⚜ Мишель ▫ Арман ▫ Видегрель⚜

1

***

Луна уже давно взошла на чернильное полотно и заняла на мерцающем звездами небосклоне свое законное место. Поднявшийся еще днем ветер усилился, и теперь срывал с крючковатых ветвей их скудные одеяния, чтобы разбросать пестрые лохмотья по мокрой от недавнего дождя земле. В чуть приоткрытое со стороны водителя окно проникал сырой пахнущий влажной травой воздух. По радио крутили скорбные завывания какой-то девицы, которая решила расскулиться на весь мир о своей несчастной любви, но рассказать о ней могла лишь три без конца повторяющихся предложения. А вот Арман о своих чувствах мог бы сказать куда больше. Вот только кто станет его слушать? Холодный ветер? Прилипший к лобовому стеклу мокрый желтый лист? Или луна, осыпающая землю серебром далеких воспоминаний?

Впрочем, любой из них мог бы стать прекрасным слушателем. Любой. Но Арману их внимание было без надобности. А тот, для кого предназначались эти откровения, ни за что в жизни не станет его слушать.

Горькая улыбка коснулась губ мужчины, и он сбавил скорость, когда у едущей впереди машины зажегся поворотник, сигнализирующий о том, что они выезжают на ведущую к Нью-Йорку трассу.

Бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида, Арман увидел, как лицо Мишеля исказилось от переживания, но длилась его тревога недолго. И вскоре, когда Мишель сообразил, что произошло, его лицо вновь превратилось в каменную маску.

***

Три черных автомобиля неслись по автомагистрали в сторону виднеющегося вдалеке города, огни которого каждую ночь вступали в амбициозную борьбу со звездами. И счет был далеко не в пользу ночных светил.

Нью-Йорк сиял как самая большая в мире Рождественская елка, приковывая взор неискушенных путешественников, и коварно манил их в свой щетинистый зев, обещая роскошную жизнь, реки денег и непрекращающееся веселье в элитных клубах.

Но Мишель уже давно перестал восторгаться каменным мегаполисом, средоточием всех низменных фантазий, которые когда-либо рождались в головах людей. Нью-Йорк давно стал для него привычным, а, следовательно, изученным, и не только с привлекательной стороны. Проживая в этом городе довольно долгое время, Мишель успел столкнуться с его темной стороной, и увидеть мрачную подноготную, искусно скрытую от глаз приезжих и туристов.

И все же его тянуло туда.

Ни уютный дом, согретый теплом Ноэля, ни надежное плечо Ригара, ни теплая семейная атмосфера не смогли удержать Мишеля в лесной глуши. Там он чувствовал себя не в своей тарелке, как будто и не с родственниками встретился, а всего лишь с добрыми друзьями, с которыми увиделся после долгого расставания.

Но, только оказавшись в их компании, он смог осознать, где его настоящий дом, и кто его настоящая семья. И потому не смог остаться. Потому согласился доверить свою жизнь сидящему впереди человеку, которого ненавидел всеми фибрами своей души. И сохранял спокойствие, хотя нестерпимо хотел приказать Арману остановиться и пересесть в другой автомобиль.

Все ради возвращения в клуб... к Видегрелю, который за десять лет стал ему ближе чем друг, роднее чем брат, дороже чем любимый человек. К этому капризному, взбалмошному, эгоистичному инфантилу, который в критической ситуации смог взвалить на свои плечи непосильную ношу и гордо нести ее, невзирая на ранение, боль и нависшую над ним опасность. Который нуждался в поддержке и не получал ее долгое время, за что Мишель чувствовал глубочайшую вину и желание извиниться.

Открывшись Ригару и столкнувшись лицом к лицу со своим ночным кошмаром, Мишель смог обеспечить Видегрелю необходимую помощь. Но он не знал, на какую дорогу свернул, и куда она приведет его - к свету или к пропасти.

Машины въехали в город и, попетляв улицами, застряли в пробке. Мишель поерзал на сиденье и сказал Арману, чтобы тот нашел нормальную радиостанцию, и сделал музыку погромче. Мужчина послушно переключил несколько каналов, и, остановившись на какой-то латино-американской песне, немного прокрутил колесико громкости. Салон наполнился задорными ритмами, в которые вплетались слова с примитивным содержанием: «Ла-ла-ла, танцуем на пляже, ла-ла-ла, текила льется рекой, знойные красотки вертят задницами, ла-ла-ла, как прекрасна жизнь!»

