Илья... — я улыбнулась и прижалась к нему.

По моей щеке покатилась слеза. Илья сначала и не заметил, что я плачу, но потом почувствовал, что я промочила его футболку. Он отстранился, взглянул на мокрое пятно, а потом на меня.

— Почему ты плачешь? — испугался он.

— Сама не знаю... Наверное, потому что больше нет сил. Я устала бороться, Илья, и поняла это именно сейчас, когда испугалась, что ты меня оставишь.

— Я тебя не оставлю. Ни за что. Ты даже не представляешь, как много для меня значишь. Я тебя...

— Послушай, давай оставим наше расследование? — я специально его перебила, потому что не хотела слышать того, что он собирался сказать. Не здесь, не сейчас. Для такого признания должен быть особый момент, и тем более пусть оно случится не в больничной палате под воздействием эмоций.

— Оставим расследование? — переспросил Илья.

— Да. Мне нужно было оказаться на грани смерти, чтобы осознать, как сильно я хочу жить. Я устала изо дня в день находиться в постоянном поиске правды, которая вечно ускользает.

— И чего же ты хочешь? — нахмурился Илья.

— Тишины, спокойствия, быть с тобой... Нам обоим нужна передышка.

— А как же твой папа? Марина? — Илья отстранился, пересел на стул у койки и взял в ладони мою руку, давая почувствовать, что он все равно рядом.

— Знаю... Я не собираюсь сдаваться, но... может быть, позже мы вернемся к расследованию, а пока давай просто будем вместе? В последние недели мы отдалились друг от друга и знаешь... именно это сейчас больше всего меня тревожит.

Илья помолчал, потом поднес к губам мою руку и нежно поцеловал в ладонь. Я чувствовала, что он хочет что-то сказать, наверное, возразить... и все же Романов не стал со мной спорить. Он кивнул и сразу сменил тему, начав рассказывать про Алиску, которой ничего не сказали о моей аварии, чтобы не напугать. Девчушка осталась у бабушки еще на пару недель. А еще поведал о новых соседях из квартиры напротив, которые повесили на лестничную площадку видеокамеру. Илья решил, что они нечисты на руку и боятся грабителей или разборок. Я же успокоила его, ведь будь его новые соседи богачами или ворами, вряд ли стали бы покупать двушку в его доме.

Вскоре в палату вернулась мама. Сначала она нерешительно заглянула в приоткрытую дверь, но, увидев, что внутри царит мир, вошла. По ее лицу стало понятно, что она рада тому, что у нас все хорошо. Действительно, моя авария послужила во благо — мама заметно потеплела к моему парню.

Я рассказала ей все без утайки и про Игоря, и про его план вернуть меня. Не хотелось больше недомолвок. Пусть все знают, в какой ситуации я оказалась по вине бывшего.

— Лина, я сомневалась говорить тебе или нет, но раз мы решили быть полностью честными друг с другом, то тоже хочу признаться... — мама выдержала паузу и продолжила: — На следующий день после того, как ты здесь оказалась, я столкнулась у регистратуры с Михаилом Филатовым. Он настаивал на том, чтобы тебя перевели на этаж, где лежит Игорь. Там одноместные палаты уровнем выше. Тебя же скоро переведут в общую палату на шесть человек.

— Не нужно меня никуда переводить по блату. К черту их подачки! — выругалась я.

— Да, я так и сказала, точнее не совсем так... Поблагодарила, но отказалась. Тебе я ничего не сказала, — мама обратилась к Илье и снова посмотрела на меня. — Мне показалось, что вся эта суета с переводом в платную палату — это как-то некрасиво...

— С чего Михаил Сергеевич вдруг решил обо мне так заботиться? Помнится, в Романовце он наоборот настаивал, чтобы я прекратила общение с его сыном...

— Как я поняла, Игорь откровенно поговорил с отцом, и тот снова его поддержал.

И я, и мама заметили, как напрягся Илья. Следовало срочно разрядить обстановку. Ведь то, что мне Илья поверил не гарантировало, что он не учинит новые разборки с Филатовыми.

— Пусть думают, что хотят. — решительно произнесла я. — У нас с Ильей все хорошо, мне нужен только он. Скоро они это поймут и оставят нас в покое.