Мишель фыркнул, но критиковать выбор Армана не стал. Эта музыка как нельзя лучше подходила под его паршивое настроение и заглушала мысли, позволяя отвлечься на созерцание ярких витрин и вывесок.

Одна песня сменилась другой, и так несколько раз, пока Мишелю не надоело слушать однообразную музыкальную белиберду.

Машина за это время продвинулась вперед метров на двадцать, и Мишель раздраженно сказал:

- Найди что-нибудь другое.

Арман послушался и в этот раз, чем вызвал на лице Мишеля нервный спазм.

- Мне не нравится, переключи.

Арман сделал как он хотел и проехал еще немного вперед. Так они и провели следующие полчаса. Мишель требовал переключать радиостанции, Арман нажимал на кнопку и смотрел на дорогу, не говоря ни слова, а машины черепашьим шагом ползли по частично перекрытой из-за аварии улице.

Но, в итоге, мучениям Мишеля пришел конец, и три черных автомобиля выехали из пробки.

Доставать Армана радиостанциями Мишелю наскучило. Дожидаться, когда они доедут до клуба - тоже. Впереди еще было как минимум сорок минут езды, а Арман продолжал вести себя как послушная собачонка, хотя Мишель прекрасно помнил и его вспыльчивый характер, и его дурные манеры, которые он в прошлом охотно показывал всем кому не лень.

Что же изменилось за десять лет? Арман повзрослел? Поумнел? Или просто строит из себя невинную овцу, а на самом деле замышляет какую-то подлость?

- Сбавь скорость! - скучающим тоном потребовал Мишель. - А то еще разобьемся. И что тебя кидает по всей дороге? Ты дозу принял?

Последняя фраза отозвалась в позвоночнике Армана мелкой колючей дрожью. С наркотиками он покончил давным-давно, да и никогда не садился за руль под кайфом, если его пассажиром был Мишель. И потому упрек Мишеля неприятно ударил по нервам Армана, словно его внезапно уличили в чем-то гадком и постыдном.

Впрочем, соблюдая договоренность, отвечать Арман не стал. Он послушно сбавил скорость, и больше не объезжал выбоины на дорогах, которые могли привести к тряске.

Мишель помолчал немного, бездумно перелистывая страницы в соцсетях, но когда его замутило от слишком медленной и плавной езды, выключил телефон и посмотрел на сосредоточенное лицо Армана через зеркало заднего вида.

- Ну и чего ты тащишься по дороге как улитка? - спросил он раздраженно. - Ты можешь ехать с нормальной скоростью? Сколько там у тебя на спидометре? Десять миль в час?

Мужчина промолчал, но скорость все же прибавил. Из-за чего его тут же вызвали по рации.

- Что там у вас? - спросил один из конвоиров из сопровождающей машины.

Арман тихо фыркнул и поднес рацию к лицу.

- Пассажира укачало, - ответил он холодно. - Пока буду ехать на скорости в двадцать пять. Если будут изменения, сообщу.

«Если будут изменения, сообщу», - одними губами передразнил Мишель, настроение которого стремительно катилось в ад, а вслух спросил:

- Серьезно собираешься делать все, что я скажу?

Арман кивнул, но ни на миг не оторвал взгляда от дороги. Отчего Мишель не на шутку разозлился.

- Почему?

Арман не ответил.

- Так и будешь молчать?

Никакой реакции.

- Издеваешься? - зарычал Мишель, которого жутко бесило поведение Армана.

Раньше он был совсем другим человеком, и Мишель не верил, что он изменился. Не хотел верить, не хотел понимать, не хотел прощать.

- Не может быть, чтобы ты стал другим. Люди не меняются. И ты не изменился. Так в чем же дело? Что ты задумал? Будешь играть в молчанку, послушно плясать на задних лапках, а потом всадишь нож мне в спину? Или Ригара подставишь, чтобы не мешал издеваться надо мной?

Арман на вопросы Мишеля почти даже не обиделся. Почти. Обвинения парня были несправедливыми и жестокими. Они неприятно били по нервам, но, закаленный этой чертовой жизнью, Арман смог пропустить их мимо ушей и остаться невозмутимым. Мишель бесился, нервничал, язвил, но все это было лишь реакцией на страх, отравленной иглой засевший глубоко в его израненном сердце. И самым паршивым было то, что Арман собственноручно вбил эту иглу в его нежную душу.

«Сам виноват», - напомнил он себе и скрипнул зубами. – «Ты сам виноват. Поэтому молчи».

Мишель сыпал вопросами, но не получал ответов, и это окончательно вывело парня из себя.

- Останови машину! - потребовал он. - Дальше я с тобой не поеду! Не знаю, что у тебя на уме, но я не хочу в этом участвовать.

Арман проигнорировал требование, но скорость вновь сбавил. После чего взял рацию и связался с напарниками.

- Пассажир требует остановиться, - проговорил он спокойно. - Жду распоряжений.

В динамике послышался треск и вскоре последовал ответ:

- Не останавливайся. Я свяжусь с боссом.

- Понял.

Рация легла на колени, и Арман продолжил путь.

И в этот миг терпение Мишеля окончательно лопнуло.

- Останови машину! - вновь выкрикнул он и с силой саданул по водительскому креслу кулаком. - Останови эту чертову машину, проклятая псина! Думаешь, я не знаю, что ты задумал? Ты можешь обвести вокруг пальца Ригара, но не меня. Я знаю, что у тебя на уме! Я тебя слишком хорошо знаю! Только и ждешь, когда сможешь уничтожить нас всех! Сколько лет ты об этом уже мечтаешь?! Думаешь, все твои грязные делишки ушли в могилу вместе с Патрисом? Как бы ни так! Это ты во всем виноват. Ты! И я уверен, что именно ты стал тем, кто уничтожил их всех. Защищал мою мать?! Закрывал ее собой?! Чушь! Это ты натравил тех ублюдков, которые убили мою семью. Ты всегда был недоволен своим положением. Ты всегда хотел большего. Всегда жаждал власти, которая была у Патриса, но которой не было у тебя. И я не удивлюсь, если именно ты был тем, кто выпустил первую пулю в мою семью. Ты убил их! Ты! Тебе всегда нравилось смотреть, как унижают и убивают других! Тебе всегда это нравилось! Сколько раз ты надрачивал, вспоминая, как меня насиловали те конченные мудаки? Тебе же нравилось тогда смотреть на это, и ты!..

Мишеля несло на всех парах, но договорить он не успел.

Яростный визг тормозов оглушил его на несколько мгновений, а резкий толчок вперед заставил замолчать, чтобы не прикусить себе язык. Мишеля бросило вперед, и он больно ударился лбом в водительское сиденье. Но, прежде чем успел опомниться, двери машины уже были заблокированы, и пальцы Армана до боли сжимали его запястье.

От неожиданности и страха, ледяной волной накрывшей сознание, Мишель задрожал. А в следующий миг парень почувствовал холод металла в своей ладони.

Когда машина остановилась, Арман молниеносно развернулся и неимоверно сильным ударом сбил подголовник со своего сидения, после чего достал пистолет из кобуры и, вложив его в ладонь Мишеля, вжал дуло в свой лоб.

- Стреляй! - не терпящим возражений тоном пророкотал он. - Если ты, правда, считаешь, что все это подстроил я, если действительно думаешь, что все, что с тобой случилось, моих рук дело, что это по моему злому умыслу уничтожили всю твою семью, стреляй! Не раздумывая. Стреляй и успокой уже свое сердце. Ну же! Жми на этот чертов курок и избавься уже, наконец, от бешеной наркоманской псины, которая уничтожила твою жизнь! Стреляй!!!

Перед глазами у Мишеля внезапно потемнело и поплыло. Пистолет оттягивал ладонь, но его рука не дрожала. Сколько раз он представлял себе подобную ситуацию. Сколько раз мечтал о том, чтобы собственноручно высадить этому ублюдку мозги! И вот он, его шанс. Стоит только слегка нажать курок, и дело с концом.

Но почему в горле стоит колючий удушливый ком, а перед глазами плывет от навернувшихся позорных слез?

- Я убью тебя, - выдавил из себя Мишель, и по его щекам покатились крупные капли соленой влаги.

- Стреляй! - потребовал Арман. - Чего ты ждешь?

- Господин Ниадаль, что происходит? - послышались приглушенные голоса охранников, которые обступили машину и заглядывали в окна, пытаясь разобраться в ситуации. Но тонированные стекла и яркий свет фар не позволяли им увидеть, что творится в салоне.

- Господин Ниадаль, вы в порядке?!

- Я в порядке! Пошли вон! - рявкнул Мишель и чуть было не поддался соблазну, чуть было не спустил курок.