***

Я провела в больнице две недели. Уже на следующий день после того, как мы с Ильей помирились, меня перевели из бокса в обычную палату. Я активно шла на поправку, но врачи хотели еще за мной понаблюдать. Мама вернулась в Романовец, где успокоила бабулю, а Илья остался в Москве. Он навещал меня каждый день и, как только наступали часы посещения, уже был в моей палате. Я ловила на себе завистливые взгляды соседок и даже немного ревновала, когда видела, как они флиртуют с моим парнем.

Несмотря на то, что мы с Игорем лежали в одной больнице, я ничего о нем не слышала и не встречала ни его, ни его родных. Откровенно говоря, меня страшила мысль, что я могу нечаянно с ним столкнуться, поэтому день выписки стал особенно желанным. Как же мне хотелось поскорее убраться из этого места, вернуться домой, увидеть бабушку и маму, встретиться с Алиской.

Я собралась еще с вечера, чтобы утром получить все документы и уехать, только мой врач запаздывал. У него оказался какой-то сложный случай в соседнем корпусе, поэтому мне сказали ждать до обеда. Илья приехал за мной на своей машине, в то время как моя была отогнана в сервис на неопределенное время. Страховка покрывала ремонт, но нужные детали закупались под заказ, и никто не мог ответить, как долго их ждать. В любом случае мне не рекомендовалось садиться за руль в ближайшее время.

Погода выдалась отличная, и, чтобы не томиться в пропахшей фенолом палате, мы с Ильей вышли в больничный сквер, где устроились на лавочке в тени пышных кленов. Я сразу обратила внимание, что Романов был сам не свой. Его явно что-то тревожило, но он наотрез отказывался отвечать, что именно. В итоге я не выдержала и чуть ли не накричала на него:

— Ты опять хочешь, чтобы мы поссорились?! Видишь же, до чего нас довели недомолвки! Почему ты мне не говоришь, что случилось? Я же не слепая...

— Лина, давай не здесь, не в больнице!

— Мой врач меня примет не раньше чем через два часа, и ты предлагаешь все это время делать вид, будто ничего не произошло?

— Хорошо. Ты права. Я сам не могу дольше этого выносить, — Илья открыл свой рюкзак, достал сложенный вчетверо лист А4 и протянул мне.

— Что это? — спросила я, разворачивая лист. Вверху красовался логотип генетической лаборатории, дальше шла таблица...

— Ты же знаешь, что в клинике есть образец ДНК Камиллы... Я принес еще один образец и заказал новый анализ. Как видишь, есть совпадение.

— Да... вижу... Чей образец ты отдал на анализ?

Еще до того, как Илья это сказал, я знала ответ. Он сделал то, что собирался. Не поверил мне и решил сам развеять сомнения и доказать свою правоту.

— Когда я зашел к Игорю и увидел его без сознания, то понял, что не могу не воспользоваться возможностью, и вырвал у него несколько волосков. Скажу честно, в тот момент я мечтал, чтобы ДНК совпали, и ты убедилась, какая он сволочь!

— И ты заказал анализ, а потом согласился со мной сделать паузу в расследовании, хотя сам не мог дождаться результата теста?! Это ты называешь честностью?! — вспылила я.

— Если бы я тебе рассказал все сразу, ты бы на меня взъелась! Ты же и слышать ничего не хотела о том, что это он сделал Маринке ребенка!

— Потому что это не он!

— Ты что, слепая?! Какое еще доказательство тебе нужно, что твой Игорь переспал с Маринкой?!

На нас стали оборачиваться люди. Кто-то громко возмутился несдержанности, кто-то сурово на нас воззрился.

— Совпадение ДНК есть, но почему такой маленький процент?

— Знаю, но анализ делали дважды. В любом случае это доказательство. Игорь Филатов убил Марину и твоего отца! И после того, что совершил, он признавался тебе в любви! Сейчас ты выпишешься, и с этим мы отправимся в полицию!

— Нет! — прорычала я.

— В смысле нет? — опешил Илья.

— В какой палате Игорь? — я встала со скамейки и, уперев руки в бока, нависла над Ильей.

— Что?.. Только не говори, что собралась его навестить! — Илья поднялся вслед за мной, и теперь я смотрела на него снизу вверх.

— Именно! Скажи в какой он палате! — не унималась я.