Но что-то во взгляде Армана остановило его.

Мишель отчетливо увидел, что этот человек, которого он когда-то полюбил, несмотря на род его занятий и пристрастия к наркотикам, в самом деле, был готов умереть от его руки. Мало того, Мишелю показалось, что Арман только и ждал подобной возможности, словно хотел найти искупление своих бесчисленных грехов в объятиях смерти.

- Как же я тебя ненавижу, - сказал Мишель дрожащим голосом и разжал пальцы, выпуская пистолет, который соскользнул на пол и упал между передними сиденьями. - Подлый манипулятор. Одурачил всех! Ноэля, Ригара, всю мою семью! А теперь и меня... зачем? Зачем ты приехал? Зачем искал меня? Что тебе от меня нужно?!

Умирать легко. Умирать совсем не страшно. Эту простую истину Арман осознал, когда в его тело влетела чертова туча пуль. В тот миг все было просто. Был он, и была его смерть. Стояла рядом. Сжимала его руку своими костлявыми пальцами и шептала о том, что упущено, что не сделано, что потеряно. Она говорила и говорила. И замолкла, лишь когда сердце Ивет перестало биться. В тот самый миг, Арман взглянул на женщину, но видел не ее бескровное лицо, а Мишеля. Видел все, что с ними произошло, от первой и до последней встречи, и понял, что умрет лишь от его руки. От руки того, кто однажды «подарил» ему жизнь, заставив окаменевшее и обросшее мхом сердце снова забиться.

Наверное, именно это осознание и помогло Арману выжить. Наверное, именно этого момента он и ждал все эти годы. Вот только Мишель, несмотря на всю его ненависть и громкие слова, лишь прятался за злобой. И каким-то десятым чутьем Арман знал об этом.

- Ты знаешь, что мне нужно, - проговорил Арман без тени отчаяния или страха. - Ты все прекрасно знаешь. И если тебя это не устраивает, можешь меня убить. Без сожалений и без сомнений. Но, если тебе тяжело это сделать, глядя мне в глаза, я отвернусь. Пистолет все еще у тебя.

С этими словами Арман вернулся в изначальное положение и расслабился, предоставляя Мишелю самому решать, что делать.

Мишель ничего не сказал в ответ, но и к пистолету больше не притронулся. Он был растерян и окончательно сбит столку словами Армана.

«Что ему на самом деле нужно?» - думал парень, вытирая слезы. – «Неужели он действительно хочет воскресить давно издохшие чувства? Или это какая-то жестокая игра, чтобы окончательно добить свою жертву?»

Взгляд Мишеля снова упал на пистолет, и он передернул плечами, чувствуя приступ тошноты.

Он не станет убийцей, чтобы потешить чье-то ЭГО. Не станет... не опустится до грязных методов решения проблем.

- Убери его! - потребовал Мишель и отвернулся к окну, не желая смотреть на оружие. - И отвези меня в клуб. Можешь остаться там, раз так хочется геройствовать. Но... держись от меня подальше.

Арман кивнул, и через несколько мгновений пистолет вернулся в его кобуру. А после мужчина разблокировал дверь и вновь завел двигатель.

Как только блокировка с замка спала, люди Ригара тут же заглянули в салон и принялись выспрашивать, что произошло. Арман молчал, давая Мишелю шанс избавиться от прошлого чужими руками, но тот почему-то не стал этого делать. И, когда охранники разбрелись по своим машинам, Мишель сказал:

- Трогай уже! Расселся тут как...

Договаривать парень не стал и снова отвернулся к окну, уставившись на огни ночного города пустым взглядом.

И Арман, наконец, тронул машину с места.

Этот разговор так и остался незавершенным. И что-то подсказывало мужчине, что, прежде чем они смогут спокойно поговорить, пройдет еще не один десяток лет.

Впрочем, Арман был готов ждать хоть целую вечность.

2

***

- Клуб закрыт. - Громила в кожаной куртке преградил путь ночному визитеру и тут же посоветовал: - Проваливал бы ты подобру-поздорову. Сейчас в этом районе небезопасно.

- Я хочу поговорить с господином Родже.

Молодой человек стащил с головы капюшон, чтобы охранник мог лучше рассмотреть его лицо. Но тот и бровью не повел.

- Вы новенький, что ли? - догадался парень.

- Тебе какое дело? - насупился охранник. – Вали, давай!

- Мишеля позовите, - попросил ночной визитер, добродушно улыбаясь. - Это очень важно.