— И не подумаю! Я не пущу тебя к нему! — Илья схватил меня за локоть, но я дернулась, а потом толкнула его в грудь.

— Ты мне не хозяин! Если ты за моей спиной сделал этот чертов анализ, то я тоже имею полное право поговорить с Игорем сама!

— Лина! Он убийца! — Илья снова сделал попытку схватить меня за плечи, но я увернулась.

— Неправда!

— Что?! Да как ты можешь?! Я же принес тебе доказательство! Что еще тебе нужно, чтобы в конце концов признать, что я прав?! Неужели сейчас ты выберешь его, а не меня?

— Выберу его?! Ты снова об этом?! Сейчас речь не том, кого из вас я выберу! Мы говорим про обвинение в убийстве! И этот анализ, — я взмахнула бумажкой перед лицом Ильи, — доказывает то, что это не Игорь.

— Каким образом?! — Илья перехватил мою руку, вырвал лист и вперился в него непонимающим взглядом.

— Если бы ты включил мозг, а не руководствовался ревностью и ненавистью к Игорю, то все бы понял. В какой он палате?!

Илья не ответил, продолжая сверлить взглядом бумагу.

— К черту. Сама найду.

***

Я знала, что одиночные платные палаты располагались на седьмом этаже, куда я поднялась без проблем. После лифта начиналась отдельная регистратура, где вежливая медсестра поинтересовалась, к кому я пришла.

— Маркова Эвелина. Я хочу навестить Игоря Филатова. Спросите его, он совершенно точно захочет меня принять.

— Хорошо. Минуту.

Девушка позвонила кому-то по внутреннему телефону и передала мое сообщение. Не прошло и минуты, как она разрешила войти в приемный покой и сориентировала, где найти его палату.

В отличие от этажа, где лежала я, здесь было куда уютнее: на полу светлый ламинат, а не потертый линолеум, стильная покраска вместо дешевых жидких обоев, какие-то тропические пальмы, а не простые фикусы на подоконниках. Я словно оказалась в другой больнице. Нет, даже не в больнице, а в хорошем санатории. Как много решают деньги!

Завернув за процедурный кабинет и миновав небольшой зимний сад, я оказалась прямо напротив пятой палаты, где лежал Филатов. Чуть постояв перед закрытой дверью в нерешительности и собирая все свое мужество, я все-таки постучала.

— Войдите! — раздался знакомый, чересчур жизнерадостный голос Игоря. Конечно, его предупредили о моем посещении, вот только он не предполагал, с чем именно я пожаловала. Сейчас я разобью наши жизни на «до» и «после». После этого разговора ничего не будет как прежде. Теперь я знала правду. Правду, поверить в которую до сих пор не могла.

Игорь выглядел неважно. Его голова была забинтована, на лице красовалась замазанная йодом ссадина, а левая рука в гипсе висела на повязке. Ему действительно не повезло больше, чем мне, и все же Игорь явно шел на поправку.

— Здравствуй! — это прозвучало официально сухо, но зато я не выдала переполняющих меня эмоций.

— Лина... я знаю, зачем ты пришла, — печально произнес Игорь, и на долю секунды я подумала, что ему действительно известна причина моего неожиданного визита. — Ты же хочешь снова потребовать, чтобы я оставил тебя в покое, верно? Из-за меня мы чуть не погибли, и я никогда не прощу себе то, что поставил под угрозу твою жизнь. И еще я знаю, что ты все еще с ним. Отец видел его в больнице. Как я понимаю, Илья тебя регулярно навещает...

— Игорь, я пришла за другим, — не выдержав, я остановила этот поток ничего не значащих для меня слов.

— Тогда зачем? Неужели ты хочешь компенсацию? Или речь о починке машины? Если так, не переживай, я все оплачу. Эта авария — моя вина!

— К черту машину! К черту аварию! Я знаю правду о Марине Поляковой! — я шагнула к нему.

— Правду? О Марине? — он чуть приподнялся, попытался сесть, но не вышло.

Мне показалось, или Игорь действительно побледнел? Я подошла еще ближе, чтобы никто не услышал того, что собиралась сказать и произнесла:

— Камилла — твоя сестра.

— Чего?!

— Марина забеременела от Михаила Сергеевича, и, судя по всему, это случилось на твоем дне рождения, том самом, с которого меня прогнала твоя мать.