Громила с минуту подозрительно рассматривал парня, а потом вызвал по рации некоего господина Леруа-Болье.

- Доброй ночи, - показавшийся на пороге человек так же не был знаком парню, и, ко всему прочему, говорил с сильным иностранным акцентом. - Чем могу помочь?

- Я хочу поговорить с господином Родже. Ну, или с Мишелем, - терпеливо повторил парень, пританцовывая от холода.

- Назовите ваше имя.

Визитер назвался, и его имя передали кому-то по рации.

- Какого черта вы устроили тут шпионские игры?! - выглянувший на улицу Мишель прожег начальника охраны раздраженным взглядом и поманил парня внутрь. - Прости за это. Клуб два дня назад был под обстрелом. Но ты, наверное, уже слышал об этом.

- Да, весь город гудит. Как он?

- Не очень хорошо. Было бы лучше, если бы остался под присмотром врачей. Но разве ему докажешь.

Парень понимающе хмыкнул.

- Могу я с ним поговорить? - спросил он, не особо рассчитывая на положительный ответ.

- Только если пообещаешь не давить на него.

- Я здесь не для этого.

Улыбка визитера стала какой-то кислой и немного виноватой.

Мишель лишь несколько мгновений помолчал, а потом согласно кивнул:

- Он у себя.

Коротко поблагодарив мужчину, парень поспешил к лестнице на второй этаж. Быстро поднявшись по ней, он толкнул дверь с табличкой «Для персонала» и прошел вглубь полутемного коридора, который освещался лишь одним тусклым бра в самом конце.

Дверь в кабинет владельца «Алого Куба» была не заперта. Парень толкнул ее и заглянул внутрь, но в самом кабинете никого не было. Зато из-под двери, ведущей в спальню, сочился мягкий приглушенный свет.

Визитер бесшумно прокрался к этой двери и чуть приоткрыл ее, заглядывая внутрь.

Видегрель лежал на кровати, бледный и мокрый от проступившей на лице испарины. У изголовья стоял штатив с прикрепленными к нему мешочками капельниц, а от этих мешочков к правой руке мужчины тянулись тонкие трубки. Лицо Видегреля периодически искажала гримаса боли, и парень, решив больше не оттягивать нелегкий момент, вошел в комнату.

Сидящий на стуле человек тут же переполошился и наставил на парня пистолет.

- Я к господину Родже, - сказал тот, чувствуя, как сердце забилось быстрее, а в желудке противно потянуло от испуга.

- Уберите пистолет, Алан. И оставьте нас, - послышался слабый голос Видегреля, и его телохранитель тут же поспешил исполнить приказ.

Парень подождал немного, пока дверь за телохранителем закроется, и тот больше не сможет их слышать, и стремительным шагом подошел к кровати.

- Ты с ума сошел?! - напустился он на Видегреля, сверкая голубыми глазами от праведного негодования. - Я был в больнице. Мне сказали, что ты встал и ушел на следующее утро после операции! Это нормально, вообще? Как можно быть таким беспечным?

***

Обезболивающие почти не действовали. По крайней мере, Видегрелю казалось, что вместо лекарств ему с завидным постоянством подсовывают горькие конфеты, толку от которых совершенно не было. Острая боль в плече растекалась по телу мужчины, пульсировала в каждой клеточке и мешала связно мыслить. Поэтому, когда дверь в спальню приоткрылась, и на пороге появился смазанный плохим освещением силуэт, Видегрель подумал, что у него от болевого шока начались галлюцинации. Впрочем, мысли о бреде улетучились в тот же миг, когда Алан направил на гостя пистолет. А когда за щелчком курка последовал голос визитера, сомнения и вовсе исчезли.

- Разочарован? - слабо улыбнувшись, спросил Видегрель и попытался приподняться, но отозвавшаяся болью рана не позволила ему этого сделать. – Согласен, как-то нелепо получилось. И киллер промазал, и мое безрассудство не довело дело до конца. Я снова тебя подвел. Прости, Этель, но, видимо, моя смерть в муках откладывается. Хотя, судя по ощущениям, больше похоже на то, что приближается.

- Не смешно, - нахмурившись, проговорил парень. - Этого я не хотел. Зачем ты ушел из больницы? Как тебя, вообще, угораздило нарваться на пулю?

- Должно быть, моя персона в последнее время стала неугодна слишком многим. - Видегрель попытался пожать плечами, но тут же очень об этом пожалел, лишь невероятным усилием воли сдержав болезненный стон. - Но оставить клуб я не мог.

- К черту клуб! - Этель зло поджал губы. - В первую очередь надо думать о себе.

Он не знал, что еще сказать. Слишком сложно все было. Слишком напряженной была их последняя встреча. Но беспокойство оказалось сильнее и мнимых обид, и вселенских разочарований. Оно было столь всеобъемлющим, что Этельстен почти не спал с того момента, как услышал в новостях о покушении на Видегреля. Дома он никому ничего не сказал, три дня ходил сам не свой, как на иголках, не представляя, что делать и куда себя деть, пока, наконец, не решился поехать в больницу и узнать, как на самом деле обстоят дела.

- Тебе что-нибудь нужно? - спросил Этельстен, исследуя взглядом стены и окно с плотно задернутыми шторами. - Может быть помощь какая-нибудь? Или лекарства?

Взгляд бывшего пасынка, скользивший по комнате в поисках хоть чего-то, за что можно было бы зацепиться, лишь бы не смотреть на него, ранил Видегреля больнее пули. Но винить Этельстена мужчина не мог.

- Зачем ты пришел? – вдруг, став предельно серьезным, спросил Видегрель, чтобы прекратить мучения дорогого его сердцу человека. - Позлорадствовать? Хотя нет. Ну что за глупость?! Это совсем не в твоем духе. Быть может, убедиться в том, что справедливость, наконец, восторжествовала? Тогда, да. Она восторжествовала. Я получил по заслугам. Быть может, не до конца, но всё ещё впереди.

- Нет. - Этель вздохнул, понимая, что ведет себя грубо и трусливо, боясь признавать свои ошибки, и посмотрел на мужчину. - Глубоко в душе я никогда не верил в то, что ты причастен к тому паскудству, которое произошло с Рикой. Но... - он опустил взгляд, рассматривая носки своих ботинок, - мне нужно было кого-то обвинить. Не себя же, в самом деле. А до твоего отца мне было не добраться. Мне просто хотелось, чтобы кто-то разделил со мной весь тот ужас. Чтобы чувство вины давило этого кого-то точно так же, как оно давило меня. Мне нужно было сорвать свою злость хоть на ком-то. Прости, я вел себя как эгоистичная скотина.

- Тебе не за что извиняться, - негромко сказал Видегрель и слабо улыбнулся. - Я понимаю тебя. Мы с тобой похожи больше, чем нам кажется. Намного больше.

Он замолчал на мгновение, а потом добавил:

- Я никогда не причиню тебе боли, Этель. Никогда. И я всегда буду на твоей стороне. Что бы ни случилось. Просто помни об этом.

- Приятно узнать, что ты не такая мстительная скотина как я. - Этельстен виновато посмотрел в глаза мужчины. - Я испугался... когда увидел в новостях, что в тебя стреляли. И не смог больше притворяться, что ненавижу тебя.

Этель подошел ближе и присел на край кровати, накрывая горячую руку Видегреля своей и крепко сжимая ее.

- Я люблю тебя, - вымученно вздохнул парень и улыбнулся через силу, так как ему почему-то хотелось не улыбаться, а кричать от злости на обстоятельства, которые привели их с Видегрелем к этой ситуации и к этому разговору. – Можно, я еще загляну к тебе на этой неделе? Хочешь, что-нибудь принесу? Что-нибудь вкусное или... обезболивающее.

- Если ты принесешь вкусность своего приготовления, то обезболивающее будет просто необходимо, - пошутил Видегрель и крепко сжал руку парня в ответ. - Приходи. Я всегда тебе рад, Этель.

- Между прочим, у меня уже лучше получается. - Хмыкнул Этельстен. - Теперь, по крайней мере, это можно есть, не боясь отравиться.

- Тогда с удовольствием попробую, – улыбнулся Видегрель и замолчал, чувствуя, как в груди становится теплее и спокойнее.

Этельстен посидел еще немного, не особо надоедая Видегрелю разговорами, скорее просто для собственного успокоения. А когда мужчина под действием лекарств начал проваливаться в сон, осторожно поднялся, чтобы меньше его тревожить, и оставил на бескоровных губах бывшего отчима нежный поцелуй.

- Выздоравливай, - попросил негромко Этель, и, выпустив руку Видегреля, покинул его спальню, чувствуя себя опустошенным и разбитым, но уже более умиротворенным, чем прежде.